Пацан - Павел Сергеевич Иевлев
— А зимой что делать будешь?
— До зимы ещё дожить надо. Придёт осень, буду думать. Но я верю, что те, кто меня сюда посадил, сами об этом позаботятся. Автобус, к примеру, утеплить можно, печечку в него поставить. С рыбалкой, правда, не выйдет, лёд пробурить некому, но ничего, так поскучаю. Я ведь и до всего этого вахтером работал, так что мне не привыкать. Зато на свежем воздухе.
— И что, тебе совсем не хочется отсюда уйти?
— Так некуда же, друг. Везде одно и то же.
— Откуда тебе знать, если ты не ходил?
— У меня обзор хороший. Сначала народ ещё суетился, бегал туда-сюда, чего-то хотел, куда-то стремился — я кишки отмывать не успевал. А теперь тишина. Вы первые недели за три, наверное. Думаю, друг, все уже поняли, что идти некуда и незачем. Сидят поодиночке, жрут, что бог пошлёт, и ждут зимы, чтобы сдохнуть от холода и голода. Так что идите отсюда, ребятки. Покуда я жив, мост вам не пересечь.
— Ну, как знаешь, — покивал Ингвар задумчиво. — Кто б спорил, а я нет. Каждый сам себе злобное Буратино.
— Кто злобное?
— А, неважно. Это я пацану, он в курсе. Сиди тут, коли нравится, а мы других путей поищем.
— Удачи вам. Не держите зла, ничего против вас не имею.
— Понимаю, работа такая.
— Вот-вот.
— Пойдём отсюда, пацан. Может, я бы его одолел, может, нет, но мы даже пробовать не будем. Моя кувалда против его заточки, схватка на краю бездны, должен остаться только один… Если бы мы кино снимали, то была бы ключевая сцена. С крупными планами оскаленных зубов и выкаченных глаз, дрожащими от напряжения руками, съёмкой снизу, передающей высоту, и драматичной музыкой. И непременно на фоне заката, чтобы у зрителя на широком экране аж дыхание спёрло. У нас всегда так снимают, а вот у вас — нет. У вас герой бы пошёл справку в районной администрации получать. Чтобы пропуск на переход моста выписали. Но поскольку это не кино, то ни битвы, ни справки не будет. У меня на сей счёт другой план имеется.
Глава 6. Капитан пиратов
— Скажи мне, пацан, только честно, ты плавать умеешь? Что ты жмёшься? Нет так нет, стесняться нечего. Не всем повезло вырасти у пруда с бабулей-матросом, которая первым делом швырнула меня в воду с мостков так далеко, как смогла докинуть. Не знаю, стала бы она меня спасать, если бы я тонул, но я поплыл как миленький. Нет, не бойся, на тебе проверять не будем. Я же не бабуля. В общем, это не сильно важно, умеешь ты плавать или нет, потому что форсировать реку вплавь мы не будем. Была такая мысль, не скрою, но, блин, какого чёрта! Если бы я, увидев табличку «Прохода нет», каждый раз разворачивался и уходил, то это был бы не я, а кто-то другой. Может быть, он был бы более приятным человеком, но вы бы с ним вряд ли встретились. Таких не берут в пираты, пацан. Что ты на меня так смотришь, как будто я котёночка в шаурму завернул? Да, я был пиратом. Но, честное слово, именно это моё занятие принесло наименьший вред окружающим. Контрабанда, торговля оружием, спекуляция драгметаллами и посредничество в военных конфликтах малых государств Центральной Африки были куда более токсичными практиками, поверь. А ведь это лишь малая часть моих бизнес-кейсов! Ладно, раз ты такой недоверчивый, расскажу тебе о том, как был капитаном пиратов. Всё равно до вечера заняться нечем. Итак, пацан, как выглядело в нашем исполнении нападение пиратского корабля на мирное судно. Ты небось вообразил себе гром пушек, пороховой дым, стоны пассажиров, истерику пассажирок, крики «На абордаж!» и зажатый зубами кортик? Так вот, ничего этого не было. Во-первых, ни одной пушки у нас не случилось. Ты спросишь: «Что же это за корабль такой, капитан Ингвар?» А я отвечу: торпедный катер «Комсомолец» проекта 123-бис. Реданная посудина с дюралюминиевым корпусом и полным водоизмещением всего двадцать с половиной тонн. Пушек ему не полагалось, мелковат. Штатно монтировали четыре пулемёта ДШК в двух спаренных установках, но, поскольку катер был списанный, то вооружение с него сняли. Мы его купили типа как для рыбалки, как обычный армейский неликвид. В те времена наша самая сильная на свете армия, проиграв страну без единого сражения, — не спрашивай, как так вышло, — распродавала направо и налево всё, что имело хоть какую-то ценность. Поэтому официально мы купили его у военно-морского флота нашей великой державы по цене металлолома, заплатив мимо кассы в два раза больше, потому что катер был в отменном состоянии и выдавал полсотни узлов как с куста. Долго объяснять, причём тут узлы, но, поверь, это довольно быстро. Главное его вооружение — два торпедных аппарата. Это такие толстые трубы вдоль бортов, в каждой из которых — один потопленный при удачном попадании корабль. Поэтому малым размером нашего судёнышка обманываться не стоило. Теоретически, мы могли распрекрасно отправить на дно судно в сто раз крупнее себя. Для пущей зловещести мы его даже перекрашивать не стали, оставив в военном сером с красными звёздами. Только название поменяли.
Раньше у него просто номер был, а мы написали на борту большими буквами «Вальхаллище». И носовую фигуру изобразили. Валькирию, разумеется. Раздвинутыми ногами вперёд. И вот, представь себе, пацан, — идёт по морю супертанкер. Огроменная дурища полкилометра длиной и дэдвейтом под полмиллиона тонн, тащит в своём стальном брюхе несколько миллионов баррелей весьма горючей нефти. И тут к ней на всём ходу подлетает наше «Вальхаллище». «Вот зи фак?» — спрашивает капитан этого монстра, на фоне которого мы как блоха на слоновьей жопе. Я к тому времени поболтался по морям и по-англицки наблатыкался вполне прилично, но тут включал самый жуткий акцент, который только могли вообразить себе зрители голливудского кино про русскую мафию. Как будто отродясь ничего аутентичнее «Ху из он дьюти тудей» и «Ландэн из э капитал оф грэйт британ» не слыхал. «Ви а, — говорю, — из э крэйзи рашн пайрэтс.
