Лекарство от боли (СИ) - Грей Дайре

Он поднял руку и прижал палец к ее губам. Осторожно. Едва касаясь. Но чувствуя на коже ее дыхание.

— Я понимаю. Мы не будем торопиться. И не станем кого-то извещать, если ты не захочешь. Все останется между нами.

Она заметно расслабилась и приободрилась. Зрачки расширились. И глаза стали темнее. А дыхание сбилось. Икар почувствовал. Также как и жар, прошедший по собственному телу.

— А… как на Киорисе пары проводят время вместе?

Он убрал руку, опасаясь, что не справится с собой и накатившим вдруг желанием.

— Честно говоря, я не слишком хорошо разбираюсь… Знаю, что Талия и Байон могли делать, что угодно. Они почти всегда были вместе.

— Значит, нет никаких ухаживаний? Ритуалов?

— А на Земле есть?

Саша снова нахмурилась, а взгляд затуманился, словно она вспоминала. И что-то не очень приятное, раз зрачки превратились в точки. Он хотел бы отвлечь ее или вычеркнуть те воспоминания, но она прикрыла глаза и сама справилась с прошлым.

— Есть, но… я не хочу их вспоминать. Значит, мы можем делать, что угодно?

— Да. Но не торопиться.

Девушка улыбнулась. И кивнула. Взгляд все еще оставался задумчивым. Но не застывшим.

— С чего начнем?

Икар окинул пустое пространство взглядом.

— Завтра мы уже будем на Киорисе. А раз в моей каюте не совсем комфортно, сегодня можем вернуться к фильмам. Я бы хотел показать тебе одно место… когда мы вернемся. Мне кажется, тебе понравится.

Ее глаза вспыхнули неподдельным интересом.

— Какое? Хотя… Пусть будет сюрприз. Не говори.

— Ты любишь неожиданности?

— Нет, скорее я их терпеть не могу, но… Ты… Ты не сделаешь мне больно.

Ее лицо стало очень серьезным. Словно сейчас она приняла для себя какое-то решение. Именно сейчас, а не тогда, когда переступила порог каюты, не зная, чего ждать от разговора.

— Я очень постараюсь, — пообещал Икар. — Я знаю, что тебе было непросто. И понимаю, что наши культуры очень разные, но я очень хочу узнать тебя ближе. И не хочу причинять боль. Я наверняка буду совершать ошибки. И прошу прощения, если они будут казаться непоправимыми. Если случится так, что я тебя обижу — прошу, скажи мне об этом. Я постараюсь исправиться. Также и я хочу говорить правду о своих чувствах и прошу не играть ими, потому что они — искренние.

Он не планировал говорить так много, но слова шли сами. И ответом ему стал судорожный вздох. А потом Саша шагнула ближе, обхватила его лицо руками, и он снова ощутил вкус ее губ…

Часть 4. Исцеление. Глава 63

Обитель. Широкие террасы, вписанные в естественный ландшафт острова. Несколько невысоких зданий, построенных в классическом стиле, соединенных легкими, воздушными галереями. Широкие лестницы, украшенные статуями забытых богов. Розовый мрамор, отполированный до зеркального блеска. На рассвете и закате стены Обители вспыхивают, кажутся прозрачными, пронизанными светом и теплом. Они и сейчас, после полудня, блестели так, что приходилось отводить взгляд.

Пилот мягко опустил четырехместный гражданский флаер на стоянку, расположенную на берегу. Филис дождалась, пока он деактивирует систему безопасности. Ремни, фиксировавшие ее на сидении, сначала ослабли, а затем опали. Защитное поле, затянувшее стекла золотистой пленкой, пропало. Щелкнул замок на двери, сообщая, что можно покинуть кабину.

— Спасибо за поездку.

— Хорошего вам дня, иерия, — пилот вежливо кивнул, дожидаясь, пока она выйдет, чтобы отправиться обратно.

Филис проводила флаер взглядом, пока он не скрылся за облаками, и направилась к лестнице. Ее не встречали. Да и зачем? Дорогу она знала, цель визита — тем более. Время для встречи с матерью настоятельницей подойдет лишь завтра, когда она отдохнет от путешествия.

После долгого сидения размеренная прогулка с постоянным подъемом пришлась к месту. Конечно, можно было воспользоваться экспрессом, а потом подводным монорельсом, станция которого находилась глубоко в пещерах под островом, но… Она слишком устала, чтобы даже мельком взаимодействовать с окружающими, а непробужденный пилот, сосредоточенный лишь на своем деле, то, что нужно, в такой ситуации.

Филис остановилась на первой круглой площадке, в центре которой журчал фонтан, а по периметру располагались удобные скамейки. Можно отдохнуть, полюбоваться видом на водную гладь и соседний остров, отсюда похожий на кусок малахита с глубокими прожилками — разрывами скал, в которых скрывается богатейшее месторождение мрамора.

Место для Обители выбрали неслучайно. Приказ о ее строительстве отдала еще Мелпомин, желавшая получить неприступную крепость, в которой можно будет укрыться от врагов. Остров с его растительностью и несколькими источниками пресной воды подходил идеально, а открытые по соседству каменоломни решили вопрос с материалом. Однако строительство продвигалось медленно. И императрица не застала его окончание.

Ее наследник оказался более беспечен, к тому же ему пришлось едва ли не воевать за власть с собственной женой — ставленницей матери. Строительство забросили, как и каменоломни. Мрамор добывали и в других местах, смысла разрабатывать столь неудобно расположенное месторождение не было. Заложенный фундамент постепенно зарастал, остров быстро возвращался к своему первоначальному облику, и вновь потревожить его решились лишь при правнучке Мелпомин, которой под руку случайно попался проект крепости.

Время тогда было уже совсем другое. Императрица правила, и ни у кого не возникало сомнений в ее возможностях и правах. Пусть ей и приходилось нелегко, но идеи, заложенные ее прабабкой воплощались в жизнь, и, единственное, чего желала Алкмена — места для отдыха и уединения. Она пригласила архитекторов из старой Нимфеи и приказала разработать новый проект. Уже не крепости, но дворца, в котором воплотилось бы все величие Птолемеев.

Тогда и прибыл сюда пока еще никому неизвестный, но подающий большие надежды архитектор Сотирис. Уже пробужденный, женатый, мечтающий создать нечто великое, горящий огнем жизни и силы. Именно здесь он обрел то, чего желал — простор для реализации своих желаний.

Каменоломни возродили, корабли потянулись от острова к острову и обратно. Застучали топоры, спеша очистить территорию будущего комплекса. Стоит отдать ему должное, Сотирис бережно относился к природе и стремился сохранить, что драгоценные кедры, что экзотичные, встречающиеся лишь на островах голубые ели, опунции, мушмулу… Часть из них пересаживали, часть вывозили в огромных кадках, чтобы императрица могла создать сад, равного которому не будет во всем Киорисе.

Строительство затянулось на долгие двадцать лет. За это время Сотирис успел создать проект реконструкции императорского дворца, домов нескольких сенаторов, знаменитого Колизея, но больше всего времени он уделял Обители — тогда ее называли Дворцом Уединения. Он приезжал сюда один или с семьей, бродил между недостроенных зданий, показывал рабочим, как правильно стоит держать инструмент и даже не смущался сам брать его в руки, чтобы отделка не потеряла в качестве и выглядела именно так, как он и задумал.

На открытие Алкмена отправилась в окружении приближенной свиты, в обществе младшего сына и его семьи, на пяти кораблях, ни один из которых так и не достиг острова. Буря, разыгравшаяся в океане, оказалась непреодолимой. Когда она утихла, к берегу выбросило лишь тела некоторых несчастных, обломки кораблей, сундуки с драгоценностями и тканями…

Сотирис, ждавший прибытия императрицы в Обители, был сокрушен трагедией. Неизвестно, что огорчило его больше: то, что труд стольких лет оказался так и не оценен, или гибель покровительницы, благодаря которой он стал великим еще при жизни. По одной из версий архитектор являлся любовником императрицы, по другой — влюбился в нее, быстро охладев к своей жене, но чувства его остались безответны. Истина осталась в прошлом, дневники архитектора отправились в его погребальный костер, а личный архив Алкмены был уничтожен ее дочерью.