Восстание Персеполиса - Кори Джеймс С. А.

Амос уже достал сварочный аппарат, аккумулятор висел у него на боку. Бобби прикинула, что при двух сломанных ребрах это должно быть адски больно, но в его движениях боли ничто не выдавало. Ей тоже трещина в копчике не добавляла комфорта. Хорошую трепку они себе задали заранее. Она не могла себе позволить отвлекаться на травмы. Боль – это просто способ тела о чем-то ей сказать. А слушать ее никто не заставляет. Амос поднес резак к корпусу, и все озарилось светом. Искры потоком улетали назад и по дуге уходили за корпус, будто притянутые гравитацией, а не просто скрытые вращением корабля.

– Оружие на изготовку! – гаркнула Бобби.

Все подтвердили готовность. Если корпус на истребителе двойной, как на всех марсианских кораблях, прорезать путь сквозь обшивку – всего лишь первый шаг. Но и важнейший. Они и здесь могли наворочать дел, но обороняться было бы затруднительно, а если никого из команды «Предштормового» рядом нет, попытка залить под обшивку водород с кислородом могла прикончить всю ее группу без всякого риска для противника. Так что надо пробиться на корабль, а уж там…

– Э, Баб? Офигеть как странно…

Амос стоял в упоре. Полуметровый шов от резака ярко светился на корпусе. Полуметровый и быстро сокращавшийся.

– Что там у нас?

– Помнишь, нам показалось, что корпуса у них затягиваются? Вот он как раз этим и занимается.

– Это помешает?

– А как же, – согласился Амос. – Я бы сказал, серьезное осложнение.

«Предштормовой» под ними дернулся. Дюзовый выброс внизу стал ярче, корабль набирал скорость. Ускорение все туже натягивало страховку, а направление к питаемому ядерной энергией пламени все отчетливее ощущалось низом. Индикаторы у Бобби загорелись янтарным, и магнитные крепления на несколько сантиметров соскользнули, потом цвет снова сменился красным, и крепления схватились. Этот короткий миг подбросил ей в кровь адреналина. Сердце стучало в ушах. А голос прозвучал спокойно, как не ее:

– Есть светлые мысли?

– Дай кое-что попробую, – сказал Амос и пригнулся ниже.

Он снова стал резать, но теперь по крутой дуге, делая не отверстие, в которое они сумели бы пролезть, а дырку поуже. Разогнувшись, Амос топнул по очерченному кругу, сбросив его внутрь корабля. Дыра тут же начала смыкаться, но Амос уже срезал стружку с ее краев. Он расширял и расширял норовившее затянуться отверстие. Действовал быстро и точно и не замедлил движений, даже когда корабль под ними вздыбился и повернулся. Привычка целой жизни придавала его работе изящество. Бобби знала, что ей бы такая шутка ни за что не удалась, а у Амоса дыра все ширилась.

– Краешки будут поджаристыми, – предупредил механик. – Ничем не могу помочь.

В ушах Бобби забормотал голос Сабы: «Стрелковые группы десанта подошли к камерам. Пора выключать наших маленьких друзей».

– Лучше раньше, чем позже, – сказала Бобби.

– Тут ты права, – отозвался Амос и принялся немелодично насвистывать сквозь зубы. – Я буду продолжать, пока весь народ не пройдет.

– На фиг, – возмутился кто-то из группы. – Половина там, половина снаружи, не я.

Бобби развернулась к бойцу.

– Делай что сказано, или прострелю башку в назидание остальным, – проговорила она, полагая, что выразилась вежливее, чем он заслуживал. – Марш к дыре. Ты пойдешь первым. Три… два…

Тот нырнул внутрь. Амос на ходу рассек ему ленты страховки. Дыра не успела сомкнуться вокруг него только потому, что Амос продолжал срезать края.

– Следующий. – Бобби показала на ближайшего солдата. – Ты. Три, два, один.

Она снова и снова пропихивала людей из своей команды в оплавленную дыру обшивки. Пустые лямки магнитных креплений качались, как цветы на клумбе, в такт движениям корабля. Или как водоросли в неровном течении.

Над ними плыла Медина и дважды мелькнул двигатель «Росинанта», озаривший станцию, как безнадежное обещание рассвета.

– Тесновато будет, Бабец. На такой расход топлива я не рассчитывал.

– Так держать, – ответила она.

Он держал. Девять. Восемь. И вот они остались вдвоем.

– Справились, – сказала Бобби. – Давай аппарат, я тебя пропущу внутрь.

– Ценю заботу, – возразил Амос, – но, между нами? Сварщик из тебя никакой. Валяй ты. Я справлюсь.

– Без героических жестов.

– О, я тут помирать не собираюсь. – Амос ткнул рукой в дыру. – В худшем случае помру там, внутри.

Бобби сдвинула магниты к раскаленным краям дыры и толкнулась к ней, поджимая ноги. Амос перехватил ее и направил в нужную сторону. Рабочие фары скафандра осветили пространство между обшивками бело-голубым сиянием.

Это было жутко. Знакомо, как лицо любимого, но и все не так. Там, где полагалось проходить ребрам металлокерамики и стали, росли кристаллы. Их простреливали линии раскола и тут же исчезали – как будто разряды молний мелькали в магнитной ловушке. Где полагалось быть пластинам металла и углеродного кружева, тянулось бесшовное полотно, в котором Бобби почудилась скорлупа омара, потом ткань, а потом лед.

Ошибиться было невозможно – она видела перед собой марсианский истребитель. И ничего подобного она в жизни не встречала.

– Прохожу, – предупредил Амос, и Бобби развернулась, чтобы благополучно притянуть его к скобе. Дыра за ними стянулась. Не закрылась совсем, но отверстие в поперечнике составляло сантиметров пять. Освещенный фарой Амос улыбнулся своей пустой, дружелюбной улыбочкой.

– Ну, с этим все, – сказал он. – Надеюсь, со следующей обшивкой выйдет попривычнее, если я попятно выражаюсь.

Алекс вел гонку в ровном темпе. Только поэтому их не швыряло в пространстве между обшивками, как крыс в центрифуге выжималки. Проникновение в корабль всегда было самым опасным моментом. Бобби помнила об этом с самого начала.

Они проворно передвигались по захватам для рук и ног, пока не добрались до участка переборки. Амос, взглянув на показатель топлива в аппарате, горестно покачал головой, но промолчал. Дым при каждом развороте корабля вздрагивал и уходил в сторону, как текущая из крана вода. Эта обшивка не затягивалась, но других хороших новостей не нашлось.

– Тесно получится, – заметила Бобби.

– Хоть бы как получилось, – возразил Амос. – Еще немного, и пришлось бы отгибать вручную.

Амос резал, и с той стороны вливались свет и воздух. Внутри корабля еще держалось давление атмосферы. Что странно для боевых условий. Если команда прежде не заметила абордажа, должна была обнаружить его сейчас. Бобби первой пробралась в заднюю часть кубрика. Два ряда гелевых матрасов, такие же, как в помещении для десанта на «Роси». Пустые койки опрятно застелены. Бобби заняла позицию у двери, пока внутрь проталкивались другие. Амос пролез последним и прихлопнул к дыре пластиковую заплату, которая, прежде чем затвердеть, воздушным шариком выпятилась в пространство между корпусами.

– Я не хочу в вас стрелять, ублюдки! – выкрикнул по радио Алекс. Это была условная фраза. «Предштормовой» подошел близко. Скоро «Роси» лишится возможности уклоняться.

Резко распахнув дверь, Бобби высунула и тут же отдернула голову. Пуля вырвала полосу в дверной раме, где только что был ее череп.

– Сколько там? – спросил стоявший рядом.

– Не меньше одного.

Она поискала глазами что-то – хоть что-нибудь, – что дало бы им преимущество.

– Здесь мы в ловушке, а время на исходе. Вы трое – со мной. Вы двое стреляете налево, ты и я – направо. Видите гранату или что-то похожее – ныряйте обратно. Всем остальным лечь в койки на спину. Начинайте палить между ступней, как только гады полезут в дверь. У вас четыре секунды. Пошли.

На выходе она выбрала для себя верхний сектор. Кем бы ни была женщина, припавшая к земле рядом с ней, сейчас они зависели друг от друга. На перекрестье коридоров, откуда только что стреляли, мелькнула и скрылась единственная голова. Бобби выстрелила, но попала ли, осталось под вопросом.

На той стороне коридора была еще одна дверь. Бобби жестом указала на нее. Они рывком пересекли коридор. Тоже каюта. Двенадцать коек, но, судя по всему, неиспользуемых. Никто не стрелял. Тот, кто пытался, был убит или сбежал. Отправился за подкреплением, какое найдется. До сих пор внезапность работала на них. Дальше понадобится умение.