Неокортекс (СИ) - Никсон Ник
Как же он повзрослел, думал Ясон. Как сейчас помнил — забирал рыдающую сестру с роддома. Тогда Тадлису еще и имя не придумали — боялись сглазить. Он был так мал — недоношенный. Три месяца в капсуле. Боялись не выкарабкается. Он смог. А потом как понесла его жизнь, не остановить было.
Тадлис вышел на связь. Как чувствовал, что о нем думает.
— Дядь Яс, еще стоим?
— Не нравится мне область до поверхности воды. Слишком много пятен.
— Помехи из-за радиации, точно тебе говорю.
— Или карманы…
Точно такие же пятна Ясон видел на снимках с предыдущих скважин. И тогда по глупости не придал им значения.
— Поднимемся на триста метров и обойдем по дуге? Справлюсь до темноты, — предложил Тадлис.
— Скажи Марику, пусть еще раз просканирует.
— Результаты будем еще три часа ждать. Давай рискнём?
— Нет. Скажи своим пусть пока курят.
— Понял. Работаем.
Тадлис выпрыгнул из пусковой. Одним махом-прыжком преодолел метров шесть, не меньше.
Когда-то Ясон потратил годы в поиске самого опытного пусковика. Человек должен был стать его правой рукой — доверять Ясону беспрекословно, понимать с полуслова, исполнять приказ, который Ясон только собирается отдать. В один момент он понял, что человека такого не найти, его можно только взрастить. И таким человеком стал Тадлис. Племянник по крови, сын по призванию.
Ясон вышел из вахтовки. Крохотное солнце кренилось к закату. Ясон понимал почему торопился Тадлис. Через пять часов солнце скроется, Европа зайдет за неосвещенную зону Юпитера, и в следующие двое земных суток ледяной спутник погрузится во тьму. Работать в таких условиях не опасно, но по какому-то странному совпадению предыдущие аварии, погубившие две скважины, произошли в ночное время. Тадлис говорил: «Днем планета расслабляется на солнышке и не чувствует, как мы сверлим в ее коже сквозную дырку».
Половину неба занимал Юпитер. Гигант был прекрасен. Если долго смотреть разноцветные полосы и пятна на его поверхности начинают шевелится. Словно картина маслом, внезапно, оживает. Зрелище завораживает. Ты чувствуешь умиротворенную мощь властелина всех планет, о котором предки слагали легенды.
Ясон вдруг почувствовал вибрацию по ногам. Густав и Леон побежали от буровой. Ясон собирался отдать команду об эвакуации, но ему будто сжали глотку невидимой рукой. Его пронзил ужас, непонятный, непереносимый. И такой знакомый…
Из скважины вырвался поток воздуха, словно снизу выстрелили гигантской хлопушкой. Буровая штанга пошатнулась, устояв благодаря весу пусковой. Тадлис успел выпрыгнуть.
Это уже было, подумал Ясон. Он уже стоял здесь и видел все это. Выброс, смерть Марика, похороны. Он помнил, как Хакас плакал над его телом, как Густав и Леон сталкивали его в расщелину. Почему это происходит снова? Почему он вернулся сюда?
Из скважины вырвался огромный столб воды. Буровая платформа взмыла в воздух. Ее разорвало, будто игрушечную. Останки полетели в открытый космос — прямиком в пасть Юпитера.
Повсюду на площадке трескался лед. Густав и Леон упали в одну из трещин. Следом погибли и Марик с Хакасом.
Вибрация усилилась. Ясон едва стоял на ногах. В этот момент он услышал рык. Это Черный! Он нашел его! Он всегда был здесь подо льдом. Ясон сам пришел к нему, сам открыл ему дверь.
Лед вспучился, словно внутри взорвалась бомба. Надулся гигантский пузырь. Верхушка лопнула и из нее, словно гигантские черви полезли щупальца. Сначала несколько штук, потом десятки и сотни. Именно такими Ясон видел их в своих кошмарах.
Щупальца расползались по поверхности. Искали Ясона.
— Тадлис!
В следующее мгновение щупальца схватили Тадлиса. Племянник не успел даже вскрикнуть. Его разорвали на куски.
Ясон наблюдал за смертью Тадлиса в полном оцепенении и плакал.
Щупальца расползались все дальше и дальше пока, наконец не показался Он. Уродливый и страшный. Склизкая кожа, которую не проткнет ни одно лезвие, ужасающий рокот, от которого каменеет тело.
Это Он!
Ясон закричал, пока не осознал, что лежит в собственной кровати. Одеяло и простынь были свернуты комком, в который он замотался, словно куколка гусеницы.
Он подскочил к столу, впился губами в бутылку воды. Все тело дрожало, руки не слушались.
Сон! Это был сон!
* * *Ясон нашел под дверью кабинета коробку с пластинками. Несколько секунд пялился на нее, боясь прикоснутся.
Два года назад какой-то сосунок из отдела подготовки напутал документы при погрузке, и Ясон отправился в межпланетный полет с голым проигрывателем пластинок. Кажется, он никогда еще не был таким злым.
Поставив свежую пластинку Баха, он налил кофе и сел на стул. Проигрыватель потрескивал несколько секунд. Из старого динамика полилась скрипка, следом вступила осторожная виолончель, а главную партию взяла флейта.
Ясон отгонял воспоминания о дурном сне. Все это от нервов, думал он. Однажды ему приснилось, что он висит над пропастью, привязанный одной ногой к сухой ветке дерева. Внизу в реке рычат голодные крокодилы. Ветка ломается, и он падает прямо в пасть самому огромному супостату. Ощущения были, словно он попал внутрь мясорубки. И ничего — проснулся и жив здоров. И крокодилов не видел никогда в жизни, а прошло уже не мало лет. Всего лишь сон и ничего больше.
Постучали в дверь.
Ясон удивился. В это время на базе еще ранее утро, а сегодня у всех выходной.
Он поставил шелл проигрывателя на подставку. Музыка затихла.
Опять стук.
— Войдите.
Никто не отвечал и не входил. Ясон разозлился. Все на базе знали, что к нему можно входить без стуков. Ненавидел он эти начальнинские закидоны.
— Кирюха, если это ты балуешься, я пожалуюсь матери, она тебе всыплет.
Тишина.
Ясон потянулся к шеллу чтобы поставить его обратно на пластинку. Снова постучались и на этот раз еще требовательней. Ясон вскочил со стула, подбежал к двери, отрыл.
— Егерь. Ты здесь? Я думал ты улетел вчера!
— С тобой забыл попрощаться, старина.
Они обнялись.
— То-то думаю шуточки в твоем репертуаре, — Ясон хлопнул друга по плечу.
— Косточки зато встряхнул.
— Куда им до встряски… Суставы иногда ломит так, что вою.
Егерь устроился на стул, одну ногу водрузил на вторую.
— Кофе только один сварил, — Ясон поставил на стол чашку. — Пей мой, ни глотка не сделал. Себе сварю еще.
— Пей сам, — Егерь взмахнул рукой, громко зевнув. — Сердце берегу.
— Как знаешь.
Ясон вернулся за стол, отодвинул монитор к краю, чтобы Егеря лучше видеть.
— У тебя вылет на вчера подписан был, — сказал Ясон.
— Ты не слышал? Старик распоряжение прислал.
Ясон пожал плечами.
— Все души остаются на базе до новых распоряжений, — пояснил Егерь.
— Сам Янцыч прислал? Ты видел сообщение?
— Я нет. Геннадьич видел. Прибежал вчера вечером весь белый, руки трясутся. Кого он там видел, старика или помощника какого — черт его знает, но вставили ему люлей серьезно. Наверное, про графики свои пытался загонять, — Егерь усмехнулся.
Ясон взглянул на фотографии на полке. Было их всего две. На одной Мара с девочками, на второй команда миссии. Помимо членов экипажа затесались туда и полётные инженеры, инструкторы, операторы связи — в общем почти восемьдесят человек. Среди них внизу слева стоял совсем неприметный мужчина с седой шевелюрой. Большинство понятия не имели кто он, но каждый знал его имя. Человек, благодаря которому миссия смогла осуществиться. Глава корпорации Томаш Янцыч.
— Странно, что он с тобой не связался, — сказал Егерь.
— Последний раз мы не дружественно пообщались.
— Все равно он в тебя верит.
Ясон покивал, глядя на фотографию. Они были знакомы с Янцычем пятнадцать лет. Друзьями их нельзя было назвать. Они часто спорили, рвали подписанные контракты, клали друг друга проклятиями, а потом вновь жали руки и продолжали работу. Несмотря на свой дурной нрав, Янцыч не изменял главному принципу — доверять тому, кто всегда оправдывает доверие.
