Господин Чудо-Юдо (СИ) - Фаль Эя
– Госпожа Задаки переутомилась, – продолжил он. – Прошу ее извинить. А сейчас пусть госпожа Цин тоже поделится своей версией...
Но камень сплетен в озеро присутствующих разумов, а заодно и в СМИ, был уже брошен, и по нему начали расходиться круги домыслов. Присутствующие настолько увлеклись тихим обсуждением, что почти не слушали отрывисто-невнятное бормотание бывшей наркоманки. Инфовброс от главной по сути виновницы семейной трагедии Делл – ибо причастность Великой Тигарденской Госпожи пока была сомнительна, – буквально взрывал воображение! И все сейчас были заняты гаданием, есть ли в сказанном хоть крошечная доля истины.
– Посол Делл, – елейным тоном произнесла Фирэлея Танн, когда Ядхе Цин, спотыкаясь, с облегчением убралась с трибуны. – То, что наболтали тут эти несчастные, никак не может считаться надёжным свидетельством, увы! Ведь они – недееспособны.
– Не преувеличивайте, госпожа Танн, – сухо сказал генпрокурор. – Недееспособными считаются те, кто признан умственно отсталым. А также находится под регулярным воздействием наркотических веществ или какого-либо иного вмешательства в адекватную работу мозга...
Он осекся и в замешательстве глянул на Гойриу Делла. Тот с видимым сожалением пожал плечами. Умалчивать о чипировании даже ради свержения противницы он считал нецелесообразным – слишком большую угрозу для Содружества представляла затеянная центавритами авантюра. И ее необходимо было сначала разжевать для коллег в Совете, а затем методично устранить.
– Да, господин Скалп, – с плохо скрытым торжеством заявила Фирэлея Танн. – Эти особы находятся под воздействием нейроустройств. А значит – юридически недееспособны.
С этим трудно было поспорить.
Голосование по вопросу причастности тигарденской повелительницы к давнему преступлению много времени не заняло, однако голоса неожиданно разделились на два фронта. Партии либералов и консерваторов безоговорочно поддержали «милую девушку», умеющую обещать так много и выкручиваться так ловко, но зато мощная эллуанская партия умеренных демократов целиком и полностью перешла на сторону посла. Хотя недавно больше половины ее представителей поддерживали Зиу Локка и «Свободное Содружество». Жаль лишь, что всего пары процентов недоставало до полной победы.
Но и это был успех.
Да, семейству Делл до реального возмездия ещё было далеко. Однако сам факт того, что Совет балансировал в разнополярных мнениях, и был наилучшим способом заставить думать и говорить о сомнительной добродетели высокородной космозонки весь ЗССР. И тем самым избежать поголовного оболванивания ее уловками.
Впрочем, напоследок Фирэлея Танн всё же отыграла немного очков. Взяв заключительное слово, она заявила:
– Не думайте, что обещания об исправлении вопиющих ошибок моей предшественницы лягут на ветер. Граждане Содружества, похищенные пиратами и незаконно обращённые в рабство будут найдены и освобождены. Мы уже этим занимаемся. Более того! Упомянутый свидетельницей гражданин Сет Хомм уже найден, и ему оказывают помощь. Для благоприятной реабилитации он незамедлительно будет передан своей любимой невесте... – она сделала выразительную паузу, после чего с гадкой радостью закончила: – ...свидетельнице Гайе Фай!
И тем самым сорвала бурю аплодисментов.
Я прикрыла глаза, стараясь не смотреть на Тэймина. Вот стерва! Теперь весь галанет будет знать меня как невесту грязного афериста. Вряд ли следы его деятельности надолго останутся секретом для въедливых блогеров.
Глава 21. Патриархат в матриархате
Мара Танн гневалась.
С самого утра она была не в духе, рыча с попеременным пылом то на довольного ее активностью Хрыка, то на Грая, который весь последний месяц добровольно брал на себя обязанности ее личного раба. Со статусом моего телохранителя он расстался и разделил ложе любвеобильной космозонки на пару с центавритом.
Последнему, кстати, было плевать на соседство потенциального соперника за внимание его «богини», но ровно до тех пор, пока все прелести местного БДСМ доставались лишь ему. К счастью, у обоих были абсолютно разные сексуальные предпочтения, так что в целом удовлетворены таким тройным партнёрством были все стороны образовавшегося треугольника.
Основная причина отвратительного настроения Мары Танн по понятным причинам заключалась в назойливом чипе, который поселился в ее черепной коробке. Но больше всего ее бесила новая склонность к маниакальному обожанию всего того, что соприкасалось с ее контролирующим браслетом.
После того, как мы с Тэймином вернулись на Тигарден-2, оставив Уллу на попечении Рогниу Ренна в одной из эллуанских звездных систем-сателлитов – маленьких и аграрных, но чрезвычайно многочисленных, – я вытерпела ровно три дня ношения браслета. Космозонка преследовала меня везде, превращая наше обычно интересное общение в невыносимо угнетающее давление. А когда она начала поджидать меня на полу у двери душевой, я не выдержала и заперла браслет в сейфе, как изначально и намеревалась.
Ношение браслета понадобилось лишь затем, чтобы обеспечить адекватное поведение обезумевшей от горя космозонки во время похорон и церемонии вступления в наследство. Она так убивалась по матери, что вполне могла наброситься на присутствовавшую там Фирэлею Танн. Ведь все понимали, что без нее тут не обошлось. Впрочем, к моему удивлению, та вела себя тихо и задумчиво, совершенно не обращая внимания ни на пламенные взгляды своей чипированной родственницы, ни на возможность испытать нервную выдержку госпожи Чудо-Юдо. И как будто была чем-то серьезно озабочена. Но размышлять тогда о настроении врагини было некогда, передо мной стояла задача убедить горюющую дочь отравленной Ойсу Танн добровольно поселиться на острове Йо, пока мы не найдем способ избавить ее от чипа.
А теперь маниакальная тяга Мары Танн сосредоточилась на неодушевлённых дверях хозяйских покоев.
Целый месяц она бродила по коридорам второго этажа, словно мартовская кошка, и любовно оглаживала массивную преграду между ней и браслетом. Затем довольно быстро приходила в себя и убегала в гостевую спальню, отчаянно матерясь всеми интимно-физиологическими нюансами из жизни тупорожек.
Этим утром Мара Танн обнаружила себя спящей на коврике под злополучной дверью покоев в чем мать родила.
Накануне ночью она неплохо сняла стресс – сначала многохвосткой, звонко приласкавшей бугристую от мышц спину осчастливленного центаврита, а затем эротическими скачками на охотно подставившем свое тело Грае. И никак не ожидала проснуться от того, что каждая косточка в ее теле будет адски ныть от слишком жёсткого ложа.
– Срань тупорожья! Когда это закончится?! – возмущённо заорала она, вламываясь на кухню.
По обыкновению я пила там горячий утренний тэме в компании управляющего Лизена и разговорчивого кухонного раба Чуро. Последний без особого стеснения почти сразу начал делить с нами утренний перекус, а вот Лизен всегда отнекивался. Слишком сильно в нем засела привычка к почтению перед хозяйским статусом.
– Что закончится? – с наивным любопытством спросила Катёна.
Она только что возникла за спиной космозонки с корзинкой самолично испечённых по земному рецепту пирожков из мучного пепа и солоновато-крахмалистого йанана. Иногда землянка присоединялась к утреннему тэмепитию, и всегда со своим угощением. А если рядом находилась Мара Танн, то между ними то и дело возникали забавные диалоги – следствие кардинально далёких друг от друга темпераментов, воспитания и менталитета.
Вот и теперь космозонка бросила на Катёну снисходительный взгляд и нехотя ответила:
– Влияние чипа. Оно слишком сильное и слишком тихое, как ползучий ембирей. Или как моя змеистая кровница, чтоб ее Великая Тигарденская Змея переварила заживо! Не понимаю, почему у тебя ничего такого нет?!
Поначалу, когда Мара Танн узнала о присутствии Катёны с похожей проблемой, то первой ее реакцией была радость. Всё одно легче, если не одна страдаешь. Но различия между ними были очевидны: землянку не беспокоили ни приступы слепой тяги, ни мучительное желание выслужиться перед неведомым хозяином.
