Звезды, братья мои - Эдмонд Мур Гамильтон
Пола то и дело бросала на него тревожные взгляды, как бы желая обнаружить любой признак слабости с его стороны.
— Вы хорошо справляетесь, — сказала она. — Так и должно быть. Вашему телу вернули нормальную силу и тонус еще до того, как вы проснулись.
— В любом случае, с наступлением темноты они замедлятся, — сказал Уэббер.
Старики и маленькие дети бежали изо всех сил.
— Их деревня там? — Спросил Киран, указывая на далекие горы.
— Они не живут в деревнях, — сказала Пола. — Но в горах безопаснее. Там больше мест, где можно спрятаться.
— Вы сказали, что это закрытая территория. Это что, охотничий заповедник?
— Сакаэ больше не охотятся на них.
— Но раньше охотились?
— Ну, — сказал Уэббер, — давным-давно. Не для еды, сакаэ вегетарианцы, но…
— Но, — продолжила Пола, — они были доминирующей расой, а люди были просто полевыми животными. Когда они конкурировали за землю и пищу, на людей охотились или их изгоняли, — Она выразительно махнула рукой в сторону пейзажа за деревьями, — Как вы думаете, почему они живут в этой пустыне, влача жалкое существование вдоль ручьев? Эта земля сакаэ была не нужна. Теперь, конечно, они не возражают против того, чтобы превратить это место в своего рода заповедник. Люди защищены, говорят нам сакаэ. Они живут своей естественной жизнью в естественной среде, а когда мы требуем, чтобы программа была…
Она запыхалась и была вынуждена остановиться, тяжело дыша. Вэббер закончил за нее.
— Мы хотим, чтобы их начали учить, подняли над этой неприкрытой дикостью. Сакаэ говорят, что это невозможно.
— Это правда? — спросил Киран.
— Нет, — яростно возразила Пола. — Это вопрос гордости. Они хотят сохранить свое господство, поэтому просто не признают, что люди — нечто большее, чем животные, и не дают им шанса стать чем-то большим.
Больше разговоров не было, но, несмотря на это, трое чужеземцев все больше и больше выбивались из сил и отставали от племени. Солнце заходило, озаряя округу кроваво-оранжевым светом, который окрасил деревья в еще более немыслимые цвета и ненадолго воспламенил воду в реке. Затем наступила ночь, и сразу после того, как наступила темнота, патрульный корабль вернулся, промчавшись вдоль извилистого русла. Киран замер под черными деревьями, и волосы у него на коже встали дыбом. Впервые он почувствовал себя объектом охоты. Впервые он ощутил злость.
Патрульный корабль погрохотал двигателями и исчез.
— Они не вернутся до рассвета, — сказал Вэббер.
Он достал из карманов маленькие плоские пакетики с концентрированной пищей. Ели на ходу. Никто не разговаривал. Ветер, утихший на закате, задул с другой стороны. Похолодало. Через некоторое время они догнали дикарей, которые остановились отдохнуть и перекусить. Младенцы и старики, к которым Киран испытывал тревожную жалость, были в гораздо лучшем состоянии, чем он. Он напился из реки и сел. Пола и Вэббер опустились на землю рядом с ним. Из пустыни дул сильный ветер, сухой и холодный. Деревья шумели над головой. На фоне тусклого мерцания воды Киран мог видеть обнаженные тела, движущиеся вдоль кромки реки, переходящие вброд, нагибающиеся, копающиеся в грязи. По всей видимости, они что-то находили, так как было видно, что они едят. Где-то неподалёку другие люди срывали фрукты и орехи с деревьев. Мужчина поднял камень и с треском ударил по чему-то, затем снова бросил камень. Они легко передвигались в темноте, словно привыкли к ней. Киран узнал желтоглазую дочь вождя, ее красивая стройная рослая фигура выделялась на фоне тускло поблескивающей воды. Она стояла по щиколотку в мягкой грязи, крепко держа что-то двумя руками, и ела.
Киран обсох от пота, и его начала бить дрожь.
— Вы уверены, что патрульный корабль не вернется? — спросил он.
— Нет, пока им не нужно будет продолжить осмотр территории.
— Тогда, думаю, здесь безопасно, — он начал шарить вокруг, нащупывая сухие палки.
— Что вы делаете?
— Собираю дрова.
— Нет, — Пола мгновенно оказалась рядом с ним, ее рука легла на его плечо. — Нет, вы не должны этого делать.
— Но Вэббер сказал…
— Дело не в патрульном корабле, Киран. Дело в людях. Они…
— Они что?
— Я уже говорила, что они занимают низкое положение в социуме. Это одна из основных вещей, которым их нужно научить. Сейчас они все еще считают огонь опасностью, чем-то, от чего нужно убегать.
— Понятно, — сказал Киран и уронил щепку. — Очень хорошо, если я не могу развести огонь, у меня будете вы. Ваше тело согреет меня, — Он притянул ее в свои объятия.
Она ахнула, скорее от изумления, как ему показалось, чем от тревоги.
— О чем вы говорите?
— Это строчка из старого фильма. На самом деле, из нескольких старых фильмов. Неплохо, а?
Он крепко обнял ее. Она несомненно была женщиной. Через мгновение он оттолкнул ее.
— Это была ошибка. Я хочу иметь возможность продолжать испытывать к вам неприязнь без каких-либо дополнительных соображений.
Она рассмеялась на удивление ровным тихим смехом.
— В ваше время все были сумасшедшими? — спросила она.
И затем:
— Рид…
Это был первый раз, когда она назвала его по имени.
- Что?
— Когда они бросали камни и мы возвращались во флиттер, вы пропустили меня впереди себя. Вы оберегали меня. Почему?
Он уставился на нее, вернее, на бледное пятно, стоявшее рядом с ним.
— Ну, это всегда было в обычае у мужчин… Но теперь, когда я думаю об этом, Вэббер явно не утруждал себя.
— Нет, — ответила Паула. — В ваше время женщины еще пользовались двойным стандартом — требовали полного равенства с мужчинами, но при этом цеплялись за свой особый статус. Мы отбросили подобные условности.
— Вам это понравилось? Я имею в виду, прежнее обращение.
— Да, — сказала она. — Было мило с вашей стороны сделать это, но…
Тут Вэббер сказал:
— Они снова движутся. Пошли.
На этот раз люди пошли пешком, выстроившись в длинную линию между деревьями и водой, где свет был немного лучше, а путь — свободнее. Трое чужеземцев плелись позади, неуклюжие в своих обуви и одежде. Длинные волосы местных жителей развевались на ветру, а их босые ноги ступали мягко, легко и проворно.
Киран посмотрел на небо. Деревья закрывали большую его часть, так что все, что он мог разглядеть, это несколько рассеянных звезд над головой. Но ему показалось, что где-то там восходит луна.
Он спросил Полу, и она сказала:
— Подождите, увидите.
Ночь и река всё текли. Лунный свет становился все ярче, но он совсем не походил на тот, который Киран помнил по давним и далеким временам. В том было холодное спокойствие, но этот свет не был ни холодным, ни спокойным. Казалось, он еще и как-то меняет цвет, что делало его еще менее пригодным для зрения, чем привычный белый лунный свет. Иногда, проникая сквозь деревья, он казался льдисто-зеленым, а иногда — красноватым, янтарным или голубым.
Они подошли к месту, где река делала широкий изгиб, и пересекли его, выйдя
