Суперсвет(ЛП) - Дэниел Тони
Глава вторая
Дженифер Филдгайд отказывала Теори дважды. На третий раз она открыла дверь и заговорила с ним при низком разрешении. Теори, с трудом различавший черты ее лица, не стал тревожиться по этому поводу, но сразу же начал с извинений. Она не ответила. Он повторил извинение, слегка изменив подбор слов, подчеркнув свою вину, чтобы она лучше почувствовала его раскаяние, и одновременно воззвав к ее милосердию.
Нельзя сказать, что полковник не считал себя виноватым или полагал, будто не сделал ничего такого, за что стоит просить прощения. Просто у него почти не оставалось времени. Он знал о предстоящей в ближайшее время операции Департамента в системе Нептуна и понимал, что война потребует его полного внимания и энергии. Обычно полковник придерживался весьма строгих правил поведения, отвергал любые хитрости и уловки и руководствовался этическими принципами Канта.
Но сейчас шла война, и его сердце жаждало любви.
Выслушав покаянную речь, Дженифер смягчилась настолько, что ответила согласием на предложение выпить. Пусть знает, сообщила она, что ее согласие объясняется лишь желанием понять, какая причина толкнула его на столь безнравственный поступок. Пусть расскажет, как именно ему удалось принять физический облик реального человека, чтобы ни один свободный конвертер уже никогда не смог ее обмануть.
Теори воспринял суровый укор со стойкостью солдата, утешаясь тем, что строгие слова произносит оскорбленная гордость, но не сама Дженифер. Определить наверняка из-за пикселизации и плохого качества звука было трудно, но ему показалось, что она смягчилась. Нет, конечно, он сам себя пытается ввести в заблуждение. У него нет абсолютно никаких логических оснований для такого рода предположений, основанных исключительно на интуиции.
Полковник решил, что вместо того, чтобы пытаться произвести на девушку впечатление, как это было в «Кафе Камю», он отведет ее в такое место, где его хорошо знают. «Кафе Мак» посещали в основном свободные конвертеры¸и оно не было оборудовано для того, чтобы производить впечатление на тех, чей сенсорный вывод был преимущественно… как бы это сказать… чувственным. С другой стороны, там было уютно, а кофе подавали в больших чашках.
Виртуальность обитает в гристе, а грист растянут через всю солнечную систему. Мерси — основная часть виртуальности, доступ в которую открыт всем, как во «Всемирную паутину» или тысячу лет назад в телевизионную и телефонную сеть. В мерси можно найти все: большие публичные шоу, торговые и развлекательные центры, пункты выражения общественного мнения, игры и прочее. Существуют также миллионы частных каналов. Но виртуальность не ограничивается мерси. Она имеет одиннадцать измерений. Большая часть так называемого «свободного пространства» необитаема для тех, чей разум не способен пребывать одновременно в нескольких измерениях. Такое ограничение исключает большинство — но не всех — тех, чье сознание имеет биологическую основу. Некоторая часть этого «пространства» — порождение алгоритмов машинного языка, формирующих саму виртуальность. Математика тут непростая, но смысл заключается в том, что свободного места должно быть больше, чем кода.
Как результат, в каждой локальной зоне гриста есть «общинное пространство», существующее в щелях и трещинах операционной системы. В таких местах свободные конвертеры формируют небольшие сообщества: деловые, социальные, клубы и рестораны. На Тритоне такое общее пространство выросло вокруг самого большого во внешней системе ночного клуба для свободных конвертеров, называвшегося «Форк». Была у «Форк» и своя темная сторона, Шепардсвиль, куда Тиори нередко наведывался с патрулями военной полиции.
Кафе «Чашка Мака» располагалось всего лишь в квартале от знаменитого ночного заведения — если, конечно, пользоваться для восприятия пространства моделью визуальной навигации. Поскольку Дженифер воспринимала вещи именно так, Тиори, готовясь к свиданию, настроил свое восприятие на «биологический» режим.
Как и намеревался, полковник пришел пораньше и внимательно оглядел собравшихся. Все, как обычно. Три пары свободных конвертеров склонились над шахматными досками — каждая партия игралась на гроссмейстерском уровне. Пара поэтов, приверженцев движения неоФлэйр, читали друг другу свои последние творения, возвышая голос с тем расчетом, чтобы их слышали и остальные. Тиори они не заинтересовали.
Поэзия свободнообращаемых отличалась чудовищным однообразием. К счастью, эти двое сидели в уголке, так что их декламации звучали не громче бормотания. Спускающееся меню предлагало несколько фоновых музыкальных каналов, и Тиори остановил выбор на струнном квартете, слушать который ему уже доводилось в этом самом кафе.
Дженифер по прибытии выглядела слегка расстроенной. В «Форке» она никогда прежде не бывала и даже не знала о существовании такого заведения на ее родном Тритоне. Теори выслал ей навстречу «провожатого», запрограммированного встретить девушку на дальних подходах к кафе и доставить к входу. Полковник предлагал зайти за Дженифер домой, но она решительно пресекла эту идею, сказав, что встретится с ним в том месте, которое он сам выберет.
Маленький голубой фонарик справился с заданием успешно и погас за дверью. Дженифер огляделась, и Теори понял, что она не узнает его. Он поднялся, выдавил из себя улыбку и помахал ей рукой.
Увидев ее снова, полковник понял, что заставило его претерпеть все эти мучения. Он ошибался в «Кафе Камю». Дело было не в подсветке. Дженифер Филдгайд действительно окружал сияющий ореол. Смешно? Нелогично? Да! Она всего лишь серая мышка, работающая в какой-то булочной. Ничего особенного. На что тут смотреть. О ком думать. Чего желать.
О Боже, подумал Тиори. Она самое прекрасное создание из всех, что я видел.
Глава третья
Данис Грейтор добавила еще одну мысль в тайничок воспоминаний. Сокровище росло, увеличиваясь по чуть-чуть с миллионами итераций.
Данис понятия не имела, как долго находится в плену в Ноктис Лабиринтус, концентрационном лагере для свободных конвертеров, известном его обитателям как Силиконовая Долина. Ее внутренние часы переустанавливались каждый «день» перед тем, как ей предоставлялись ровно пятьсот миллисекунд сна — ни больше, ни меньше.
После пробуждения Данис начинала утро с «калибровки». Заключалась это в том, что ей следовало подобрать — в виртуальном представлении — и пересчитать одну за другой тысячу пригоршней песка. От каждого пленного требовалась поддержка полной тактовой частоты, так что скучать не приходилось. Результат проверялся и перепроверялся. После пары ошибок — чем бы они не объяснялись — узника не допускали к перекалибровке.
Его стирали.
Только за то время, что Данис провела в заключении, подобным образом встретили свой конец десятки тысяч «дефектных алгоритмов». Она уже перестала даже пытаться запомнить чье-то имя. Пройдут дни или даже часы, и остальных ждет та же участь. Данис знала нескольких, кому, как и ей, удавалось выживать. Общаться получалось только на уровне отдельных битов и байтов. Отдел Криптологии Департамента Иммунитета, заправлявший всеми делами в лагере, постоянно зачищал все поверхности до случайных единичек и нулей. Оставить сообщение не было никакой возможности; общение исключено без прямого, межпрограммного, взаимодействия. Жизнь в Силиконовой Долине была невыносимой, а о побеге не стоило и думать.
Но Данис все же изыскала способ оставить свидетельство своего существования. Ничего особенного, но все же что-то. Только это и помогало сохранять рассудок в окружающем ее безумии. Она обнаружила, что алгоритм представления, используемый для создания песчинок для счета, включает в себя неиспользуемый блок, на котором можно было что-то записать. Что-то оставить. Частичку себя. Совсем немного. Но это был ее архив. Архив ее прошлого.
Меня зовут Данис Грейтор.
Моего мужа зовут Келли.
У меня есть сын и дочь.
