Лекарство от боли (СИ) - Дайре Грей
На стадионе стало совсем тихо, даже шепот замолк, а в центре голограммы вновь оказалась императрица…
Глава 46
— Граждане Киориса! В этот праздничный день, я обращаюсь к вам с печальной новостью, — голос императрицы разносился над стадионом, заставляя смолкнуть даже самый тихий шепот. Напряжение разливалось в воздухе, заставляя киорийцев проникнуться моментом. — Моя дочь, принцесса Талия, трагически погибла в схватке с разведывательным отрядом Этры. Ее корабль разбился на планете из неисследованного сектора Вселенной. Останки так и не были найдены. Совет Безопасности обратился к Этре за разъяснениями на счет проявленной в адрес киорийского флота агрессии, но за истекший месяц они так и не были представлены. Этра исключила своего представителя из состава Совета и разорвала торговые отношения с другими советниками. Таким образом, в самое ближайшее время Киорис, с большой долей вероятности, снова окажется втянут в военный конфликт, — минутная пауза довела напряжение до пика. И, когда оно уже готово было прорваться, маеджа Софрония заговорила вновь: — Во имя памяти гран-коммандера Талии и воинов, павших вместе с ней в бою, я предлагаю посвятить четыреста четвертые Игры прославлению их отваге и преданности.
Стадион взорвался одобрительным гомоном. Байона оглушило эхом чужих эмоций, объединенных единым порывом. Люди вставали с мест. Простирали руки к небу в древнем жесте молитвы. Кто-то кричал. Кто-то плакал. Но постепенно общий гул сменился скандированием:
— Та-ли-я! Та-ли-я!
Комок подкатил к горлу. Стало сложно дышать. Глаза начало жечь. Он и забыл, как сильно ее любил народ. И как ждал ее правления. А теперь… Если война начнется, Этре не поздоровится. Пусть киорийцы миролюбивы и ценят жизнь, но общая потеря и боль порой объединяют сильнее, чем желание защитить дом.
И только сейчас Байон неожиданно понял, что не одинок в своем горе. Пусть для других принцесса была не столь близка, но являлась символом, олицетворяющим главные ценности Киориса. Свободу. Силу. Сострадание. И утрата этого непростительна.
Он судорожно вздохнул. И выдохнул, с трудом проталкивая воздух сквозь зубы. Стало чуточку легче. А еще появилась надежда, что когда-нибудь он сможет пережить произошедшее. Возможно. И, если получится, увидит победу над Этрой. Да, пожалуй, стоит жить ради этого. И даже поучаствовать, если допустят. Теперь у него появилась новая цель…
…Саша почти не вникала в то, что говорила императрица. Едва осознавала происходящее. И очнулась только тогда, когда стадион в едином порыве начал скандировать имя принцессы. Она смотрела вокруг и не могла поверить.
— Они… Они все… любили ее?
— Принцесса Талия была наследницей. К тому же обладала необыкновенным обаянием и силой духа. Ее не просто любили. Ей восхищались. Возможно даже боготворили…
Девушка покачала головой, с трудом веря в происходящее.
— И вы мне ничего не сказали…
— Я не могла. Секреты императорской семьи могут разглашаться только представителями рода Птолемея.
— Но Икар… Почему он промолчал? Он же… принц… А я… — она прижала руки к заалевшим щекам. — Боже мой… Я же такого себе вообразила…
— Ты судишь о нем, исходя из своих представлений, — мягко отметила Филис. — Но принц никогда не выделял себя среди других, как и принцесса, и принц Креон. На Киорисе ценно то, чем ты занимаешься, и насколько хорош ты в своем деле. Талия была лишена выбора с рождения, но, к счастью, оказалась прекрасным лидером. Ее братья выбрали свои пути. Старший военный, младший — науку. Титулы не играют для них большой роли. Не играли, ведь только судьба их сестры была предрешена изначально. Теперь все изменится, но им нужно время, чтобы смириться с переменами. Поэтому коммандер и промолчал. Он не лгал и не утаивал от тебя факты. Просто для него положение не имеет такого большого значения…
Теперь Саша смогла выдохнуть. Она все еще чувствовала себя странно, но, наконец, обратила внимание на происходящее на поле. Представление команд шло полным ходом. Каждая из двенадцати представляла одну из провинций Пафоса или Нимфеи. Девушка уже знала, что место проведения Игр меняется каждые пять лет, и ей повезло, что в этом году они проходят в столице. А ведь их могли организовать и на другом материке. И о поездке даже речи бы не шло. Впрочем, последние новости как-то притупили восприятие праздника. И кажется, не ей одной…
Команды проходили круг по стадиону, останавливались напротив трибуны императорской семьи и вместо привычного знака уважения — ладонь правой руки касается левого плеча — опускались на колени и низко склоняли головы, а капитан снимал плащ и, разрывая его пополам, бросал на землю.
— Что они делают?
— Дань уважения и памяти. Жертва. По древнему обычаю. Так они показывают свою скорбь.
Ощущение праздника и волшебства исчезло совсем. Его сменила горечь и печаль. А еще чувство вины, будто Саша лично виновата в том, что принцесса не вернулась. Или в том, что вместо ее останков привезли жительницу другой планеты.
— Мне очень жаль… — прошептала она, не зная, как еще выразить свои мысли и чувства.
— Всем жаль… И ты не виновата. Никто не виноват в том, что Этра проявила агрессию, а принцесса сама повела свое звено в бой. Никто.
На лице Филис отразилась глубокая скорбь. Словно она говорила не просто о принцессе, а ком-то близком. Саша хотела спросить, но не смогла. Выученные на Киорисе правила приличия не позволили задать столь личный вопрос. Если жрица захочет, сама расскажет. А многие знания — многие печали. Кто знает, что еще ей неожиданно откроется? От чего уже не получится отвернуться? Закрыть глаза и представить, что ничего не изменилось?
Да, Икар не врал и, наверное, на самом деле не придавал большого значения своему статусу. Но она-то… дурочка. Что ж…
