Ирина Кассета - Сквозь тернии к звездам или а Вас, прошлое, я попрошу остаться (СИ)

— Ну, Гусарская, пошутил я. Ты чего? Ты бы видела свое лицо. Ахахахахах, — я оглянулась и зло взглянула на этого шутника, с детства высоты боюсь. — Ладно, ладно, уговорила, никому не скажу, — добродушно поведал мне он. — У меня к тебе дело, Анечка, я как раз за тобой бежал, — и улыбнулся так невинно, ну как на него обижаться можно?

— Что тебе надо, Скворцов? — измученно спросила я, он не отстанет, я знаю.

— Ухх, я знал, что ты своя в доску, — весело пробасил он и, догнав меня, обнял.

Что-то слишком много сегодня объятий. Отпустил он меня, как мне показалось с неохотой, бедный, он у нас знаменитый бабник, а тут кроме меня все замужние.

Тихонько позлорадствовала.

Никита галантно открыл мне дверцу приемной и зашел после меня.

— Ну что случилось? — спросила я, одевая халат.

— Сердце у меня болит, — вздохнув, поведал Скворцов.

— Никит, я серьезно, — строго сказала я.

— Какая же ты злая, Гусарская. Не приласкаешь, слова из тебя доброго не вытянешь, — сделав грустное лицо, сказал он. Потом поднес руку к лицу и вытер несуществующие слезы. Позер.

— Скворцов, давай по делу, а? У меня еще осмотр, а ты тут с шуточками своими, — улыбнувшись, сказала я.

— Эх, — вдохнул он тяжко. — Я порезался, Анечка, — сказал он и начал снимать рубашку.

— Ээ, ты чего это, Никит? — испуганно пролепетала я, сделав шаг к двери. Он поднял на меня взгляд и, увидев, как я стала отходить, расхохотался.

— Ой, не могу, Гусарская, о чем твои мысли? Я на груди порезался, извращенка, — сквозь смех проговорил он. Блииин, ну надо же было… И в самом деле, как я могла подумать о таком. Зло зыркнув на него, отчего тот перестал смеяться. Но я видела как его губы то и дело подрагивали в попытке не расплыться в улыбке, глаза сияли от смеха. Да и я сама от этой ситуации еле сдерживалась, чтобы не улыбнуться. Поддерживаю образ серьезной девушки.

— Раздевайся, посмотрим, — сказала я и стала одевать перчатки.

— Так сразу, я еще не готов. А как же свидания, борщ? Нет-нет милочка, я не такой, — я повернулась и увидела как Никита, прикрывшись руками и подняв голову, отвернулся от меня. Я не удержалась и засмеялась. Просто так давно не было повода для смеха, я уже забыла как это.

Отсмеявшись, я подошла к Никите, взяв ватку и перекись. Посмотрим что там у него. Рубашку он снял, при этом приговаривая, что цитирую «Не для тебя, извращенки, моя розочка цвела», еще и всхлипывал периодически, паяц.

Рана была небольшая, почти царапина.

— Ты где так умудрился? — спросила я, пока обеззараживала. Он не ответил, я посмотрела на него и впервые увидела, как Скворцов краснеет, да, тот еще кадр.

Ладно, не рассказывай, — улыбнувшись, сказала я.

Никита был спортсменом, профессионально занимался боксом и каким-то видом единоборств. Так что фигура у него было что надо. Высокий, в меру мускулист, русый, сероглазый, поэтому и бабник. Но знаете, он был добрым, и с девчонками расставался чаще именно из-за них самих, не знаю насколько это правдиво, но.

Алла, моя милая любительница сплетен, часто мне рассказывала о его романах.

Мне он не нравился, нет, внешне конечно, но это то же самое что смотреть на картину. Но фигура у него закачаешься, я бы потрогала, ну так в чисто эстетических целях.

Да, что только в голову не лезет. Взяв пластырь, я опять подошла к Скворцову и аккуратно приклеила к ранке, она хоть и маленькая, но заражение может пойти, а это не есть хорошо.

— Ну вот, принимай работу, — сказала я, улыбнувшись Никите. — И никто на твою невинность не покусился, — улыбнувшись, добавила я.

— Жаль, — донеслось до меня. Я посмотрела на Скворцова, он застегивал рубашку. Наверно послышалось.

— Гусарская, давай сегодня с нами на костер? Ни разу тебя там не видел, сегодня гитару принесут, весело будет, обещаю, — сказал он, поднимаясь.

— Я не знаю даже, — идти не хотелось, знаю я, чем там все заканчивается.

— Да ладно тебе, Ань, нормально все будет, поверь, никто к тебе приставать не будет. Пошли, — не сдавался он. А потом подошел и обнял со спины. — Пока не согласишься, не отпущу, — заявил он и стиснул меня сильнее. С него станется, еще и раздавить может.

— Ладно, ладно пойду, только помни — ты обещал что ко мне никто не полезет, и ты в том числе, — Никита обиженно покачал головой в знак согласия, но не отпустил. — Никит, отпусти а?

— Не хочу, — сказал он и вдохнул запах моих волос. Что-то мне это не нравится. — Никит, отпусти, я кричать буду, — серьезно сказала я.

— Смотри какая, отпустил, отпустил, эх, Гусарская парня тебе надо, — сказал он, когда я открыла дверь и вышла. Он догнал и, улыбнувшись, сказал:

— Спасибо, ну что мир дружба жвачка? — и протянул руку. Я сощурилась, но руку тоже протянула.

— Здравствуйте, — раздался из-за спины самый желанный голос.

— Сержант Волков, — как-то слишком серьезно и не очень доброжелательно поприветствовал его Никита.

Я же просто прошептала:

— Здрасти.

Воцарилась тишина. Никита стоял рядом, Волков смотрел на Никиту. И что это такое? Я уже решила уйти, как Никита спросил:

— Ань, точно пойдешь? — и смотрит на меня и лыбится, а глаза серьезные.

— Да, сказала же, — тихо проговорила я.

— Куда Вы пойдете, Анна? — спросил Саша.

— На костер, — ответил за меня Скворцов.

— Я тоже собирался сегодня пойти, — сказал сержант. Я подняла на него взгляд и натолкнулась на зелень глаз, и опустила. Блин, как маленькая.

— Мне пора, — невнятно пробубнила я и сделала шаг, чтобы уйти, как сзади выросли руку и обняли. Скворцов, вот скотина!

— Уже уходишь, малыш? — промурлыкал он. Сволочь. Я уже хотела сказать ему что о нем думаю, но меня перебил Саша.

— Анна, мне надо с вами поговорить, — а голосом можно заморозить реку.

— Д-да конечно, — сказала я и попыталась вырваться из объятий Никиты, не тут то было.

— Отпустите, ее Скворцов, девушке неприятно ваше нахождение рядом, — строго сказал Волков, а я замерла. Чего это они?

— Никит, ты иди, я же сказала что приду, мне на осмотр надо, — улыбнулась я посмотрев на него. Только драки не хватало, а именно этого и жаждал Скворцов, по глазам видно было, и по напряженной позе чувствовалось. Никита посмотрел на меня кивнул, и наконец, отпустил.

— Я зайду, — сказал он, и не глядя на Волкова, удалился.

— Пройдемте, — сказала я Саше и зашла в кабинет. Он тоже зашел, оглянулся, и пробормотав, что ему пора идти ушел. И как это понимать?

Вечер наступил внезапно, вся ушедшая в дела, я не заметила как потемнело.

Лишь когда кто-то постучал в окно, отчего я непроизвольно вскрикнула и уронила банку с ручками и карандашами. Нервов не напасешься.

Подошла, открыла. Ну кто это же еще может быть? Скворцов, чтоб его!

— Ань, ты чего на работе еще? Ребята собрались уже, я к тебе захожу, тебя дома нет. Эх ты, трудяга, выходи, отдохнешь.

— Сейчас выйду, подожди, — говорю я, закрывая окно и снимая халат.

— Анька, всю жизнь проработаешь, — сказал мне Никита, стоило мне выйти. Когда я подошла, галантно предложил мне локоть, и мы пошли к месту, где собирались люди для отдыха. Идти было не далеко. Когда мы подошли уже почти все собрались, не было только Волкова. И настроение сразу как то ухудшилось. С чего я взяла, что он вообще придет?

Место, где проходили посиделки, было обычной поляной с местом для костра посередине и бревнами, лежащими по кругу. Всего собралось человек пятнадцать из них шесть девушек, со мной. Эх, надеюсь, все будет хорошо.

Признаться честно я была приятно разочарована, парни вели себя прилично.

Никита играл на гитаре и пел, при этом как мне показалось, слишком уж часто погладывая на меня. Веселились, шутили, как обычные молодые люди, будто и нет этой глупой войны, будто не умирали люди, будто мы все еще дома.

Я веселилась со всеми. На завтра планируется отъезд, может это и хорошо, избавлюсь от этого щемящего чувства нужды в человеке, который даже не пришел. Хотя, кого я обманываю, не получится забыть, это выше моих сил.

Радовало одно, я увижусь с Аллой, надеюсь все хорошо.

— Ань, ты чего задумалась, холодно? — спросил внезапно подошедший Никита, я даже не заметила, как он закончил играть. Да, что-то слишком много он мне внимания уделяет.

— Немного, пойду уже скоро, — ответила я. Он придвинулся ближе, обнял одной рукой и придвинул к себе, а второй рукой начал потирать мою руку, грея. Нет, это уже слишком, я хотела уже сказать, чтобы он меня отпустил, как услышала:

— Можно мне, — Саша… А потом заиграла одна из моих любимых песен, исполненная самым прекрасным голосом во вселенной, и все потеряло смысл.