Чарльз Стросс - Железный рассвет
— Я хотела найти тебя, а ты решил пожелать себе идейного суицида, — сказала Штефи лицу, застывшему на экране. Она нахмурила брови. — Я намерена…
Намерена сделать что?
Штефи откинулась на спинку кресла, загоняя тугой желвак ярости обратно во впадины скул — прочь, пока он снова не понадобится. Когда мне остановиться? Она имела доступ к их банковским счетам, если ей это понадобится. И у нее была пара ключей, найденных в разных местах. Она побывала и в офисе в Турку, и на придорожной стоянке в Мире Эйгера, и в доме на Земле тоже — все за последние шесть месяцев. Свен провел серьезную домашнюю подготовку: прежде чем взяться за работу, он объяснил, к чему может привести успех их миссии, и рассказал о значимости ключей. На этой обочине не было контрольно-пропускного пункта, и у Штефи имелись в кармане два ключа, ключа от врат ада. Кое для чего это имело значение, не так ли? И если тупые дипломаты из Объединенных Наций не знали, кто она такая, — значит, оставались лишь РеМастированные.
«Если мне удастся убрать их фигуры с доски, то я смогу остаться лейтенантом Штефи Грейс, и никто ничего не заметит, — решила она. — Или могу попытаться достать третий ключ и получить допуск к московскому дипломатическому каналу». Она улыбнулась, обнажив зубы в оскале, близком к звериному. Посмотрим, как им понравится, когда я разрушу их планы. Она склонилась к консоли пилота; «Системы мостика, дайте мне полную топографию данного порта. Выведите на четвертое окно схему дока. Допуск к внешним отсекам имеется? К станционной коммуникационной сети? Отлично. Запись новой рабочей последовательности, активация ключа розовый бутон.
— Вы намерены бросить нас здесь, — без выражения произнесла Среда. Она шагнула к столу, но движение ствола пистолета резко остановило ее. Она обернулась посмотреть на Фрэнка, сжав вместе ладони.
Фрэнк выгнул бровь. «Что я могу сделать? — подумал он, желудок выворачивало. — Зачем ты только раскрылась?»
— Я не собираюсь оставлять вас надолго в одиночестве, — дернула плечом Хойст. — Мой корабль отправляется домой с сообщением слишком секретным, чтобы доверять вполне возможно контролируемым каналам. Пока он будет занят, мне потребуется «Романов» для небольшого задания. Я подчищаю за моим предшественником — неким U.Ванневаром Скоттом, — который пытался урвать слишком большой кусок для своего рта. — Та же сияющая улыбка. Фрэнк понял, что, не желая того, смотрит на Среду. Она выглядела столь же напуганной, каким он сам себя ощущал. Лицо побледневшее, но решительное — осужденная перед эшафотом. Он заставил себя снова переключиться на Хойст. Мигающий статус-дисплей в левом глазу рассказывал собственную историю: каждое слово, бьющее по ушам, расщеплялось до составляющих его байтов, которые переплетались с кубитом интерфейса где-то в магической причудливости каузального канала, направляющего информацию прямо в инбокс Эрика. «Поглядим, насколько подробно мы сможем осветить это событие, — думал Фрэнк, рассматривая Хойст и чувствуя, как страх медленно преобразуется в теплый поток триумфа. — Я обвинитель!»
— Скотт решил создать свой небольшой Директорат, — продолжила Хойст, явно обращаясь ко всей своей потенциальной публике. — Но ему был необходим рычаг. И таким рычагом должно было стать деревенское болото, называемое Москвой. Он получил допуск к действиям на Москве, предложив Директорату новый способ разработки оружия, запрещенного Врагом — вы называете его Эсхатоном, — нечто, позволяющее «отрезать» того во времени. Москва стала испытательным полигоном нового оружия: никто не ожидал применения устройств, нарушающих причинно-следственные связи, в болоте. В действительности же Скотту хотелось стать диктатором целой группы планет, и Москве надлежало стать как инструментом начала завоевания, так и страховкой от гнева Высокого Директората. Но он проявил небрежность. Он превратил в марионеток половину высшего военного командования Москвы — на административный планктон планеты никто не обращал особого внимания — и окончательно развратил межзвездную группу сдерживания. А потом решил ускорить испытание оружия, которое обещал провести Директорату, но использовал это в своих целях вместо действий по оригинальному плану симуляции грубой ядерной бомбы.
Среда уставилась на Хойст.
— То есть, вы говорите, что возникновение новой стало результатом долбанных испытаний оружия?
— Ну конечно. На деле, это была самая настоящая несанкционированная хрень. — Хойст с грустным видом вытащила из кармана маленький ключ и осторожно положила его на середину стола. — Мы все ошибаемся, но в случае со Скоттом это стало его последней ошибкой: мой босс поручил мне убрать его и выправить ситуацию. Это произошло еще до того, как мы выкачали его и обнаружили некоторые неприятные факты, касающиеся его измены. Этот картридж, — она протянула руку в сторону Среды, — один из утерянных концов. Иммиграционные данные агентов Скотта, совершающих перемещения в Москву и обратно. И подробности оружейного проекта с планом-графиком испытаний. Любую подобную информацию не хотелось бы оставлять без присмотра. Могли возникнуть серьезные политические затруднения.
— Здесь кроется нечто большее, не так ли? — увлекаясь, спросил Фрэнк.
— Черт возьми! — Хойст с любопытством взглянула на него, удивленная, почему абстрактные проблемы интересуют его больше, чем забота о собственной шкуре. — Тут также есть записи о полете четырех ядерных бомбардировщиков. — Она нахмурилась. — Секретные материалы о нацеливании на Новый Дрезден. Так считают московские дипломаты.
— А что…
— Заткнись, наконец! — Хойст постучала по ключу пальцем. — Предполагается, что корабли запущены на Новый Дрезден. Таков официальный план, что находился в файле, не так ли? При движении эти корабли почти невидимы. За исключением того, что наш гаденыш Ubermensch Ванневар Скотт был довольно сообразителен. Когда он сделал марионетками все Минобороны Москвы, первой задействованной им группой стал оперативный состав подразделения сдерживания, включая летный экипаж одного из бомбардировщиков — тот, который не реагировал на послания. Скотт планировал свое отступничество по меньшей мере за десять лет до оправки Москвой кораблей для нанесения ответного удара, и один из этих долбаных бомбардировщиков идет на Новый Порядок, нашу новую региональную столицу, находящуюся примерно на том же расстоянии от Москвы, как и Новый Дрезден. Немногим РеМастированным известно об этом, — добавила она сухо, — и мой босс хочет сохранить такое положение вещей.
— Так значит, дело с Новым Дрезденом, послами…
— Я не убирала иностранных послов. — Она резко мотнула головой. — Это входило в план Скотта. Я уже говорила вам о его небрежности, не так ли? Когда дела пошли плохо, когда Москва-Главная взорвалась, он предпринял действия по заметанию грязи под ковер. Он нанял киллеров высочайшей квалификации, один из которых вам известен под именем Свенгали. — На мгновение она показалась очень усталой. — Это, предположительно, и привело вас на борт «Романова», — пробормотала она, глядя в сторону Рашели. Та смотрела на нее с безразличным выражением лица. — Должна добавить, Свенгали больше не составляет для нас проблемы.
— Вам хочется заставить меня поверить в то, что все это действия одного негодяя? — спросила Рашель низким, не выражающим эмоций голосом.
— В значительной степени. — Хойст вдруг показалась ужасно старой. — Не стоит недооценивать его: U.Скотт — один из чиновников высшего ранга Внешней Государственной Безопасности. Служба внешней разведки, другими словами. И он планировал государственный переворот. Намеревался захватить Москву и использовать ядерную бомбардировку для сдерживания Директората. Он уже задействовал Москву для дестабилизации ситуации на Новом Дрездене посредством торговой войны. Он уже проник в МИД Нового Дрездена — без санкции. И если бы преуспел в этом, то имел бы уже две планеты — основу его карманной межзвездной империи. — Она встретилась взглядом с Фрэнком. — Знаю, что вы думаете о нас. Независимо от того, какого вы мнения о нашей идеологии, мы не сумасшедшие и не самоубийцы. Директорат РеМастированных и в мыслях не держит активизацию межзвездных конфликтов, не говоря уже об их провоцировании. Даже Скотт так работал.
«Она словно пытается убедить саму себя», — понял Фрэнк, совладав с эмоциями. Вовсе не это он жаждал услышать. Он ожидал триумфального самолюбования или, возможно, злорадных признаний. Но отнюдь не оправданий! Если Эрик решится выпустить такое, это станет публикацией, о какой РеМастированные могли лишь мечтать! Горшок золота на конце звездной радуги обернулся горшком с дерьмом. И, несмотря на свои высказывания о журналистике как об очковтирательстве, Фрэнк не мог заметить никаких очевидных дыр в ее аргументах. Даже высвобождение заключенных душ из украденного у Хойст алмаза памяти — каким бы затратным процесс ни был, — вероятно, не дало бы большего эффекта.
