Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ
Воистину, столько бед от благих намерений, что можно задуматься, а не лучше ли всеми помыслами обратиться ко злу?
Капелла началась с благих намерений и благих поступков. С убежищ, перевалочных пунктов, капитанов-контрабандистов, прокладки маршрутов в считающихся безопасными областях пространства, где почти не бывало патрулей ордена Десницы. Тогда этой сетью пользовались родители телепатов, те, кто хотел уберечь детей, и спастись от рабства. Бездетные телепаты еще долго предпочитали довериться церкви, у них было меньше причин принимать помощь агентов Капеллы.
За все, конечно, нужно было платить. Услуга за услугу, благие намерения оплачивались сомнительными поступками. Преодолев естественный страх перед псиониками, нетрудно увидеть, сколько перспектив открывает сотрудничество с ними. Со временем спасенные дети выросли, и у Капеллы появились бойцы, воспитанные вне законов Шэн. А у самого Першина сформировалась идея о создании собственных сверхчеловеков, которые могли бы защитить его и остальных псиоников от церкви и от аристократов.
Использовать гены аристократов он не мог — любой из Домов тщательно оберегает свой генетический материал, — так что все, чем располагал Першин, были знания. Которые очень пригодились бы любому из баронов. К чести беглеца, за время его жизни в Вэнцзы-руме, не было сделано ни единой подвижки в сторону работы над человеческими генами; шпионы Вэнцзы не получили никаких сведений об аристократах, там не знали даже о том, что до побега Першин работал в «Ксиласкаре».
Узнали бы, не ушел бы он из Баронств. Навсегда остался в персональной, комфортабельной тюрьме, где есть все условия для работы, и нет возможности от нее отказаться.
Юлий Радун почти всерьез считал, что с Першиным их свело Провидение. Союз Маркграфов тратил на генетические исследования немало сил и ресурсов, над чем-то работали сообща, на иных направлениях разгоралась жестокая конкуренция, но никто из маркграфов даже не пытался соперничать с Радуном. Генетика считалось его специализацией. У Радуна лучшие ученые, у Радуна лучшие лаборатории, у Радуна, разумеется, лучшие результаты. Работы велись только и исключительно разрешенные. Новые виды растений, новые породы бактерий, пищевые добавки, лекарства, препараты, способствующие ускорению акклиматизации — Союз Маркграфов традиционно принимал самое деятельное участие в освоении новых планет…
Случаи, когда кого-либо из маркграфов удавалось поймать на сотрудничестве с Баронствами, на запрещенных Божественным Императором исследованиях по улучшению человеческой природы, можно было пересчитать по пальцам. За всю историю Империи не набиралось и десятка. Пойманных — не набиралось. Преступления совершались регулярно, но с той же регулярностью маркграфы умудрялись выходить сухими из воды. Правосудие было бессильно перед влиянием и изворотливостью высших представителей дворянства. Да и то сказать… пользы они приносили значительно больше, чем вреда. И, разумеется, никогда раньше не смели покуситься на жизнь священников.
Радун и здесь оказался первым.
Сейчас он утверждает, что защищал дело всей жизни, убил во имя идеи, не желая ничего, кроме блага для Империи. Правду говорит. Он верит в необходимость существ, которые превосходили бы аристократов физически, и совсем не беспокоится о том, каким может быть дух этих новых созданий. Радун — один из тех немногих, кто оказался посвящен в тайну аристократов, не будучи к ней готов. И он пребывает в заблуждении, считая, что любое разумное существо, даже киборг, превосходит аристократов духовно.
«Людоеды»…
Одна из самых серьезных ошибок. Они не идеальны, да. Но сколько было попыток, и сколько было ошибок, сколько чудовищ породила наука, прежде чем явилось на свет первое сверхсущество. Живое. Настоящее. Наделенное бессмертной душой.
Аристократы — люди. Доказательством тому яростный и бескомпромиссный в своей вере Лукас фон Нарбэ, в природе которого преобладают следование правилам и долгу; безрассудный и бескорыстный в своей любви Андре дю Гарвей, в чьей натуре в равной пропорции смешаны цинизм и здравый смысл. Эти двое живут здесь и сейчас. Были и другие. Вышедшие из-под контроля Божественного Императора. Уничтоженные. Оставшиеся в архивах под грифом «Совершенно секретно».
Оставшиеся в житиях бодхисатв людьми, а не аристократами.
Жаль, что Радун и Першин встретились. Они погубили друг друга. А каждый по отдельности мог бы принести так много пользы.
— Он стал псиоником в возрасте, в котором это считалось невозможным. — Радун произнес это так, как будто ничего больше и объяснять не нужно. Встретил ожидающий взгляд и, вздохнув, продолжил: — кто другой запаниковал бы и погиб, а он моментально сориентировался, освоился, научился пользоваться тем, что других с гарантией убивает. Да даже если б он не был генетиком, а я не был собой, он мне все равно бы понадобился. Такие люди всегда нужны.
Что ж, и здесь он прав. Такие люди нужны. Даже если они преступники.
— Сергей считает, что пси-способности можно пробудить в любом человеке.
— Спровоцировать пси-заболевание? — не понял отец Пауло.
Радун тихо помянул убыров.
— Мы говорим на разных языках, ваше преподобие. Но пусть будет по-вашему. После восемнадцати лет психика не подвержена пси-болезням. Иначе, люди, пережившие тяжелый стресс, становились бы псиониками в любом возрасте. Поскольку ничего подобного не происходит, значит, Сергей — исключение. Но почему? Это был один из первых вопросов, на которые он смог ответить.
Отец Пауло молча ждал. У Юлия Радуна очень давно не было собеседников. Ни одного. Жене и детям не позволили оставаться в одном с ним доме. Прислуга разбежалась сама. Переписка была запрещена.
Что ж, Радун продержался два года. И если бы отец Пауло не принудил его к этому разговору, держался бы до сих пор.
— Потому что он — телепат. Вероятность того, что взрослый человек переживет стресс, и окажется именно телепатом, все-таки, невелика. Для проявления телепатических способностей в зрелом возрасте нужен еще и дисциплинированный мозг, и постоянное интеллектуальное напряжение, и, возможно, еще ряд факторов. Сергей нашел их все. И пришел к выводу, что дело не в уникальности, а в слишком удачно сложившихся обстоятельствах. Или неудачно, — Радун сумрачно взглянул на отца Пауло, — это уж как вам будет угодно.
Вот кто не считает псионизм болезнью. Аристократов полагает чудовищами, а псиоников — здоровыми людьми. Еще и превосходящими остальных.
Не так уж и не прав, кстати. Насчет псиоников. Пси-способностями когда-то очень интересовались аристократы. Этих никакими болезнями не напугаешь. И в те же незапамятные времена, когда аристократы только входили в силу, было установлено, что не существует гена, отвечающего за пси-способности. Проблема не в генетике.
То, что тридцать лет назад ученый, заболевший телепатией, предположил, что псиоником может стать любой человек в любом возрасте — неудивительно. Куда более странно, почему никто в Империи не додумался до этого раньше. Может быть, по той же причине, по которой никому раньше не приходило в голову спасать псиоников от государства?
Спасать телепатов от церкви, которая спасает их от аристократов… Тут у посвященного-то ум за разум зайдет. Немудрено додуматься до того, что именно церковь и есть главный враг. Кто пресек распространение информации, не позволил рассказать людям правду, покрывает детоубийство и на невинной крови строит благополучие и безопасность Империи?
Церковь. Конечно же. Кому больше?
Невозможно бороться с церковью в Шэн. Невозможно и неприемлемо для того, кто желает Империи добра. Першин — патриот, как и Радун, оба они готовы совершить малое зло ради большого блага, но войну с церковью тогда, восемь лет назад, малым злом еще не считали. Тогда Першин искал способ сделать псиоником любого человека. Если все подданные, все, начиная с дворян, станут псиониками, закон просто не сможет больше ущемлять их в правах. Хотя бы потому, что это станет ущемлением в правах сначала самой привилегированной части населения, а потом — населения целиком. Естественно, в этом случае, закон изменится. С несправедливостью будет покончено.
— Вот только телепатов-то это не спасло бы, — произнес отец Пауло вслух. — До тех пор, пока телепаты нужны аристократам, их не спасет ничего.
Радун провел пальцем по пластине «секретаря», кивнул:
— Сергей это понимал. Он идеалист, но думать умеет. В его планах пробуждение пси-способностей было лишь первым этапом. Понять механизм, увидеть связи, узнать, как это работает, чтобы потом, освоившись, не только пробуждать способности, но и гасить их. Это… стало бы выходом для всех. Кроме, конечно, аристократов. — По тону ясно было, что судьба аристократов волнует бывшего маркграфа меньше всего.
