Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Том 1
Одно из созданий распласталось на добрых двадцати квадратных ярдах морского дна, а второе, таких же размеров, зависло над ним. Насколько он мог видеть, у них не было ни шипов, ни жала, но все старались их обогнуть, и Конвей последовал общему примеру.
Неожиданно в беду попал Камсаюг.
Конвей не заметил, как это случилось, но увидел, что колесник раскачивался больше обычного, подплыв к нему ближе, он обнаружил, что у того в боку торчат несколько отравленных игл. К тому времени, когда Конвей достиг Камсаюга, тот описывал круги, почти падая на дно, словно монетка, почти переставшая вращаться. Конвей знал, что делать – подобное уже происходило с Саррешаном, когда его доставили в Госпиталь. Он быстро приподнял колесника вверх и стал толкать его вперед вдоль дна, словно большой дряблый обруч.
Камсаюг издавал непереводимые звуки, но врач чувствовал, что, по мере того как его катит, тело колесника становится все менее дряблым, а через некоторое время он уже начал вращаться самостоятельно. Неожиданно колесник качнулся и прокатился между двумя кустами водорослей. Конвей поднялся, казалось, на безопасную высоту, чтобы тоже миновать кусты, но тут, разинув пасть, на него бросилась камбала, и он инстинктивно нырнул.
Позади мелькнул гигантский хвост и сорвал с него двигатель. И тут же его ноги обвили водоросли, в десятке мест разорвав ткань скафандра. Конвей почувствовал, как в скафандр хлынула холодная вода, а под кожей по сосудам разливается жидкое пламя. Краем глаза он успел заметить, что Камсаюг как последний тупица катится прямо к медузе, в то время как другая медуза словно мерцающее облако опускается на него.
– Доктор! – Голос был настолько резок от нетерпения, что Конвей не разобрал, кому он принадлежит. – Что происходит?
Конвей этого не знал, а если бы и знал, то все равно ответить бы не смог. Из предосторожности, для защиты от повреждений в космосе или ядовитой атмосфере его скафандр состоял из кольцеобразных секций, которые отсекали поврежденные участки, раздуваясь и плотно обхватывая части тела.
Идея состояла в том, чтобы локализовать падение давления или отравление атмосферы в месте повреждения, и в данном случае кольца сыграли роль жгутов, которые замедлили распространение яда по организму. Несмотря на это, Конвей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже челюстью. Его рот застыл в полуоткрытом состоянии, и он только мог – едва-едва – дышать.
Прямо над ним находилась медуза. Ее края свернулись вокруг его тела и плотно сжались, завернув его в почти невидимый кокон.
– Доктор! Я спускаюсь вниз! – прозвучал голос, похоже принадлежащий Эдвардсу.
Он почувствовал, как что-то кольнуло его несколько раз в ноги, и обнаружил, что у медузы имеются шипы или по крайней мере жала, которыми та что-то делала в местах, где был разорван скафандр. По сравнению с нестерпимым жжением в ногах, боль от уколов была слабой, но его беспокоило, что они делаются слишком близко к подколенным артериям и венам. С огромным усилием он повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит, но к тому времени он уже знал. Прозрачный кокон становился ярко-красным.
– Доктор! Где вы? Я вижу, как катится Камсаюг. Похоже, его упаковали в розовый пластик. А прямо над ним какой-то большой красный шар...
– Это я... – едва выдавил Конвей.
Багровый занавес вокруг него моментально стал ярче. Мимо мелькнуло что-то большое и темное, и он почувствовал, что его повернуло, как в колесе. Краснота вокруг него становилась прозрачнее.
– Камбала, – произнес Эдвардс. – Я достал ее своим лазером. Доктор?
Теперь Конвей мог видеть майора. Эдвардс был одет в тяжелый скафандр, который защищал его от водорослей и шипов, но затруднял прицельную стрельбу – казалось, его оружие направлено прямо в Конвея. Инстинктивно он поднял руки и обнаружил, что может ими свободно двигать. Он мог вертеть головой, наклоняться, и боль в ногах утихла. Посмотрев вниз, он увидел, что его колени ярко-красного цвета, в то время как вокруг них все было более чем прозрачным.
Выглядело это нелепейше.
Он взглянул на Эдвардса, а потом на опасно медлительное и неуклюжее вращение завернутого Камсаюга. Конвея осветил мощный луч света.
– Не стреляйте, майор, – сказал Конвей слабым, но отчетливым голосом.
– Попросите лейтенанта сбросить спасательную сеть. Втащите нас обоих на вертолет, а потом – быстрее на «Декарт». Если наш друг не сможет находиться на воздухе, доставьте нас на «Декарт» в погруженном состоянии у меня воздуха хватит. Но будьте очень осторожны, чтобы не нанести повреждений существу.
Оба спутника Конвея желали знать, что за чертовщину он несет. Врач объяснил все наилучшим образом, добавив:
– Итак, вы поняли – это не только мой коллега, эквивалент врача на Митболе, но и мой спаситель – я ему обязан жизнью. Между нами тесная личная связь. Можно сказать, мы почти кровные братья.
Глава 4
Митбол
На протяжении всего пути обратно в Госпиталь Конвея не оставляло чувство тревоги за Митбол, но лишь последние два часа он способен был искать какие-то конструктивные решения проблемы. Именно к этому моменту он признал, что самому ему проблемы не решить и начал мысленно перебирать имена и профессиональные способности тех сотрудников Госпиталя, кто бы мог ему помочь найти решение. Он был так сильно озабочен, что выход корабля из подпространства в предписанных двадцати тысячах миль от Госпиталя обнаружил, лишь когда из динамика раздался ровный голос дежурного по приемному покою:
– Пожалуйста, идентифицируйте себя. Пациент, посетитель, член персонала, ваша квалификация?
Лейтенант, пилотирующий корабль, взглянул на Конвея и Эдвардса, сурового врача корабля-матки, и приподнял бровь.
Эдвардс нервно прочистил горло и произнес:
– Говорит разведчик D-835 с корабля-матки Корпуса мониторов по исследованиям и культурным контактам «Декарт». На борту четыре посетителя и один член персонала Госпиталя. Трое являются людьми, а двое – жителями планеты Драмбо разного...
– Пожалуйста, дайте физиологическое описание или установите видеосвязь. Все разумные расы считают, что они люди, а остальные существа – не люди.
Эдвардс отключил микрофон и беспомощно обратился к Конвею:
– Я знаю, кем являемся мы, но как, черт побери, я опишу этому бюрократу от медицины Саррешана и другое существо?
Нажав кнопку передатчика, Конвей произнес:
– На борту корабля три землянина, физиологическая классификация ДБДГ.
Их имена: майор Эдвардс и лейтенант Харрисон из Корпуса мониторов, а также старший терапевт доктор Конвей. Мы везем двух жителей планеты Драмбо.
Драмбо – это самоназвание планеты Митбол. Один из жителей относится к виду ВЛХГ – вододышащий, теплокровный, кислородный метаболизм. Другой предварительно отнесен к виду СРЖХ и, похоже, чувствует себя комфортабельно и в воде и в воздушной среде.
Необходимости в перегрузке нет, – продолжал он. – В то же время ВЛХГ находится в утомившем его механическом устройстве по поддержанию жизни, вне всякого сомнения, ему будет удобнее на водных уровнях. Сможете ли вы принять нас у дока номер 23 или 24?
– Док номер 23, доктор. Нуждаются ли посетители в специальных транспортных или механических устройствах?
– Нет.
– Очень хорошо. Пожалуйста, сообщите диетологам о необходимой пище и потребности в жидкостях, а также о периодичности приема пищи. О вашем прибытии доложили. Полковник Скемптон хотел бы видеть майора Эдвардса и лейтенанта Харрисона как можно скорее. Майор О'Мара хочет видеть доктора Конвея еще раньше.
– Спасибо.
Информация Конвея передавалась существу, которое руководило приемным покоем. Транслятор этого существа передавал ее на компьютер Госпиталя, занимавший целых три уровня, который осуществлял перевод на нужный язык, и передавал на нем текст обратно.
– Пока вы не связаны с Госпиталем, вы одномоментно встречаетесь, как правило, с одним типом внеземной цивилизации и обращаетесь к его представителям по принадлежности к родной планете. Но здесь, где задача быстро и точно узнать об особенностях пациента является жизненно важной, ибо очень часто пациенты не в состоянии дать о себе необходимую информацию сами, мы разработали четырехбуквенную классификационную систему. Короче говоря, это выглядит следующим образом.
Первая буква обозначает уровень физиологического развития. Вторая указывает на количество и расположение конечностей и органов чувств. Две последние – описывают метаболизм и необходимую для существа комбинацию гравитации с давлением. Обычно мы напоминаем некоторым из наших студентов, что первая буква в классификации не позволяет им испытывать по отношению к другим ни чувства превосходства, ни чувства ущербности, так как уровень физиологического развития не имеет никакого отношения к уровню интеллекта.
