Приключения на земле, под землей и в космосе - Гарри Гаррисон
Некрасивый человек с застылым выражением угрюмости на лице. Агент Трейси, которого тот назвал Козлищем. Одет он был как землекоп, работал в туннеле, в береговой его части. И, само собой, мог иметь доступ к субмарине, сразу пришло Гасу на ум. Его акция, если смотреть со стороны, увенчалась успехом, теперь он ждет платы, ждет встречи с другими гангстерами, поскольку своим дерзким поступком доказал свою ценность для них.
Именно в этот момент в неразберихе голосов внизу вдруг отчетливо и — для Гаса в особенности — отдельно от остальных прозвучал знакомый, похожий на бычий, рев, который Гас явно слышал много раз. С нарочитой рассеянностью, словно бы от нечего делать, он опять обвел взглядом толпу — и едва сохранил контроль над собой; ни одна черточка на лице не дрогнула от того, что он увидел внизу. Завершив ленивый осмотр происходящего в зале, он поднял бокал и, лишь когда лицо его оказалось прикрыто, сказал:
— Там внизу землекоп, Боевой Джек, мой начальник смены с английского туннеля. Если он меня узнает…
— Молите бога, чтобы не узнал, иначе мы пропали, а вся операция — сорвана. Я знал, что он приехал сегодня с группой новых рабочих для английской ветки, но почему при таком обилии возможностей выпить он предпочел это заведение всем другим? Вот же не везет!
Вскоре им предстояло узнать как следует, что такое не везет. С улицы донеслись хриплые вопли. Дверь с треском распахнулась, и вошел Саппер Кукурузник, пьяный вдрызг. Бутылка, которую заказал в начале вечера Вашингтон, была теперь пуста, но Саппер продолжал сжимать ее горлышко. Видимо, опасаясь, что кто-то мог не заметить его громкого появления, он возвестил теперь о себе протяжным воинственным кличем, от которого заплясали стаканы в баре.
— Я одним ударом могу положить любого, кто тут есть! Я могу положить троих, если у вас кишка тонка вставать поодиночке! Я могу положить шестерых, если не…
— Эй ты, куча индейской трепотни! — Едва прозвучали эти слова, Саппер оцепенел, но глаза его сузились, а голова медленно повернулась, двигаясь с неотвратимостью вращающейся орудийной башни; глаза напоминали спаренные орудия. Но стоило Сапперу найти Джека взглядом, как тот встал.
На балконе над ними Гас подавил стон, когда Саппер ответил:
— Островное брехло!
Он выглядел уже совершенно трезвым. Не успев еще договорить, он резко ударил бутылкой о косяк двери, и в руке его осталось отбитое горлышко. Боевой Джек ногой отпихнул стул и открыто выступил вперед.
— Нужна битая бутылка, а, индеец? Боишься кулаков белого человека?
И он показал, что собой представляет один из них — поднял руку и сжал кулак размером с небольшую лопату. Раздался глухой стук — это Саппер отбросил горлышко и двинулся навстречу Джеку.
— Любой белый может шевелить кулаками, но может ли хоть один белый побороть кулак индейца?
В ответ раздался рев:
— Я могу все, что можешь ты, — только лучше!
Они затопали друг к другу, и от их шагов затряслось здание; те, кто еще оставался между ними, бросились врассыпную. Ни один не остановился, пока не сошелся вплотную с противником — нос уперся в нос, глаза сверкали, зубы оскалились; они были будто два бизона, упершиеся морда в морду, или два локомотива на одной колее, бессильные освободить дорогу друг другу. По молчаливому согласию оба шагнули в сторону и уселись за только что освободившийся столик, смахнули на пол бутылки и стаканы, скинули куртки, с тупым стуком утвердили правые локти на покрытой трещинами деревянной поверхности, усаживаясь поудобнее. Глядя друг другу в глаза, они сцепили руки, стиснули пальцы и принялись сдавливать друг друга с силой, которой хватило бы, чтобы сломать дерево, но недостаточной, чтобы причинить хоть какой-то урон противнику. Тогда каждый из них начал что было мочи клонить руку другого на столик, чтобы костяшки пальцев коснулись поверхности, — это бы считалось победой. Весьма примитивная процедура, завершающаяся легко и быстро в большинстве случаев, когда более сильный или более решительный одолевает другого.
Но не на этот раз. Если когда-нибудь и встречались два равных по силе гиганта, то это были как раз они — ни один не уступал ни на волос. Мышцы их рук вспучились, словно застывшие натеки стали, сухожилия выступили из-под кожи, как металлическая проволока; мужчины выкладывались до конца. Они были друг другу ровня, даже уж слишком ровня, потому что ни один, даже на пределе возможностей, не мог взять верх над другим. Толпа во все глаза следила за этой битвой титанов и так замерла в благоговейном трепете, что, когда рубашка Боевого Джека лопнула у него на бицепсе, треск материи, как автоматная очередь, разорвал тишину. Секундой позже рубашка на вздувшемся плече Саппера взорвалась с таким же звуком, не выдержав напряжения. Они боролись, сцепившись в жестокой, мертвой хватке; ни один не собирался сдаваться, ни один не мог уступить победу.
С резким треском крышка стола раскололась от давления, и половины разлетелись по сторонам. Теперь, когда локти уже не имели опоры, мужчины медленно поднялись, все еще сомкнутые воедино, все еще напрягаясь с такой силой, какой, казалось, плоть и кость человека не могут противостоять.
Волна восхищенного шепота прошелестела по залу; сбившимся в кучу людям трудно было поверить, что все это происходит на самом деле. Потом гул и ропот стали расти, раздалось несколько подзадоривающих выкриков, и среди них воинственный клич, долетевший до столика, занятого индейцами племени онондага. В ответ один из английских землекопов крикнул:
— Переломи его пополам, Боевой Джек!
К нему присоединились еще несколько. Но странно: крики эти оказали неожиданное воздействие на Саппера: не уступая, впрочем, и йоты, он глянул на противника каким-то новым взглядом и с явным усилием, так сжаты были его челюсти, процедил:
— Ты… сменный начальник… Боевой Джек?
У Джека были те же затруднения с речью… И тем не менее он сумел выговорить:
— Да.
Эффект этого простого утверждения был, по меньшей мере, поразителен, ибо Саппер сразу перестал бороться. От неожиданности Боевой Джек потерял равновесие и, завалившись в сторону, крутанулся на месте, так что индеец получил возможность беспрепятственно хлопнуть англичанина по пронесшемуся мимо его груди плечу. Результат оказался именно таким, какого и следовало ожидать: английский начальник не склонен был отнестись снисходительно к подобному обращению; он закончил свой разворот, описав полный круг, и снова оказался лицом к
