Виктор Тарнавский - Время жить. Книга вторая: Непорабощенные
Либсли Ворро медленно сел прямо на землю, обхватив колени руками. Ему больше некуда было идти. Он вернулся домой.
Глава 62. В конце пути
Три человека стояли у самого уреза воды, глядя на чуть покачивающийся на волнах гидросамолет с необычно длинными крыльями. Четвертый сидел прямо на песке немного в отдалении от них. Он смотрел в противоположную сторону, где за невысокой балюстрадой набережной виднелись развалины города. Его города.
Никто из четверых не оборачивался, но весь воздух был словно наэлектризован старательно подавляемыми взглядами через плечо. И Либсли Ворро не выдержал.
— Зря вы притащили меня сюда, — глухо сказал он. — Я больше никуда не полечу. Я уже дома.
— Ли, — Кисо Неллью повернулся на голос Ворро. — Мы все знаем, как тебе тяжело! И поверь, никто бы не обратился к тебе сейчас, если бы не крайняя нужда. Но уже скоро вечер, а мы должны вылететь до темноты. Оставаться здесь еще на сутки – это слишком рискованно.
— Неправильный ответ, Кисо, — скривил губы Ворро. — Какое мне дело до безопасности, если мне больше незачем жить? Летите без меня. Ты ведь тоже поднимешь его, не так ли?
— Так, — вынужден был признать Неллью. — Но я не уверен, что сумею довести самолет до Криденга или быстро посадить его в случае тревоги. Ли, я знаю, что ты сейчас чувствуешь! Когда умерла моя мама, мне тоже казалось, что мир рухнул вокруг меня…
— А мой мир и в самом деле рухнул, — перебил его Ворро, говоря тем же самым безжизненным и монотонным голосом. — Умерли все. Остался один Либсли. Весь этот месяц я так стремился сюда, на родину. А моей родины больше нет! Ты всегда был одиночкой, Кисо. Ты не знаешь, что это – потерять всё. Оставьте меня. Летите в свою Чинерту, куда хотите. Я останусь здесь. Я больше не хочу жить.
В воздухе повисла тяжелая мрачная пауза.
— Нам всем выпало плохое время, — наконец заговорил Ринчар Линд. — Тяжелое, трудное, кровавое время. Но раз мы появились на свет, это наше время – время жить! Жить, пробираясь через монотонную череду дней; жить, когда жизнь обрушивает на нас удар за ударом; жить, даже если перестать жить кажется самым простым выходом. Нам не дано знать, почему и зачем мы живем, но если мы пришли в этот мир, в это время и в это место, нам надо жить! И нельзя сдаваться!
— Может быть, ты и прав, Ринчар, — Ворро впервые повернул голову, оторвавшись от созерцания развалин города. — Может быть, через какое-то время я сам бы с тобой согласился. Человек – достаточно жизнерадостная скотина, чтобы быстро забывать о чужих смертях. Но сейчас я не чувствую ничего. Во мне все выгорело. Целый месяц я знал, что моих… больше нет, но только здесь и сейчас я похоронил надежду. Она тоже умерла, последней… У меня больше нет цели. И все эти слова об урановой бомбе, борьбе с пришельцами, мести для меня пусты. Они не изменят ничего. Мне не из-за чего подниматься сейчас на ноги и снова продолжать жить. Простите…
— Даже если все потеряно… — начал по-вилкандски Кир Гордис, но, сбившись, перешел на чинетский. — Даже если все потеряно, есть такое слово – надо! Это когда ты сам хватаешь себя за волосы и делаешь, потому что кроме тебя этого не сделает никто! И других причин и оправданий здесь не требуется.
— Надо, — повторил по-чинетски Ворро, глядя на Гордиса. — Теперь пришла ваша очередь стремиться домой, верно? А вы не боитесь, что встретите там то же самое?!
— Боимся, — тихо ответил Ринчар Линд. — Очень боимся. И, наверное, поэтому так спешим.
— Ну, ладно, — Ворро с усилием поднялся на ноги. — В таком случае, прошу экипаж и пассажиров занять свои места. Мы летим дальше.
— Ничего не понимаю, — жалобно сказал Неллью. — Только что мы миновали мыс Кайланти, в этом я абсолютно уверен. Значит, под нами Тогродский залив. Но я не вижу самого Тогрода!
Самолет крался над морем у самого берега, стараясь не отдаляться более чем на три-пять километров от земли. Солнце только что зашло, все внизу было покрыто сероватой тенью, но Тогрод, крупнейший и старейший город Приморья, все равно должен был быть виден издалека.
— А ты уверен, что это был мыс Кайланти? — нарушил молчание Ворро. — Откуда ты знаешь, ты же ведь никогда здесь не летал?
— Ли, я не самый плохой штурман, — обиделся Неллью. — И я ни с чем не мог перепутать такой заметный ориентир. Видишь, обрыва уже нет, берег пологий. Если мы углубимся в залив, перед нами должно открыться устье реки Байорлы.
— Проверим…
Ворро заложил вираж, и широкий берег открылся перед ними как на ладони. Хотя уже начинались сумерки, оставшегося света вполне хватало, чтобы различить детали.
У Ринчара Линда, стоявшего за спиной штурманского кресла, вырвался невольный вскрик. Неллью был прав: Тогрода больше не существовало! Только далеко в стороне можно было различить едва заметные развалины зданий, вся же центральная часть города представляла собой огромную ровную пустошь с гигантским круглым пятном шлака, чуть поблескивавшим отраженным светом. Ни от живописных старинных мостов, которыми справедливо гордились граждане Тогрода, ни от величественного Императорского дворца и окружавшего его парка с огромными старыми деревьями, ни от порта в устье реки не осталось и следа. Да и сама река Байорла больше не впадала в море в своем привычном месте. О том, что она когда-то текла через центр города, напоминала только узкая ложбина, пересекающая пустошь, словно прерывистый шрам. Теперь вода, будто испугавшись, огибала страшное пустое место почти правильным полукругом, разделяясь затем на несколько вливающихся в море потоков.
Ворро вел самолет прямо на пятно шлака, и все в кабине потрясенно молчали, смотря на картину чудовищного, невероятного, невозможного опустошения. Несколько часов назад сожженная долина Таране и разрушенный Лимеолан потрясли их, но здесь они стали свидетелями даже не разрушения, а полного, тотального, окончательного уничтожения. Более полно выразить свою победу, чем стереть с лица планеты Тогрод, когда-то прозванный Вечным Городом, пришельцы не могли.
— Что это было? — наконец спросил слабым голосом Неллью. — Это сделала урановая бомба, да?
Ринчар Линд автоматически перевел его вопрос на чинетский.
— Да, — кивнул головой потрясенный Кир Гордис. — Это была атомная бомба или нечто еще более мощное… Я сам проводил расчеты, но никогда… никогда не думал, что это может быть так…
— Но вы все равно хотите создать нечто подобное? — хищно спросил Ворро.
— Да, ведь другого выхода нет. Но мой бог, какие страшные силы мы высвобождаем… Подумать только, если бы не пришельцы, мы сами когда-нибудь могли придти к тому, чтобы сбрасывать такие бомбы на собственные города…
— Зато теперь у них будут другие цели, — криво усмехнулся Ворро. — Признаться, я был бы не против, если такая лепешка появится на месте каждого корабля пришельцев. Вы хотели, чтобы я вернулся к жизни, господа? Что же, у меня снова появилась достойная цель. Кир, только не забудьте обо мне, когда у вас найдется, что сбросить! А теперь, я полагаю, нам нечего больше здесь смотреть. Мы продолжаем полет!
…Рассвет застал их над морем. Слева тянулся угрюмый обрывистый берег, а внизу уныло морщинились волны, время от времени вскипая белыми барашками. Погода ухудшилась; над морем висели полотнища тумана, а время от времени самолет скрывался в пелене дождевых шквалов.
Тем не менее, следующий ориентир они заметили издалека. Берега расступились в стороны, словно рассеченные исполинским клинком, и их глазам предстал узкий и глубоко врезающийся в сушу морской залив. Примерно через шестьдесят километров он должен был превратиться в устье Вегера – крупнейшей реки Восточного Приморья. До их цели осталось всего ничего – шестьсот тридцать километров вверх по течению, три часа полета.
Но эти километры еще надо было преодолеть. Сюда уже пришла зима, землю покрывал снег, и река, несущая в море свои воды между ледяными кромками берегов, оставалась их единственным ориентиром. А впереди вырастал мощный облачный фронт, сильный боковой ветер раскачивал самолет, мокрые хлопья снега налипали на стекла кабины.
Вскоре Ворро был вынужден снизиться до двухсот пятидесяти метров, чтобы не потерять из виду реку, которая то и дело скрывалась в снежных вихрях. Здесь шла настоящая метель, и Неллью всерьез опасался за старый самолет, который не был рассчитан на подобные испытания. Однако "Буревестник", скрипя и качаясь, все же продолжал ввинчиваться в снежную круговерть. Моторы натужно выли, но по-прежнему работали без перебоев.
Так прошел целый час, и Неллью уже начал верить, что им удастся благополучно прорваться. Снежная буря чуть поутихла, ветер больше не пытался сорвать их с курса, а река внизу все еще успешно боролась с морозом, не пуская лед на узкий стержень русла. И вдруг на тревожном индикаторе, о существовании которого он уже, признаться, начал забывать, замигала яркая лампочка.
