Иэн Бэнкс - Материя
Кауд встряхнулся и забил крыльями, поймав наконец воздушный поток и выровнявшись, затем двинулся к другой стороне пропасти. Орамен увидел, как животное подняло свою большую, удлиненную морду и повело туда-сюда затуманенными глазами, оглядывая своих спутников. Курс кауда чуточку менялся с каждым движением, поскольку его голова действовала наподобие переднего руля, а хвост подергивался — видимо, инстинктивно компенсируя эти изменения. Животное испустило громкий утробный крик и чаще заработало крыльями, медленно поднимаясь до высоты остальных своих сородичей. Несколько минут все летели вместе.
Орамен, не желая упускать случая, смотрел во все глаза, стараясь все увидеть и запечатлеть в памяти; он знал, что увидеть Безымянный Город сверху и так близко — редкая возможность. Потом все устремились вниз, к временной посадочной площадке, оборудованной около обмерзшего ледяными комьями подножия второго Водопада. Тот большой темной стеной нависал над площадью вверху.
Они миновали останки Фонтанного дома — веса льда, скопившегося на поверхности здания, хватило для его обрушения. Дом упал, прежде чем мороз сковал все.
* * *— Это одна из десяти малых структур, расположенных вокруг большой. Центральную они называют Саркофагом, который, естественно, привлекает больше всего внимания, — сказал бригадир, когда они спускались по пологому туннелю к одному из последних раскопов.
— А что еще известно об этом Саркофаге? — спросил Орамен.
Брофт (лысый, проворный, подтянутый, в хорошо отглаженном комбинезоне с торчащей из кармана ручкой) покачал головой.
— Ничего, ваше высочество. Как и обо всех остальных, насколько я понимаю.
Штольня уходила вниз, в чрево давно обрушившегося здания. Раньше здесь существовал проход, который занесло илом сразу же, как только город оказался погребенным под землей. Вереница мигающих электрических лампочек кое-как освещала путь, и еще двое-трое из рабочих несли забранные сеткой фонари. Фонари оповещали (правда, не всегда) о присутствии отравляющих газов, но и как источники света тоже были кстати. Чем ниже, тем теплее становился воздух.
Орамен и бригадир Брофт шли впереди, а по обе стороны от них — двое с фонарями. Дроффо и небольшая стайка рабочих (некоторые направлялись на свои рабочие места) шли сзади, а замыкали шествие Воллирд и Баэрт; Орамен время от времени слышал приглушенный кашель рыцаря. Пол был ровным, если не считать выступов высотой до колена, торчавших приблизительно через каждые пятнадцать шагов. Эти выступы когда-то были частью стен; здание завалилось «на спину», и теперь принц и его спутники шли по бывшей вертикальной шахте. Через выступы перебирались по специально проложенным крепким доскам. С одной стороны туннеля шли кабели и трубы.
— Это самая глубокая штольня относительно уровня площади, — сказал Брофт. — Мы сейчас обследуем все эти аномальные структуры, выбивающиеся из стратиграфической упорядоченности, пока оставляя почти без внимания прочие объекты и не тратя время на фиксацию их местоположения и последовательности находок. Обычно господин Поатас очень строго подходит к вопросам сохранности, но не сейчас.
Они приближались к той шахте, где обнаружили артефакт. Стены здесь были сырыми, а воздух — теплым. Внизу, под деревянными досками пола, журчала вода. Спереди доносились звуки насосов, действовавших в комплексе с теми, что стояли при входе в штольню. Орамену казалось, что эти машины — совсем как люди с двуручной пилой, что упорядоченно двигают руками, врезая лезвие в мощный ствол.
— Множество теорий, досточтимый принц, касаются этих объектов, в особенности большого, центрального. Лично я склоняюсь...
Орамен слушал его рассеянно. Он вспоминал недавнее ощущение, когда кауд после прыжка с утеса пошел под ним вниз. Его охватил ужас. Сначала он подумал, что забыл, как нужно летать, потом — что животное не до конца проснулось, плотно позавтракало или занемогло. Кауды болели так же, как и люди, а уж болезней в Колонии хватало. У принца даже мелькнула мысль: вдруг животное чем-то опоили?
Может, он преувеличивал? Непонятно. Его посещали самые разные мысли — с того дня, когда погиб Тоув, а Орамен застрелил двух наемников и потом поговорил с Фантилем. Разумеется, кое-кто желал ему смерти. Он был принцем, принцем-регентом, будущим вождем народа, который покорил этот народ. И его смерть, конечно, вполне устроила бы кого-то. Да хоть того же тила Лоэспа. Кто больше всего выигрывал от его смерти? Этот вопрос задал Фантиль. Орамен все еще не мог поверить, что тил Лоэсп желает ему смерти — самый преданный и надежный друг отца! Но в окружении обладателя столь громадной власти могут найтись люди, действующие на свой страх и риск в надежде, что таковы его тайные желания.
А эти ужасные мгновения во дворе таверны, когда погиб Тоув? Для Орамена они приобрели особую горечь. Он вспоминал, как все было; потасовка завязалась вроде бы на пустом месте, Тоув вытащил его оттуда и очень быстро протрезвел. (Ну да, пьяная драка возникает по пустякам, а перспектива участия в ней может вмиг отрезвить человека.) Но потом Тоув пытался вытолкнуть его в двери первым и, казалось, удивился, даже встревожился, когда Орамен вытолкнул первым его. (Он-то хотел позаботиться о друге и лишь потом — о себе, считая, что опасность у них за спиной.) А потом эти его слова: «Не меня» — или что-то в этом роде.
Почему? Почему именно эти слова, из которых следовало (возможно), что нападение ожидалось, но жертвой должен был стать не Тоув, а его спутник? (В несчастного только что всадили нож, взрезавший тело до самого сердца. Стоит ли его подозревать лишь потому, что он не закричал «Помогите, убийство!», или «Ах, ваше высочество, вы убили меня!», или тому подобную мелодраматическую дребедень?)
И доктор Джильюс, который вроде бы покончил с собой.
Но почему доктор Джильюс? А если Джильюс...
Орамен покачал головой. Бригадир Брофт посмотрел на него. Пришлось одобрительно улыбнуться в ответ, чтобы тут же снова вернуться к своим мыслям. Нет, предположения заводили слишком далеко.
Хотя все и закончилось благополучно, Орамен понимал теперь, что сначала должен был опробовать кауда. Глупо, что он этого не сделал. Ну увидит кто-нибудь, что принц не ахти какой летун, — невелик позор. В следующий раз он будет благоразумнее, даже с риском подмочить свою репутацию.
Они вышли на платформу, что располагалась посередине между краем и дном ямы, и посмотрели вниз, на объект всеобщего интереса. Черный как ночь куб со стороной в десять метров наклонно лежал в яме не меньше чем тридцатиметрового диаметра, заполненной грязноватой водой. Вдоль ее стенок были сооружены крепи. Куб, казалось, излучал свет. Он был окружен лесами, на которых копошились люди — многие с какими-то горными инструментами. Все это освещалось голубоватыми и оранжевыми вспышками, раздавались шипение и стук паровых молотков — рабочие разными способами пытались проникнуть внутрь куба (если только в него можно было проникнуть) или хотя бы отколоть кусочек. Невзирая на шум и гвалт, сам объект властно притягивал к себе внимание. Часть пришедших с принцем рабочих забралась в подъемник, укрепленный на платформе, и ждала, когда их спустят вниз.
— Все сопротивляется! — сказал Брофт, покачав головой, и оперся на импровизированные перила.
Насос замолк, и Орамен услышал, как кто-то выругался. Словно в знак солидарности с насосом, ближайшая к ним лампа на стене вырубки мигнула и погасла.
— Никак не удается проникнуть внутрь этих штук, — проговорил Брофт, повернувшись. Он чертыхнулся на погасшую лампу, посмотрел на одного из людей с фонарем и жестом велел ему пойти и посмотреть, что произошло. — Хотя, может быть, стоит извлечь его целиком. Братия оставила бы его гнить здесь — хотя нет, если бы он мог, то уже давно бы сгнил. Но при наших новых и, я бы сказал, более просвещенных правителях, ваше высочество, мы можем предложить этот объект третьим лицам, иными словами... Что?
Человек с фонарем прошептал что-то на ухо бригадиру, который цокнул языком и сам отправился исследовать погасший прибор. Несколько мгновений в вырубке было довольно тихо — самым громким звуком оставался скрип подъемника, спускавшего вниз первую группу рабочих. Даже Воллирд, похоже, перестал кашлять.
Орамен вдруг понял, что уже некоторое время не слышит кашля рыцаря. Его внезапно охватило дурное предчувствие.
— Похоже, — услышал он Брофта, — это провод для взрывных работ, но откуда? Сегодня взрывных работ не планируется. Это просто смешно.
Орамен повернулся и увидел, как бригадир тащит провод, сплетенный с другими проводами, проложенными вдоль стены, между световыми приборами. Провод шел вниз и исчезал под деревянным настилом у них под ногами. Другой его конец уходил в туннель, по которому они только что пришли. Воллирда и Баэрта на платформе не было.
