Кевин Андерсон - Скрытая империя. Звездный лес

Джора’х поклялся взять корабль и улететь на Добро, поэтому Мудрец-Император запретил вылет всем кораблям. Он не позволил даже торговым судам покидать Миджистру, не считаясь с большими потерями для илдиранской экономики.

Но нельзя навсегда отменить полеты в космос. Джора’х умен, богат и его ведет жажда мщения. Взбунтовавшийся сын правителя найдет способ осуществить свой бессмысленный план.

Цирок’х вынужден был торопиться. Затянувшееся молчание и смятение Мудреца-Императора будут восприняты всем илдиранским народом и создадут еще больший хаос, чем его ошибочные действия. Правитель не может чувствовать себя беспомощным.

Копья боли без пощады разили умирающую нервную систему, словно хищник, поселившийся в мозгу, взбесился. Но придется вытерпеть страдание, не показывая его другим. Мудрец-Император не должен употреблять наркотики и обезболивающие препараты, даже такие легкие стимуляторы, как шинг. Хотя они притупляют боль, но также лишают способности удерживать нити тизма. А этого он не мог себе позволить.

– Брон’н, помоги мне! – севшим голосом позвал Цирок’х. – Позови прислугу!

Дюжий охранник кликнул слуг. Болтливые коротышки бесцельно суетились, стремясь во всем угодить Мудрецу-Императору. Брон’н стоял, не ослабляя внимания, положив ладонь на полированную рукоять церемониальной катаны. Клинок был острее бритвы и сверкал словно алмаз в льющихся сквозь прозрачные стены дворца лучах света.

Цирок’х включил управление своим хрустальным креслом и изменил его конфигурацию таким образом, чтобы его можно было нести как паланкин. Обслуживающий персонал суетился вокруг него, смазывая целебной мазью кожу, сдувая каждую пылинку с кресла, добавляя одеял и подушек, поддерживающих голову Мудреца-Императора. Двое слуг любовно расчесывали его извивающиеся косы.

Когда все было готово, Брон’н тяжело ударил рукоятью катаны по стеклянному полу, и слуги удалились.

– Куда мы направляемся, повелитель? – громогласно спросил он.

– Я хочу проведать наместника Хириллки. – Цирок’х глубоко вздохнул, пытаясь приструнить разочарование чувством долга. – Несите меня в медицинский покой!

– Как прикажешь, повелитель, – поклонился Брон’н.

Импровизированная процессия следовала по арочным переходам, спускалась мимо стен падающей воды, бегущей по инкрустированным самоцветами каналам. Придворные, распорядители и паломники удивленно глазели на них и спешно убирались с дороги.

Вести бежали впереди процессии, и ко времени, когда она достигли лазарета, два медика выбежали встречать – гордые, но напуганные визитом Мудреца-Императора.

– Ваше состояние ухудшилось, повелитель? – у доктора был расстроенный вид. Он принюхался, пытаясь определить любой намек на усиление заболевания.

– Нет, я здесь, чтобы взглянуть на моего сына Руса’ха, – успокоил врачей Цирок’х.

– Состояние наместника Хириллки не изменилось, – прокомментировал другой лекарь. – Он все так же пребывает в покое, но разум его по-прежнему в ловушке. Суб-тизменный сон не прерывается.

– И все же я хочу видеть его, – строго сказал Мудрец-Император и понизил голос. – А если вы еще хоть раз упомянете при посторонних о слабости моего тела, я велю казнить вас! – Именно теперь было особенно опасно разглашение информации о болезни правителя.

Врачи, смекнув, что проболтались, и их могут лишить языка посредством избавления от головы, с ужасом переглянулись. Цирок’х знал, что Брон’н – надежный служака и присмотрит, чтобы от маленькой группки слуг тихо избавились, как только закончится визит. Это было необходимо. Секрет его смертельной болезни не должен стать достоянием народа – народ не должен предаваться отчаянью.

Слуги поставили хрустальное кресло рядом с неподвижно лежавшим на постели Руса’хом, и Мудрец-Император мог всмотреться в потерянное лицо своего третьего сына. Наместник Хириллки был круглолицым и пухлым, но… нездорово слабым.

Джора’х, старший, всегда был горд и самоуверен, он был мечтателем – непрактичным и наивным. Второй сын, Удру’х, наместник Добро, – жесток и бесконечно предан, хотя сочувствия не ведал. Руса’х, напротив, был избалован и удачлив, не заботился ни о чем, кроме как о еде, наркотиках и всегда доступных ему красотках. Когда гидроги разрушали Хириллку, наместник был ввергнут в пучину беспамятства и не имел воли или ментальной силы выкарабкаться обратно.

– Ты всегда был слишком мягким, Руса’х, бесхребетным. – А может, наместник не выходит из бессознательного состояния просто потому, что не имеет сил столкнуться с грубой реальностью?

Еще в молодости, будучи Первым Наследником, Цирок’х тоже был любвеобилен, но значение для него имели только потомки придворного рода. При этом он едва вспомнил мать Руса’ха. Давая такое многочисленное продолжение своей крови, он лишь производил инструменты для Илдиранской Империи… впрочем, правитель и сам был инструментом.

И Первый Наследник Джора’х теперь наиважнейший инструмент из всех.

О, если бы Мудрецу-Императору было отпущено больше времени! Если бы ситуация не была столь катастрофической!

Он нахмурился, стараясь подавить в себе неуместную слабость, вызванную внезапной острой болью, разрывающей изнутри его голову, будто огромная стая птиц терзала ее. Из Джора’ха следует выбить его наивную добродетельность и поставить перед необходимостью принятия правления. Это жестоко, но иначе нельзя. У Мудреца-Императора не оставалось времени на сочувствие.

Он резко повернулся к Брон’ну:

– Случившееся с Наместником Хириллки – предостережение для всех нас. Наша Империя может позволить себе потерять бесполезного, сластолюбивого наместника… но мой наследник совершенно незаменим для нашего народа. Я не хочу также потерять Первого Наследника.

Правитель приказал казнить обоих врачей – для ровного счета. И концы в воду. Какой ему толк в докторах – в его случае они были бессильны. Слабовольный Руса’х вполне выживет сам… или так и умрет в суб-тизменном сне. Он больше никому не нужен.

– Отнеси меня в «Небесную сферу», Брон’н, – распорядился Мудрец-Император. – После обеда я соберу там двор.

– Вы чувствуете себя достаточно окрепшим, повелитель? – спросил один из медиков.

– Я должен быть сильным всегда! – глаза Цирок’ха сверкнули.

Только после того, как Первый Наследник взойдет на престол, чтобы стать Мудрецом-Императором, все духовные нити тизма перейдут к Джора’ху. Тогда все сложное переплетение планов, решений откроется перед его недоверчивым умом. Джора’ху придется преодолеть огромное сопротивление, но в итоге он постигнет необходимость того, что делали его отец и до него все Мудрецы-Императоры. И тогда Джора’х увидит, что альтернативы нет. Никакой.

102. НИРА

На Добро уже давно – около ста лет – не было такого ужасного периода штормов и пожаров. В течение шести лет Нира наблюдала за суровым климатом этой земли, пользуясь знаниями в области метеорологии, которые она получила, будучи зеленой жрицей-адептом.

Климат планеты оставался мягким на протяжении многих месяцев, с небольшими дождями и спокойными ветрами, но потом облака исчезли, воздух стал сухим, а травы на холмах ссохлись в коричневый трут. Растения, пустившиеся было в рост во время сезона дождей, во множестве погибли, обратившись легковоспламеняющейся подстилкой. Хватило бы и крошечной искорки, чтобы огонь стремительно охватил истлевшую зелень холмов, зловонными клубами дыма коптя низкие небеса.

Пока обрушившийся на Добро огонь поглощал макушки холмов и сокрытые внизу узкие горные долины, обессиленные и черные от сажи рабочие команды развертывались в тонкий фронт, чтобы противостоять пожару. Люди и илдиране пустили в ход все средства, что были в их распоряжении, но пожары только разрастались.

Нира застыла в изнеможении, не чувствуя ни боли, ни усталости – так борьба со стихией истощила ее. Она представляла себе, как земля под ногами, травы, деревья – все вопияло под натиском безжалостного пламени – а Нира не могла ничем помочь. Концом рубящего орудия, напоминавшего лопату, она крушила сухой подлесок, очищая землю.

Приближающийся огонь ревел, как буря, сухая трава трещала, словно под пятой великана. Ветер только поддавал жару, нестерпимо свистело в ушах, искры и пепел летели в лицо. На языке безысходности говорила земля в тот час. Но Нира собрала вокруг себя людей, объясняя, как они могут эффективнее бороться с пламенем. Она знала многих из них, особенно хорошо – тех, кто с оглядкой, но все же верил ее историям о внешних мирах, и все они прислушивались словам Ниры теперь. Огонь был врагом, которого они могли победить только вместе.

Легкие Ниры горели от сажи и дыма. На глаза наворачивались слезы пополам с грязью, бороздили зеленую кожу, еле видневшуюся под защитной маской. Илдиране-надсмотрщики покрикивали на пожарников, заставляя их работать быстрее и с большей отдачей, хотя многие уже падали от духоты и усталости. Но в Нире, неожиданно для нее самой, открылось вдруг второе дыхание.