Норман Спинрад - Братство убийц. Звездная крепость
Линго замолчал, пытаясь найти более точное определение.
— Я не могу объяснить тебе всего словами, Джей, — после некоторого молчания продолжил он. — Потому что не все можно ими выразить. Все, что я могу еще сделать, это рассказать тебе длинную серию полуправдивых или неправдоподобных эпизодов, которым ты можешь поверить или нет. Но я обещаю тебе одно. Если ты выживешь, ты узнаешь, о чем я пытался тебе сказать сегодня. Ты понял меня?
— Но почему вы не можете мне объяснить то, что происходит сейчас?
— Потому что… потому что, если я тебе это скажу, ты никогда не сможешь этого понять. Ты подумаешь… ты просто подумаешь, что мы монстры. Ты в большей степени окажешься подвержен влиянию того, что ты уже знаешь, вместо того, чтобы найти в этом опыте те новые сведения, которые ты должен будешь из него почерпнуть.
— Не понимаю.
Линго беспомощно развел руками.
— Конечно, нет. Но лучше я не могу объяснить. Лишь добавлю: даже в том случае, если все произойдет, как мы предполагали, даже если мы правильно просчитали реакцию дуглариан, то и тогда событие, которое должно последовать за этим, будет настолько страшным, что затмит ужас самого худшего из твоих кошмаров. И еще потому я не могу тебе ничего сказать, что это событие по своей грандиозности и масштабам превосходит самые невероятные подозрения, которые наша скрытность, как ты изволил выразиться, могла бы породить в твоем сознании. Поверь мне на слово, Джей, сейчас я отдал бы все на свете, чтобы только поменяться с тобой местами.
— Но если будущее настолько ужасно, почему…
— Почему? — резко переспросил Линго. — Потому что это должно быть сделано. Органичная Группа подарила людям новый уровень восприятия. Но ты совершишь большую ошибку, если подумаешь, что это очень приятно — острее воспринимать окружающее. Иногда… погоди-ка, вспомни Дугласа Мак Дея. Он оказался перед выбором: не делать ничего, оставаться спокойным, жить изо дня в день и знать, что человеческая раса обречена на вымирание. Или швырнуть всю солнечную систему в бездну хаоса, страданий и ужаса, в надежде на то, что однажды кто-то, или что-то, сможет вынырнуть из этого океана безумия, обретя достаточно сил для того, чтобы спасти все остальное человечество. Мак Дей сделал свой выбор. А ты, Джей? Что бы ты сделал на месте Дугласа Мак Дея?
— Я? Честно говоря, Дирк, не знаю, — растерянно пробормотал Палмер.
— А я — тем более, — спокойно сказал Линго. — Мне хотелось бы думать, что на его месте я смог бы поступить так же, но… не знаю… Да и кто может знать?
Палмер внимательно посмотрел на него.
— Мне кажется, тут что-то есть еще, а, Дирк? — спросил он. — Что-то личное.
Линго, не поднимая взгляда, продолжал мрачно рассматривать поверхность стола. Его голос, когда он вновь заговорил, звучал приглушенно, будто что-то мешало Линго говорить.
— Да, — почти прошептал он. — Думаю, да… Иногда, Джей, люди должны выбирать не между хорошим и плохим, а между плохим и очень плохим, между двух зол. И что бы вы ни выбрали, как бы хорошо все ни кончилось, вы будете знать, что это останется с вами навсегда. Мак Дей находился в подобной ситуации… и мы тоже. Мак Дей сделал свой выбор, но не дожил до того момента, чтобы убедиться в своей правоте. Мы тоже сделали выбор, но… кто знает, на свете, к сожалению, не так уж много людей, похожих на Мак Дея. Джей, я думаю, что человек всегда ощущает потребность в том, чтобы нашелся некто, способный оценить его поступки, выступить в роли судьи, оценить твои действия с точки зрения стороннего наблюдателя. И для нас таким человеком являешься ты, поскольку можешь судить нас без всякой предвзятости.
— Но не без симпатии, Дирк, — улыбнулся Палмер, ободряюще положив руку на его плечо.
Линго взглянул на него и ответил иронической улыбкой.
— Ну, конечно, не без симпатии. Старик гомо сапиенс всегда любил шельмовать в свою пользу. Я подозреваю…
Шумно, как всегда, в кают-компанию ворвался Ортега.
— Дирк! Дирк! Ты что тут рассиживаешься? Пошли скорее! Все в рубку управления! Они появились.
— Кто? — вскочил на ноги Палмер.
— Кто, кто! “Собаки”! Всей ордой!
— Но я ничего не вижу! — воскликнул Джей, когда они прибежали в рубку управления. Все солариане были уже в сборе и не отрываясь смотрели на завораживающую панораму сверкающих звезд, рассыпавшихся по черноте Космоса, которую являл их взору самый большой экран корабля.
— Смотри сюда, — сказал Ортега, указывая на небольшое туманное пятнышко, своей формой напоминающее крошечную комету, медленно, относительно огромного расстояния, приближающуюся к Солнечной системе. — На экране сейчас все представлено в обычном масштабе. Мы видим то, что фиксируют камеры нашего корабля. Пора подключаться к нашим магнитоскопам… Включаю первый, на орбите Плутона.
Ортега уселся перед большой консолью с множеством рычажков и клавиш и нажал одну из них.
Изображение на большом экране вздрогнуло, на мгновение замутилось и вновь стало четким и ясным. Сначала показалось, что на экране почти ничего не изменилось. Все те же звезды, холодные и далекие, рисунок созвездий, и… но что это?..
— Черт бы меня набрал! — выдохнул Палмер. — Никогда бы не подумал, что можно собрать столько кораблей в пределах одного сектора!
То, что еще минуту назад выглядело на экране крошечной кометой с длинным шлейфом хвоста за ней, при более близком рассмотрении оказалось огромным скоплением военных кораблей Империи, выстроившихся в свой обычный боевой порядок — конус с основанием впереди — на полной скорости приближающихся к границам Солнечной системы. Простым глазом невозможно было сосчитать количество кораблей, из которых состоял дугларианский флот. Основание конуса выглядело как гигантская, состоящая из кораблей, стена, растянувшаяся в диаметре на многие мили. Вершина конуса отстояла от его основания на добрых двадцать миль, и все это пространство до предела было забито военными крейсерами. Общая масса гигантского флота должна была превосходить массу весьма солидного астероида.
— Я не верю этому, — пробормотал Палмер. — Я вижу, но не могу поверить собственным глазам.
— Однако, они действительно там, — сказал Линго, на лице которого появилось холодное бесстрастное выражение гипсовой маски. — Империя Дуглаари поставила на кон большую половину всех кораблей.
Флот уже достиг внешних границ обезвреженных минных полей, поставленных здесь когда-то соларианами. Семь человек не отрываясь смотрели на экран, будто птицы, завороженные медленным танцем кобры.
Основание построения вражеских кораблей на мгновение закипело, потеряв свою парадную четкость, словно все крейсера разом сменили свою позицию. По всей поверхности этой невообразимой “стены”, из конца в конец, прокатились сполохи огоньков. Неужели заработала оборона Крепости и…
…и Палмер тут же понял, что оказался не прав. Эти огоньки — не следы взрывов в стане неприятельских кораблей. Это — двигатели ракет, которые флот гигантским залпом выплюнул в направлении минных полей, чтобы расчистить себе дорогу. Тысячи, десятки тысяч ракет сразу.
Прибавив ускорение, приданное им собственными двигателями, к скорости, с которой двигался весь флот, огромный рой ракет и снарядов устремился к орбите Плутона.
Спустя некоторое время темноту космического пространства разорвала вспышка ослепительного огня, которая, по идее, должна была длиться считанные доли секунды, так как это был термоядерный взрыв. Но произошло неожиданное. Взрыв не прекратился, как ему полагалось бы, а продолжил свое существование, разгораясь все ярче, пылая нестерпимым блеском в течение нескольких, тянущихся, казалось, бесконечно, минут. Создавалось такое впечатление, будто от орбиты Плутона в сторону Солнца протянулся огромный язык термоядерного огня шириной в несколько миль, прямой и стремительный, будто выпущенная из гигантского лука стрела, направленная в самое сердце системы.
— Что… что это может быть? — закричала Робин.
— Они прожигают себе тоннель сквозь минные поля, — ответил Палмер. — Это невероятно! Подобное я впервые вижу за всю карьеру военного. Думаю, они использовали принцип “домино”. Когда костяшки стоят близко друг к другу, падение одной из них влечет за собой падение остальных. Они рассчитали время взрывов таким образом, чтобы они происходили последовательно, достигнув эффекта длительного, затянувшегося взрыва. По силе этих взрывов, думаю, что каждая боеголовка ракеты должна обладать мощностью в тысячи мегатонн каждая… Ничего себе взрыв, в несколько миллионов мегатонн!
Сейчас жуткий огненный цилиндр уже пересек орбиту Плутона и устремился в глубь межпланетного пространства. Затем его конец, расположенный ближе к флоту, стал “оплывать”, словно гигантский огарок свечи, готовый вот-вот погаснуть. Язык огня сузился по своей периферии, и через несколько секунд после взрыва последних запоздавших ракет огненное термоядерное копье разом исчезло.
