Конфликт - Владимир Васильевич Зенков
Сотник с легким поклоном принял нож:
– Благодарю тебя. О боги, что это?
Он развернул аэрофотокарту, долго вглядывался в нее.
– Это Северный хребет, а вот то самое ущелье – Фромы.
Он покачал развернутую гармонику, голографические снимки засияли, приобрели глубину, объем.
– Боги, это невиданно! Как будто смотришь глазами орла. Благодарю тебя, чужеземец, за твой дивный дар. Теперь я понимаю, отчего сошел с ума бедняга Фату. Я скажу начальнику дворцовой стражи, что у тебя не было никакого оружия вовсе, а Фату польстился на твой золотой браслет.
Подувал ветерок, гуляя по плитам дворцовой площади, срывал радужную водяную пыль со струй фонтана. Сладко пахли цветы на куртинах, крепким смолистым духом веяло от корявых раскидистых деревьев с плоскими кронами. У далекого главного входа дворца прогуливались важные тутошние господа.
Начальник дворцовой стражи, неприметный худощавый человечек, долго разглядывал Алекса пронзительными глазами. Небрежным взмахом руки отпустил сотника и произнес глуховатым невыразительным голосом:
– Этот напомаженный хлыщ сказал, что ты не виданный доселе боец. Это правда?
Алекс пожал плечами:
– Откуда я знаю? По крайней мере, те трое, которые напали на меня, не особенно разбирались в этом деле.
– Ты непохож на наших хвастливых атлетов. Ну что ж, посмотрим, каков ты в деле.
Он приказал одному из свитских стражников:
– Приведи сюда троих кулачных бойцов и одного борца. Пусть нам варвар покажет свое искусство.
Алекс заартачился:
– Я не буду драться! Я не цирковой атлет.
Начальник стражи удивился:
– А зачем же ты пришел сюда?
Алекс развел руками:
– Меня привели, не спрашивая моего желания.
Человечек, в аккуратном белом хитоне с ярко-синей каймой, жестко прищурился:
– И сейчас я не спрашиваю твоего желания. Ты будешь драться, или тебя попросту убьют.
– Я свободный человек и не собираюсь ублажать кого бы то ни было, а убить меня совсем не так просто как ты думаешь.
Подошел стражник с четырьмя могучими мужиками в одних набедренных повязках.
Человечек приказал самому здоровенному:
–Уло, взгрей-ка эту заморскую пташку, да как следует!
Гигант Уло добродушно ухмыльнулся:
– Стоит ли? Я разложу его на колене и всыплю ему по мякоти.
Начальник стражи зарычал:
– Выполняй, иначе я прикажу выпороть тебя самого.
Посерьезневший Уло нехотя двинулся к Ратнеру.
Алекс все-таки прихватил на всякий непредвиденный случай электрошокер. Спрятав маленький цилиндрик в ладони, передвинул рычажок интенсивного разряда на максимум и направил его в сторону гиганта. Тот был уже в метре – извилистая синяя молния впилась ему в грудь, уши неприятно резануло резким треском, остро запахло озоном.
Бедняга Уло рухнул на каменные плиты. Эффект был невероятным: стражники и битюги-атлеты мгновенно рухнули на колени. Белый, как мел, начальник стражи стоял в полном ступоре…
***
Сияющие золотые лучи, падавшие из низеньких створчатых окон, пронизывали облака клубящегося пара, высвечивали цветные изразцы пола. Негромкие голоса в обширном банном зале звучали гулко и одиноко.
Корсу, Несущий Бремя, похлопал себя по жирной груди. Увы, увы, всего лишь Несущий Бремя, не Астурос там какой-нибудь: Злобный, Тишайший, Золотоглазый, Отец человеков – Гес их там помнит всех. Временный государь всего-навсего.
Корсу, кряхтя, стал поднимать бронзовые гири, чтобы вызвать пот. В бронзовом же зеркале, покрытом каплями воды, отразилась приземистая мужицкая фигура временного государя. Он с удовольствием и симпатией смотрел на свою смуглую толстогубую физиономию, толстенную шею, дюжие ручищи и могучие, поросшие черным волосом, кривоватые ноги. Пусть смеются тоненькие, изнеженные господа-аристократы над его простонародной статью. Зато в этот толстый живот можно влить, ничуть не опьянев, добрую бочку вина и поместить еды на добрый десяток немощных недоносков. А понадобится, так он может и в каменоломне ворочать здоровенные глыбы, довольствуясь куском черствой лепешки и миской баланды – выносливости ему не занимать. Корсу готов ко всему, хотя (Несущий Бремя суеверно омахнулся ладонью) упаси от этого великий Кумат. А многие, ох многие казначеи закончили карьеру именно так – добывая редкостный розовато-серый, с искрами камень для дворцовых построек.
Корсу крикнул раба-массажиста. Тот проворно расстелил на низенькой каменной скамье мягкую циновку и почтительно помог государю улечься.
Окатил его из медного ведра теплой водой и, как зверь, запрыгнул ему на спину. Великий государь всего Астура превратился в жалкую тряпку: железные пальцы раба, казалось, насквозь протыкали мышцы, добирались до самых костей. Трещали выворачиваемые суставы. Корсу выл в голос – раб терзал его безжалостно.
– О-о, негодяй, я прикажу оскопить тебя, ты сгниешь в катакомбах, я немедленно посажу тебя на кол!
Раб, привыкший ко всем мыслимым и немыслимым угрозам, продолжал молча терзать уже почти бесчувственного государя. Наконец он закончил и вдвоем с помощником погрузил совершенно недвижимого владыку в горячую и благовонную воду бассейна. Там Корсу терли жесткой мочалкой из прожилков редкой лоэльской тыквы, потом пучком нежнейшей шелковистой болотной травы, от которой мужская сила становилась как у молодого кобеля-рединала.
Вынесли колышущееся, как желе, тело и осторожно уложили его прямо на изразцовый пол. И тут банный мастер выплеснул на недвижного государя огромное запотевшее ведро воды с громыхающими внутри кусками драгоценного льда. Его привозили с невероятными трудами из далеких северных краев, где свирепые воины в рогатых шлемах продавали его южанам за золото.
С нечеловеческим воплем Корсу подпрыгнул мало не до потолка и, задохнувшийся, застыл, выпучив глаза и открыв рот. Его тут же окатили горячей водой и, бережно закутав в мохнатое покрывало, усадили на скамью – отдышаться.
Блаженно потягивая прохладное терпкое вино, чувствуя себя заново рожденным, Корсу разнежено сказал:
– Ах, Даду, ты сегодня был усерден как никогда. В награду ты получишь золотой и я разрешаю тебе вечером напиться.
Здоровенный раб благодарно распростерся на мокром полу.
Свежий, полный могучих сил, упруго и легко шагал на толстых ногах Корсу, с наслаждением ощущая каждую мышцу. Ветерок, тянувший вдоль длинной аллеи, шевелил просторный хитон, свежая, пахнувшая чистотой ткань, приятно липла к вымытому телу. Чуть сзади неслышно двигалась личная охрана – Несущий бремя не любил лязганья и бряцанья оружия.
Государь с наслаждением думал о тайном обширном подвале глубоко-глубоко под дворцом, куда вели истертые ступени. В узких коридорах тянул вечный сквозняк – строители хорошо продумали вентиляцию. Тускло горели на стенах масляные светильники, добавляя копоти на сводчатые потолки, где ее висело пальца на четыре. Тяжкую бронзовую дверь охраняли свирепые звери с далекого Юга, их гладкие короткошерстые
