Сергей Кусков - Игрушки для императоров
Очнулся я от того, что вышел из помещения на свежий воздух. Оказывается, после ее речи я впал в ступор, и она тянула меня за руку до самого выхода, как маленького мальчика.
— Ты как? — это мне, с участием. Вроде, в голосе даже прорезались капли сострадания.
— Нормально, — попытался подобраться я. — Подумаешь, труп увидел! Точнее, убийство…
Она усмехнулась.
— Убийство убийству рознь. Как и труп трупу. Через это все проходят. Сначала надо увидеть, потом убить самому, и только потом появится невозмутимость. Так что можешь не храбриться, это нормальная реакция, ты молодец!
Кажется, это она серьезно.
— Спасибо. А закурить есть?
Она протянула пачку.
— Стой, зажигалка. Твоя. Серебряная. Они ее не вернули.
Катарина развернулась и одарила провожающих нас взглядом вооруженных парней на входе «доброй-доброй» улыбкой.
Через пять минут мы сидели в припаркованной у входа розовой «Эсперансе», я смачно затягивался душистым табаком, в моей руке блестела серебряная зажигалка с гравировкой. Рядом заводила двигатели, одновременно прогревая дюзы, королевская телохранительница, и по совместительству мой личный ангел-хранитель.
Глава 16. Бегство от собственной тени
Мы тронулись.
— Пристегнись, — сразу бросила мне Катарина, внимательно оглядывая окрестности в развернутом коконе виртуала вокруг себя.
— Что-то не так? — Я уловил в ее голосе слишком много напряжения.
— Разумеется. Из тюрьмы мы тебя вытащили, теперь осталось уйти. А это сложнее.
Дюзы взревели. Машина дернулась, сразу отрываясь от земли; корпус завибрировал, и я судорожно схватился за ручки.
Сто метров. Двести. Мы перелетели через два планетарных броневика, попытавшихся при нашем старте перегородить улицу — не сложно догадаться, кто в них находился. А мы еще не отъехали от управления гвардии!
— Полеты вне магистралей запрещены… — ни к селу, ни к городу напомнил я. Ответом мне стало лаконичное:
— Угу.
Те броневики оказались лишь началом ожидавших нас неприятностей. В частично отзеркаленном изображении я рассмотрел четыре легких транспорта, мчащихся за нами на всех парах, причем два из них, как и мы, поднимались над землей.
— Попробуем оторваться на магистрали, — пояснила спутница, заметив, что я разглядываю ее визор. И как она успевает, следя за дорогой на такой скорости? — Здесь тесно и людно, если успеем к магнитке первыми…
Продолжения не требовалось. «Эсперанса» — гоночная машина, а Катарина, судя по наградам, пилот не из последних.
— Это люди сеньора Кампоса?
— А ты как думаешь?
Машину резко дернуло. Мы выехали на проспект — главную и самую широкую улицу купола. Катарина включила форсаж. Тело вдавило в сидение. Перед глазами бешено пронеслись картины окружающей улицы, реклам, витрин и крыши «ползающих» под нами транспортов.
— Блин, ну ты даешь! — прорвало меня, когда мы сбавили скорость и плюхнулись на землю. Впереди маячил зев межкупольного шлюза, перед которым, к сожалению, простирался затор на пару сотен метров. Не успели.
Не то, чтобы это была пробка, машины двигались, но гораздо медленнее, чем нам надо, чтобы проскочить и скрыться от ока преследователей. А пролететь над ними не позволяли размеры шлюза. Кстати, еще и охраняемого постом гвардии.
— Час пик, все основные трассы забиты. Плохое время для моего освобождения ты выбрала!
Катарина многозначительно зыркнула, и я заткнулся.
— Что, малыш, погоняем под куполом?
Мне эта идея не нравилась.
— А может прорвемся? Они ведь тоже застрянут.
Моя спутница покачала головой.
— Все равно не успеем. Ладно, так и быть, рванули. Пощекочем им нервы!
Ее глаза озорно блеснули. Девчонка, сущая девчонка! Я побледнел и еще сильнее вцепился в ручки. Надеяться, что на перехват профессиональной гонщицы дон хефе пошлет плохих пилотов, по меньшей мере, глупо; гонка на магнитке однозначно будет… Смертельно веселой!
Катарина, не дождавшись очереди, поперла напролом, расталкивая в прямом смысле слова водителей вокруг, царапая бока невероятно дорогой машины. Стоявшие возле шлюза гвардейцы в полном боевом оснащении, видимо, получившие указание не вмешиваться, лишь проводили «Эсперансу» недовольными взглядами. Я посмотрел назад — наши преследователи делали с очередью то же самое, но и их перехватывать гвардейцы не спешили. Итак, условия равные.
— А где твое прикрытие? — вырвался у меня давно мучивший вопрос. — Где ваши стреляющие из всех видов оружия девушки? Почему не искромсаете этих придурков в капусту?
Катарина грязно выругалась, въехав бочиной в массивный планетарный броневик, и я вновь заткнулся.
Магистраль. Огромный туннель-магнит, тянущийся на сотни, если не тысячи километров, разделенный на змейки потоков: радиальные трассы, Большое, Малое и Третье кольцо, и, конечно, двенадцать соединяющих разные части города, ровных прямых хорд. Каждая машина планеты оснащена магнитными дюзами, активация которых происходит на въезде в трассу; эти дюзы проверяются каждые три месяца, и транспорт, не прошедший проверку, сюда не допускается. Потому, что скорость в пятьсот километров в час здесь — норма. А на такой скорости даже легкий драндулет купольного класса, потеряв управление из-за отказавшей дюзы, превратится размазанный по стенам многокилометровый блин, при этом захватит с собой, столько машин, что… Жуть! Ведь мало кто из летящих следом на несколько километров сможет уйти от массовой аварии: ширина тоннеля невелика, а воздух — слишком плохая среда для торможения.
Мы вновь взмыли ввысь, но теперь нас поднимали магниты. Север тут идет к северу, или юг к югу, не помню, но это и не суть важно, важно, что они тупо отталкиваются один от другого. И отталкивают нас, позволяя при помощи реактивных движков в кормовой части машины развивать скорость атмосферного истребителя.
Сейчас вся планета в плане магнитных автострад унифицирована. Но раньше, лет десять назад, русский сектор имел другую полярность, так уж исторически сложилось. На границе секторов стояли «мертвые зоны», где разогнавшиеся машины тормозили, садились, меняли полярность, и через несколько километров вновь взмывали вверх, но уже с отрицательными параметрами. «Имперские» власти всячески давили сектор, чтобы такое положение исправить, много лет, но русские раз за разом прикрывались положением об автономии, кричали, что у них хотят отобрать неотъемлемые, права, и каждый раз это дело спускалось на тормозах, к неудовольствию обывателей и мелких перевозчиков. Говорят, в секторе было аж три референдума по этому вопросу.
«Имперцы» в конце концов додавили, полярность на оккупированных землях поменяли, «мертвые» зоны убрали, но многие считают, что та «война» была устроена властями специально, чтобы дать территориям иллюзию самостоятельности, способности хоть что-то решать на своей земле. Чтобы показно не ущемлять национальную гордость. «Видите, у вас есть право решить хоть что-то! Какая оккупация?» Ведь на самом деле власти в любой момент могли навязать свою волю, невзирая ни на какие права и референдумы. Но что было — то было, сейчас все магистрали планеты покрыты одним полюсом.
Но это так, лирическое отступление. Мы вновь оказались на магистрали, и вновь, как в прошлый раз, вышли на цифру «пятьсот» на спидометре, после чего тот зашкалил. Для чего ей вообще нужен этот прибор, если он работает на скоростях, которые она из принципа считает черепашьими? Я преувеличил, конечно, такая скорость здесь редкость, обычно все движутся в пределах относительно безопасных трехсот-четырехсот, но и нонсенсом полтыщи для магнитки не являются.
Картина освещенного тоннеля слилась в одну сплюснутую трубу, дорожки ламп превратились в светящиеся полосы, я вновь почувствовал легкую неуловимую тошноту, вызванную то ли сбоем вестибулярного аппарата, то ли банальным страхом. Мы лавировали между неуклюжих машин, проносящихся мимо на смехотворной скорости, то подныривая, то перепрыгивая, то делая различные горизонтальные финты, а чаще делали все вместе одновременно. Несколько раз думал всё, кирдык! Поверхность тоннеля надвигалась с такой скоростью, что… Но нет, как-то увернулись. Я сильно зауважал Катарину в тот день, как пилота, ей бы боевой истребитель водить!
Впрочем, на ее подготовку потрачено не меньше, чем на подготовку пилота-аса, а то и больше. Даже без учета трат на профильные для телохранителя дисциплины. А на поверхности, в атмосфере, «Эсперанса» как раз и представляет из себя истребитель, только без боекомплекта.
Ребята следом за нами не отставали. Они успели выскочить до того, как мы оторвались, и теперь прочно сидели на хвосте. Мы шли по скоростной полосе, машин на ней было не много (почему, собственно, у нас и получалось так маневрировать), но они шли по той же, и даже немного сократили расстояние между нами.
