Майкл Флинн - Река Джима
— Промазал, — сказал он.
Де Роше, ухаживавший за товарищем, пробормотал:
— Не хотелось бы увидеть, что будет при попадании.
— Барнеи ведет корабль навстречу, — сообщил пилот. — Ангарная палуба открыта. Фиксирую координаты… готово.
— Это разумно? — удивилась бан Бриджит. — Подводить более крупную мишень в радиус действия орудий?
— Часы «Прабхакарана» дали сбой, — сказал Донован. — Он все еще думает, что активирует терраформирующие модули. Когда часы перегружаются, они возвращаются к нулевой отметке и все повторяется заново.
Дикий Билл, направив челнок к намеченной цели, развернулся в кресле.
— Как мило, Донован! Но разве это делает его плохим стрелком?
— Скорость равна расстоянию, умноженному на время. Если корабельные часы не работают, значит подсчет скорости будет неверным. Иначе по нам попали бы, и не раз.
— А это значит, — сказал Дикий Билл, повернувшись назад к панели, — он может целиться нам в нос, а попасть в двигатели. В любом случае нам конец.
— А если это тот торговый корабль, о котором вы говорили, — сказала бан Бриджит, указывая на передние обзорные экраны, — то по нему промахнуться невозможно.
Донован хмыкнул:
— Я думал, «Одеяла и бусы» побольше.
Челнок залетел в ангар, и Дикий Билл неуклюже посадил его на палубу. Гравитационные захваты активировались и закрепили машину, погасив инерцию. Люк закрылся, начал закачиваться воздух — а с воздухом пришел вой сирен. Предупреждения альфвенов. «Одеяла и бусы» готовились схватиться за пространство, чтобы оторваться от «Прабхакарана».
Донован первым добрался до воздушного люка.
— На этот раз тебе не сбежать, Фудир, — окликнула его бан Бриджит.
Но терранин уже спрыгнул на палубу и бросился к интеркому в стене ангара, откуда вызвал мостик.
Возникло лицо Мэгги Б.
— В чем дело, Фреш? — она нахмурилась. — Ты! Свали от трубки. Ты не член команды.
— Нет, но это мой чартерный рейс. Когда зацепишься, разворачивайся и двигай к мертвой стороне «Прабхакарана». Если рванешь вперед, он все равно достанет тебя.
— Эти маленькие хлопушки…
— Это техника Содружества! Ты не видела и десятой доли того, что может этот корабль. Искусственный интеллект пробудился и думает, что защищается от нападения! Порты на поврежденной стороне оплавлены. Там он не сможет вести огонь.
Губы капитана сжались в тонкую линию.
— Каждый раз, когда ты появляешься, — сказала она, — я попадаю в передрягу.
— Я в твоей жизни появлялся всего дважды.
— Главное, чтобы не трижды. — Женщина отвернулась от экрана. — Д. 3., альфены на реверс. Запустить на пятьдесят. Полная мощность. Пять рывков.
Остальные покинули челнок. Корабельный медик перевез Вратрока на борт на парящей платформе. Франк, Халлахан и де Роше бросились к аварийным станциям. Бан Бриджит кивнула на потемневший интерком.
— Дельный совет, — заметила она. — Полагаю, ты окажешься прав.
— Извинения приняты. Пошли, нужно попасть в рубку управления.
Мéарана шла впереди, бан Бриджит следовала за ней. Донован замыкал шествие. Когда группа достигла середины перехода, соединявшего отсек челноков с отсеком управления, альфвеновая сирена просигналила во второй раз — короткое-длинное, короткое-длинное предупреждение о близящемся запуске.
Они схватились за поручни, и на мгновение корабль будто растянулся по скошенной оси. Большинство капитанов не включали альфвены настолько глубоко в гравитационном колодце солнца. Но «Одеяла и бусы» были оборудованы альфвенами исследовательского класса, а ради спасения от корабельных оборонительных батарей «А. К. Прабхакарана» не жалко выжечь пару конденсаторов.
«Одеяла и бусы» проскользнули мимо носа ковчега Содружества. Донован вошел в рубку как раз вовремя, чтобы увидеть, как на древнем корабле в унисон колеблются скопления антенн, словно трава на весеннем ветерке.
И один из трюмов на «Одеялах и бусах» превратился в пар.
Корабль дернулся, центр тяжести внезапно сместился, угловой момент резко изменился. Риппер Коллинз, который сидел на месте пилота, выругался. Д. 3. выкрикнул приказы контролю повреждений.
— В трюме «В» кто-то был? В трюме «В»?.. Мэм! Автоматические вакуумные двери перекрыли все соединяющие трубы. Обошлось без жертв. Принцесса Уеннауа сообщает, что ее эскорт в ужасе, но цел.
— Поднимаемся вдоль мертвой стороны, — сказал Дикий Билл. — Оборонительные батареи остаются под горизонтом корабля.
Команда немного расслабилась, но бан Бриджит сказала:
— Мы только предполагаем, что защита этого борта разрушена.
Мэгги Б. повернулась к ней:
— Я узнаю, кто, черт подери, ты такая, когда будет время. А пока в моей рубке лучше помолчи. Время для молока и печенья будет позже. Полный вперед, мистер ад-Дин, как можно дальше от этой юношеской фантазии.
— Слушаюсь, полный вперед, мэм.
Капитан вернулась в кресло, а Д. 3. передал приказы де Роше и Коллинзу. Флинт Рхем оторвался от астрогационного пульта.
— Активность ближнего борта. Вывожу на четвертый экран.
Барнс подалась вперед. Створки ракетных портов и люки излучателей, давно заваренные, пытались открыться.
— Слишком близко, — пробормотала Барнс.
Она хлопнула по комму:
— Дакки! Сколько ждать перезарядки альфвенов?.. Плохо. Мне нужен рывок, и поскорее. Сойдет и тридцать процентов. Конец связи. Д. 3., что со штурвалом?
— Мы — торговый корабль, Мэгги, и не можем мгновенно развернуться.
— Я рискну. Выжми все, что можно.
Прошло пару секунд, но ни одна створка так и не открылась. Мэгги Барнс начала расслабляться.
— Он не может стрелять.
Вдруг часть обшивки древнего корабля вздулась и обвалилась сама в себя.
— Он думает, что орудийные порты открыты, — прошептала бан Бриджит.
— С той стороны его сенсоры расплавлены, — сказал Д. 3. — Как он вообще целится?
— Он не целится. Стреляет вслепую. Ожидает абордажа.
«А. К. Прабхакаран» вдруг засиял безмятежным и прекрасным оранжевым светом. Доновану зрелище напомнило солнечные лучи, пробивающиеся сквозь просветы в облаках. И тут «Прабхакаран» сам превратился в облако — в яркую туманность из газов, которая еще какое-то время сохраняла очертания корабля, а потом начала рассеиваться. Ковчег был достаточно большим, чтобы его сила притяжения удерживала обломки, так что однажды они соберутся в странный металлокерамический астероид. С вкраплениями органических веществ.
«Прощайте, Билли, — подумал Донован, — Софвари, Поули. Прощайте, тысячи безымянных терранских колонистов, грезивших о новой жизни в новых мирах. Прощай, Пэчароо».
Донован вздохнул.
— Черт!.. — сказал он.
Мéарана посмотрела на него и взяла за руку.
— Что?
Донован кивнул на экран:
— Мы его сломали.
XVII
ТАМ, ГДЕ СЕРДЦА
Славобог Скелет отрывается от переучета и видит, как человек со шрамами входит в бар Иеговы и щурится в полумраке. Он приветственно поднимает руку.
— Ты вернулся, — произносит он.
Человек со шрамами фыркает.
— Я больше не мог выносить нашу разлуку.
— Ты оказался слишком порочен даже для язычников за нашими защищенными небесами, — догадывается бармен.
— Я видел столько порочности, что побледнел бы даже ты, брат Скелет.
— Я бармен. Я слышал на своем веку столько признаний, что ты бы удивился, от чего мне только не приходилось бледнеть.
Человек со шрамами изображает улыбку.
— Стакан вискбеаты.
— Едва ли я побледнею от этого, друг Фудир. Продажи виски ужасно пострадали за время твоего отсутствия.
Человек со шрамами ничего не говорит и возвращается в свою нишу. Он задается вопросами, сидел ли в ней кто-то и знает ли кто-нибудь, что он вернулся.
Бар никогда не пустует, никогда не знает покоя, но ближе к полудню там обычно затишье. Яркий свет солнца бьет в окна, смазывая очертания людей за столиками, придавая им сказочный облик.
Он вспоминает, как внутри «А. К. Прабхакарана» вспыхнуло солнце.
Славобог лично приносит стакан и ставит перед ним.
— За тобой до сих пор должок, — сообщает он.
Человек со шрамами достает из кармана куртки карточку и показывает ее. Превосходная имитация карточки Своры. Лучшей копии бармену еще не приходилось видеть. Но она не светится в руках.
— Ах, — бормочет человек со шрамами, — я и забыл. Счет закрыт.
Он роется в кошеле и достает гладиольские векселя.
— Друг, — произносит Славобог, загораживая его, — не мое дело учить сынов этого мира здравомыслию, но деньгами здесь лучше не светить.
Человек со шрамами сует ему деньги.
— Мне даже не хочется принимать их. Твой долг был твоим бессмертием. Я был готов поспорить, что он переживет тебя. Если ты погасишь его… Ладно, — продолжает он, заработав мрачный взгляд от посетителя, — что стало с арфисткой, с которой ты ушел? Некоторые завсегдатаи спрашивали о ней.
