Брайан Герберт - Дюна: орден сестер

Машина опускалась к одинокой женщине, но Вори видел, что приближается и червь. Он понимал, хотя и не мог в это поверить, что не успеет. Ишанти пыталась выбраться из предательского песка.

– Что ты собираешься делать? – спросил Гриффин. – Это невозможно. Червь…

– Займись проклятыми приборами! – крикнул Вори, и, как только Гриффин принял управление, открыл дверцу и откатил ее на роликах. Неожиданный порыв ветра едва не вырвал его из кресла пилота, но он держался за веревку. Машина неслась навстречу червю.

Обвязавшись веревкой, Вори высунулся из люка и повис в воздухе. Двигатель машины гремел, но он заорал, перекрывая этот грохот:

– Ишанти! Хватайся за мою руку!

Гриффин спустился ниже, и Вори, вися вниз головой, удерживаемый только веревкой, протянул руку.

Червь бросился вперед, проносясь сквозь песок. Ишанти вытянула руку, но, глядя ей в лицо, Вориан понял, что не успевает спасти Ишанти. Червь доберется до нее раньше и проглотит заодно и машину. Но Вори не сдавался.

Ишанти лишила его возможности принять решение. В последнее мгновение она опустила руку и бросилась вниз по склону дюны, подальше от приближающейся машины.

– Нет! – закричал Вори, но она сделала это сознательно, принося себя в жертву.

Текучий песок и Ишанти пролетели мимо червя. Барахтаясь в песке, храбрая женщина обернулась и посмотрела на чудовище, не обращая внимания на машину и Вори, будто принимая свою судьбу. Она подняла обе руки – с вызовом или в молитве, Вори не мог сказать.

Свесившись из люка, не в силах остановить чудовище, Вори звал Ишанти, умолял ее, но слова застревали в горле.

С громовым шумом песчаный червь поднялся прямо перед ней; Гриффин едва успел отвернуть машину и избежать столкновения с вершиной дюны. Червь проглотил Ишанти и нырнул в песок, оставив едва заметную рябь на том месте, где она только что была.

Борясь с тошнотой, Вори висел на веревке, пока Гриффин не втянул его в машину. Вори сел за управление и набрал высоту; ему потребовалось время, чтобы увидеть, как четыре орнитоптера фрименов окружают его аппарат. Значит, наиб Шарнак все-таки отправил других, но слишком поздно. Они все видели.

Гриффин молчал, подавленный и пристыженный.

Машины фрименов приблизились. Вори не пытался уйти. Он вслед за ними полетел к пещерному поселению.

– Она отдала жизнь за нас, – сказал он. – Мы возвращаемся к фрименам.

Иногда не нужно много гвоздей, чтобы заколотить гроб.

Император Сальвадор Коррино не любил присутствовать при пытках, даже если их применяли по его приказу. Он понимал их необходимость, но предпочитал ничего не видеть и не знать подробностей. Ему нужны были только результаты. Но иногда Сальвадору не удавалось уклониться от своих обязанностей.

Доктор Зома лежала в агонии, привязанная к многофункциональной дыбе, и один из «техников правды» в капюшоне занимался своим делом. Ирония заключалась в том, что этот высокий худой мужчина по имени Риг Лемонис изучал свое ремесло, глубоко постигая науку о болевых центрах человеческого тела, во время обучения в специальном отделении школы Сукк под названием «Скальпель». Сейчас, был уверен Сальвадор, директор школы Сукк жалела, что школа выпускает таких знающих специалистов.

Батлерианцы не одобряли сложных технологий, поэтому Лемонис использовал испытанные приспособления. Он уже воспользовался специальными тисками, чтобы раздробить Зоме пальцы. Теперь он вопросительно взглянул на императора, закрепляя голову врача в зажимах.

Родерик стоял рядом с братом, тоже заметно расстроенный. Зома стонала и издавала нечленораздельные звуки, только отчасти напоминавшие речь. Она выдержала страшную боль, прежде чем Лемонис смог добиться некоторых результатов. Родерика мутило, и в то же время он не мог отвести взгляда, но «техник правды» не причинял серьезного вреда, пока Зома не созналась в заговоре. После чего даже Родерик перестал ей сочувствовать.

Лемонис закончил возиться с зажимами, проверил крепления и поднял голову.

– Сведения шокирующие, сир. Добрый доктор раскрыла некоторые отвратительные тайны, сообщила о финансовых нарушениях и мошенничестве – и призналась в убийстве.

Сальвадор быстро взглянул на Родерика.

– В убийстве? И кто жертва?

Палач записал все слово в слово, но сейчас он только подытожил:

– Она убила прежнего руководителя школы доктора Эло Бандо. Сделала ему в его кабинете инъекцию смеси смертоносных веществ и воспользовалась своим положением, чтобы объявить это убийство самоубийством.

Сальвадор удивленно заморгал.

– Бедный доктор Бандо! Она настолько хотела занять его место, что убила его?

Живот у него свело, и он с омерзением хмыкнул.

– Не совсем… сир. Она утверждает, что он растратил большие суммы, полученные от вас, и почти довел школу Сукк до банкротства. Она также упорствует в том, что он назначал бесполезное лечение и требовал за это большие деньги.

Сальвадору стало жарко, пульс участился. Головная боль вернулась, словно что-то разрывало изнутри его череп.

– Это ложь – примените более серьезное воздействие, чтобы добиться правды. Она, очевидно, пытается облегчить свое положение и готова нести любую чушь.

Лицо Родерика оставалось непроницаемым.

– В таком случае, брат, продолжать допрос бессмысленно. Лемонис – очень опытный мастер «скальпеля».

– Она говорит правду, – сказал «техник правды», не замечая замешательства императора. – И должна больше рассказать о заговоре против вас, сир. Мне нужно совсем немного времени, чтобы узнать, кто настроил ее против вас.

Лемонис перешел к следующей фазе, а Родерик посмотрел на Сальвадора и сказал:

– Она врач Сукк, глава школы… я сам выбрал ее на пост твоего личного врача. Прости, что подвел.

– Это не твоя вина. Она умна и обманула всех, – ответил Сальвадор. – И именно ты ее поймал. – Доктор Зома закричала. Сальвадор поморщился и, ожидая конца допроса, добавил: – Я полностью тебе доверяю.

Меньше часа спустя палач решил, что вытянул всю необходимую информацию. Когда Лемонис докладывал о результатах императору, доктор Зома лежала истерзанная, но живая.

– У доктора очень высокий болевой порог. Я оставил ее в сознании на случай, если у вас возникнут дополнительные вопросы.

Глядя на кровь и понимая, что сам не вынес бы и половины того, что перенесла Зома, Сальвадор снова почувствовал тошноту. В глазах Зомы было отчаяние, лицо почти посинело. Он наклонился к ней, медленно дыша, и постарался сказать самым низким и страшным голосом:

– Что вы замышляли против меня? Вы убийца?

– Орден сестер… – сказала она. Император не мог смотреть на ее разбитые губы и сломанные зубы; это зрелище было ему неприятно. – Записи о рождениях… вам нельзя иметь детей. Меня послали стерилизовать вас.

Сальвадор рассвирепел.

– Стерилизовать? Они хотят уничтожить род Коррино?

– Нет… только ваш. Император Коррино должен быть потомком Родерика.

Принц Родерик в глубокой озабоченности наморщил лоб.

– Орден сестер устроил заговор против императорского дома? – Он быстро взглянул на Сальвадора. – Надо забрать у них Анну. Мы послали ее туда ради безопасности!

Но Зома еще не закончила. Она засмеялась, но смех перешел в кашель. Казалось, она ощутила приток энергии и заговорила абсолютно четко и ясно:

– Увидев, что вы полностью во власти батлерианцев, я решила, что стерилизации недостаточно – вас следует убить. – Она снова опустилась на стол. – Вы все равно меня казните, поэтому скажу то, что за вашей спиной говорят все: Родерик будет гораздо лучшим руководителем.

Вернувшись во дворец, смыв кровь и переодевшись, братья Коррино с удивлением обнаружили официальную делегацию с Россака. Сестра Доротея, еще две сестры – и Анна.

– Что ж, – сказал Сальвадор брату, входя в тронный зал. – Вероятно, нам повезло, раз уж мы знаем, как они настроены на самом деле.

Однако Родерик смотрел на делегацию встревоженно. Анна казалась смущенной, плохо ориентирующейся в обстановке; физически она была невредима, но… что-то в ней изменилось.

Держа молодую женщину за руку, Доротея выступила вперед и поклонилась. Голос ее звучал мягко и виновато.

– Ваше высочество, произошла ужасная трагедия.

Родерик быстро прошел вперед и схватил сестру за руку, пытаясь понять, что не так, но Анна даже не взглянула на него; взгляд ее блуждал, ни на чем не останавливаясь.

Сальвадор продолжал смотреть на сестру Доротею.

– Объясните – и не забывайте, что от вашего ответа зависят ваша жизнь и существование школы Россака.

– Мой ответ правдив и не изменится, чем бы вы ни грозили. – Она не отводила взгляда. – Много лет назад наша Преподобная Мать Ракелла выжила после попытки отравления, изменив биохимию своего тела. Эта трансформация дала ей полный контроль над всей жизнедеятельностью тела и открыла память прошлых поколений. Она стала нашей первой Преподобной Матерью.