Зараза - Элеонора Лазарева
Он посмотрел на меня и глотнул горячего чая. Потом продолжил рассказывать.
— Не знаю, сколько полз, меня, словно гнали и гнали вперед. Остановился, когда уже просто упал лицом в шпалы без сил. И в это время услышал, как свистнул паровоз и вагоны, дрогнув, пошли. Я вжался всем телом и прикрыл руками голову. Меня обдавало теплом и какой-то жидкостью, похожей на мазут. Пахло мерзко. Состав ушел, и я остался все еще лежать. Прислушался и поднял голову. Было уже намного виднее, чем когда мы только приблизились к поезду. Поднял голову и огляделся. Тихо. Потом привстал и встал в полный рост, когда понял, что уже никого нет. А потом увидел их. Тела людей. В основном мужчин. Но были и женщины. Лучше не буду говорить какие.
Тут он как-то всхлипнул или вздохнул. И продолжил через паузу:
— Они были мертвы. Все. Я проверял. Все, как один. И их было много. Мы, когда лежали почти не слышали выстрелов, так, иногда, видимо их убивали в вагонах, а потом просто выбрасывали. Я такое и представить себе не мог. Понимаю войну, понимаю теракт, но чтобы просто людей ехавших и в вагонах! Страшно.
Тут он вновь ухватился за кружку, жадно хлебнул и громко откашлялся.
— Я перетащил Айдара в яму, которая нашлась при свете, почти рядом и закидал его тело камнем и кустами. Закопать не мог. Нечем. Забрал его куртку теплую и документы. Надо отослать и рассказать, где похоронен».
Он снова глотнул чай и сморщился.
— Потом я шел неделю. Обходил городки и большие села, притормаживал лишь у околиц и покупал что продадут. Благо у меня были деньги. И потом они были и в портмоне Айдара. Это я потом обнаружил. Так и шел. И уже прошел большую половину пути, как наткнулся на еще одну группу, человек в десять, с автоматами, в камуфляжах. Это тоже были из той же породы грабителей. Их вожак принял меня за цыгана. Я решил так представиться. Еще Айдар, там, в вагоне, когда собирались, как-то обмолвился, что могу сойти за него.
— Уж больно морда у тебя, смазливая, — сказал он.
Здесь меня приняли и пока не трогали. Я прошел с ними почти до вашего города, когда нас окружил спецназ, и всех покосили без разбору. Видимо был такой приказ, я это понял потом. Залег между корней высокой ели и молился. Пули летали так близко, что казалось еще немного, еще чуть-чуть и всё, не увижу я мою Наденьку!
Он улыбнулся и притянул меня к себе на колени. Я же, давно об этом мечтала.
— А потом, когда все умолкло, сам вышел с поднятыми руками и прокричал, что пленник и что спецкор Московского радио. Полоснув вверх из автомата, видимо для острастки, приказали падать на колени. Взяли документы, и повели к руководителю. Там представился и рассказал свою историю. Они определили меня на проверку в медблок. А тут как раз чуть поднялась температура, то ли от стресса, то ли все-таки простыл. И вот оказался в той зоне, из которой меня и вытащила моя Надя, "зоне предварительного заключения! как смеются живущие там люди и называют уже «ЗаПаЗ-ухой». А получилось странно. Я же не слышал твоего голоса по радио. А тут, как молотом стукнуло. Ты! Выпросил телефон и дозвонился до вашего оператора и тот сказал твой сотовый. Вот так всё и произошло. И я опять с вами. Чему ужасно рад!
Он прижал меня и уткнулся в шею. Я обняла его. Все молчали. Картина окончательного беспредела и человеческого зверства вставала перед глазами. Хотя и здесь полно страшных примеров. Зараза поражала не только тела, она поражала души людей. Одни становились зверьми, другие святыми.
Я рассказала ему о наших приключениях и о том, что он вовремя успел, завтра мы уезжаем в село к моему отцу.
— А сегодня всем спать, — сказала, вставая с колен Симеона. — Едем после завтрака. Еще много дел. И хотелось добраться до места за сутки. Тем более, что придется ехать даже в ночь.
Лена спокойно пожелала доброй ночи, а Люська подмигнула.
— Завидуй молча! — прошептала я губами.
Та театрально вздохнула и ушла в комнату.
Я подтянула Симеона к себе, и тот неистово впился в мои губы.
— Как же долго я о тебе мечтал и тосковал!
Эта ночь была самой мирной и самой чувственной.
Глава Тринадцатая. "Эх, дороги, пыль да туман…"
Проснулась от стука в дверь.
— Надежда! — послышался голос Елены.
Я подскочила.
— Ты куда? — проснулся Симеон.
— Я сейчас, — накидывая халат, проговорила вполголоса.
Отворив дверь, увидела встревоженное лицо женщины.
— Там стучат. Я не открываю. Что делать?
— А сколько время?
— Полшестого, — раздался за спиной голос Симеона. — Что такое?
— Там стучат, — еще раз проговорила Лена почти шепотом.
Симеон подошел к двери.
— Кто? — спросил, вглядываясь в глазок.
Там было темно и ничего не видно.
— Можно Надежду? — послышался мужской голос.
— А вы кто? — спросил вновь и прислушался, приникнув к двери.
— Я — Виктор, Надин муж, то есть бывший муж. Попросите, пожалуйста, Надю.
— Открывай, Симеон. Это Виктор, — бросилась я к двери.
— Постой, — отвел мои руки. — А чем докажите, что вы Виктор?
В это время там что-то зажужжало, захрипело.
— Слушаю, командир, — раздался другой мужской голос.
Вновь захрипело, и послышался еще, какой-то мужской, с придыханием, будто через рацию.
— Нет, еще не открыли. Прием.
Вновь хриплый голос.
— Есть.
— Откройте, Надежда, — услышали они и притихли. — Я от Николая Ивановича. Сопровождаю Виктора.
— Открывай! — скомандовала я, решительно отстраняя Симеона от двери.
Загремели засовы, и я распахнула дверь. На меня смотрело измученное лицо моего бывшего. Рядом стоял крепкий воин в камуфляже, с респиратором на подбородке и с автоматом за плечом.
— Заходите, — потеснила я своих в коридоре.
Виктор, поддерживаемый солдатом, вошел, держась за стену. Тут его перехватил Симеон и Елена.
— Ведите в мою спальню. Он здоров? Что с ним? И закройте двери, наконец, — обратилась к воину.
Тот отпустил локоть Виктора и его повели, поддерживая с двух сторон.
— Нет, он просто ослаб после лечения. Он не заражен и не был. Его подобрал патруль на улице и привез
