Ирина Кассета - Сквозь тернии к звездам или а Вас, прошлое, я попрошу остаться (СИ)
— Гусарская Анна Николаевна, медсестра, — отрапортовала я.
— Степанова Анна Сергеевна, медсестра.
— Гусарская садитесь в этот грузовик, Степанова следуйте за мной, — сухо сказал он.
— Как? Мы хотели вместе, — спросила Алла, когда поняла что не едет.
— Нам сообщили о новом нападение, нужны медики, — объяснил мужчина. Время не ждет, я видела, как подруга готова заплакать и вцепилась в мою руку, в нашу сторону уже начали недовольно коситься.
Я обхватила ее лицо руками и посмотрела в глаза. Как же она изменилась, под глазами залегли тени от вечного недосыпания, исхудала, поблекла. Еще немного подождать и все закончиться, обещаю.
— Мне страшно, Ань, — прошептала моя подруга, моя вечно веселая неунывающая подруга.
— А ну как отставить, не пристало будущему генералу плакать на виду у всех, — уверенно сказала я. — Клянусь, это последний раз, мы уедем, слышишь, я тебе обещаю. Буду мороженное покупать, целый месяц, все будет, как и раньше, — уверенно сказала я и более тихо добавила. — Береги себя, Алла, — она приходила в себя, взгляд прояснялся, напоследок обняла меня, отпустив мою руку, и улыбнулась. «Все будет хорошо», — стараясь заглушить подступающую панику твердила я.
Мне помогла залезть в машину, она стразу тронулась, а я смотрела на худую фигурку подруги.
— Я буду скучать, — крикнула она и улыбнулась. Я активно замахала рукой, стараясь не заплакать, не время, не сейчас. Я видела как мужчина, который записывал наши имена, что то ей сказал и она, кивнув, посмотрела на меня и, послав воздушный поцелуй, убежала вслед за офицером. И когда она уже совсем скрылась из виду, прошептала:
— А я уже скучаю.
* * *До места моей новой, своеобразной службы мы доехали очень быстро, поэтому тряска и пыль сопутствовали нам. Дороги, конечно, здесь не ахти, меня чуть пару раз не укачало.
Приехали мы в небольшую деревеньку, состоящую из десяти маленьких дворов.
Мы это я и еще семь мужчин, из которых двое врачей, и еще три машины, куда делись остальные две не знаю, скорее всего, отправились на новое место нападения, сколько всего людей приехало я не считала, не до этого было.
В этой деревне располагался перевалочный пункт, всех пострадавших доставили сюда, главная задача состояла в оказании помощи и отправки раненных, первая из трех машин отъехала почти сразу, туда забрались не пострадавшие солдаты и те, у которых травмы были не серьезные.
Врачи и мед помощники были отправлены в самый большой дом, где устроили госпиталь. Сколько прошло времени, невозможно было сосчитать. Все было как в тумане, прерываемом командами врача. Помню лишь, что врач, которому я помогала, седовласый мужчина, после очередного пациента посмотрел на меня, покачав головой, сказал, что я могу идти. Я не стала отказываться, пару часов отдыха, мне действительно были нужны. Я ведь только с дежурства, на которое утром заступила. Когда я вышла из пропитанного болезненным запахом дома, уже расцветало.
Я вдохнула приятный горный воздух, и пошла, слегка пошатываясь к выделенному дому. Все-таки, что не говори, а места тут красивые, очень.
Прекрасные в своей дикой первозданности, животной агрессивности, тихой неповторимости.
Голова внезапно закружилась, я остановилась, да сказывается, что я сегодня толком не ела. Сделала шаг и поняла, что оседаю наземь, и вроде я всё осознавала, но контролировать сам процесс падения не могла. Я как сторонний наблюдатель смотрела за тем, как ноги подкашиваются и я, как в замедленной съемке падаю. Я закрыла глаза и приготовилась к падению, но вот, странно, слишком уж долго падаю…
— Девушка можете уже открыть глаза, — произнес приятный голос, над самым ухом. Упс, а это кто? Я последовала совету голоса и медленно открыла глаза и… утонула, умерла, взлетела, задохнулась. Сколько еще синонимов можно подобрать… Глядя в его зеленые глаза, хотелось варить детей и рожать борщ.
Ой, ну вы поняли. — Может, вы меня отпустите? — улыбнувшись, поведала мечта из моих снов. Я только сейчас заметила, как сильно вцепилась в его форму.
Странно, что ничего не почувствовала когда он меня спас. Я смущенно улыбнулась и отцепилась, повернулась, сделала шаг и здравствуй земля, но и в этот раз упасть мне не дали, меня подхватили на руки и понесли. Боже, как в сказке.
— Отпустите, — пропищала я.
— Нет, вы ведь ногах не держитесь, зачем так себя напрягать. Вы откуда такая красивая? — ослепительно улыбнувшись, спросил он. Первый раз вижу, чтобы так мастерски перевели тему. А я как будто язык проглотила. Разве можно быть настолько красивым. — Девушка, вы кто? С вами все хорошо? — спросил наверно уже не в первый раз.
— Медсестра, все хорошо. А вы? — откашлявшись, ответила я. В горле внезапно пересохло.
— Александр Волков, — представился он. Александр был высоким брюнетом, со стрижкой под ежик, в типичной солдатской форме, которая так шла ему, что казалось, была сшита только для того, чтобы он ее одел. Черты лица правильные, нет, не так, идеальные. Анна Волкова… А что? Звучит.
— А вас как зовут, сестра милосердия? — и опять улыбка, а сердце пойманной птицей колотиться в груди отдавая грохотом в ушах, и быстрым ритмом в венах.
— Анна Гусарская, — и этот писк мой голос? Я испуганно подняла глаза и наткнулась на насмешливый зеленый взгляд, жар опалил щеки. Я вновь опустила голову.
«Дура, дура, дура», — билось в голове, а лицо горело в пламени смущения. Этого не может быть… Разве можно так быстро влюбиться? Это наваждение какое-то.
Но я не могла ничего поделать, смотрела на него и… и осознавала, что родилась только ради этой встречи. Эх, и где мое хваленое хладнокровие? Разбилось под завораживающий голос Саши. Моего Саши.
Он донес меня до небольшого домика, почти на краю деревни.
— Переночуйте здесь, если что-то не понравится, обратитесь к сержанту Волкову, то есть ко мне, я всё организую. А теперь отдохните, ваша смена будет вечером, выспитесь, — сказал он, и, открыв дверь, подтолкнул, и в правду, я бы в тот момент с места не сдвинулась.
После, когда знакомство с хозяйкой прошло успешно, я расстелила постель и легла, непроизвольно начав прокручивать раз за разом произошедшее, наверно улыбка у меня тогда была, как у человека страдающего шизофренией.
Спала я долго, проснулась только под вечер. Новости порадовали, погибших не было, но так как раненых много и они еще прибывают, наше пребывание здесь затянется больше чем на один день.
С этого момента и потянулись дни, омраченные моей безответной любовью.
Хотя, почему омраченные? Я была счастлива, просто видя его, находясь рядом, слыша его голос. Это было первое мое столь сильное чувство. Честно говоря, не сказала бы я, что до этого мне кто-то серьезно нравился. Даже совсем наоборот.
В школе я была серой мышкой, мои светло-русые волосы, и голубые глаза не вызывали ни у кого благоговейного трепета и всепоглощающего восторга.
А тут такое. Как же вам описать все, что творилось в моей душе, когда он был рядом или когда его не было? Не буду стараться, кто чувствовал подобное поймет, а кто нет… Тогда надеюсь со временем поймете.
Шел третий день моего нахождения в деревне. Поселили меня в небольшой домик к женщине, которая потеряла мужа и сейчас жила одна, детей у нее не было. Спали мы в одной комнате, так как всего в доме было две комнаты: кухня, совмещенная с залом и спальня, где я проводила ночи на раскладном диване.
Женщину звали Замира Данияловна, ей было за сорок, невысокая, довольно красивая, милая и добрая. Всегда жалела меня, когда я возвращалась поздно и откармливала вкусностями.
Работы поубавилось, и теперь в перерывах между обследованиями я занималась и письменной работой, составляла отчеты о проделанной работе.
Утром, по уже сложившейся традиции, я вышла из дома, и направилась в госпиталь. Когда поднималась по лестнице, дверь внезапно открылась и из нее вылетел Никита Скворцов, мой одногруппник. Мы с ним почти не общались, здоровались, иногда перекидывались фразами и все. Он был душой компании, даже сейчас, без него не проходили ни одной посиделки. Когда столкновения было уже не избежать, Никита наконец увидел меня и затормозил, чтобы я не упала, обхватил меня и прижал к своей мощной груди, хотя это было и не обязательно.
— Эмм, Скворцов, может, ты меня отпустишь? — проговорила я ему в рубашку.
— Гусарская, вот что ты за человек? Нет, чтобы наслаждаться, когда тебя парень обнимает, а она отпусти, — сделав грустную моську, сказал он, а потом неожиданно поднял меня и гулко засмеялся над моим испуганным лицом. Когда же этот обормот меня отпустил, после моих пинков и угроз, я быстро зашла в госпиталь.
