Воскрешающая (СИ) - Арлатов Маир

Сейчас мы находились на затемнённой стороне астероида – это Денд отбрасывал свою огромную тень. Через полчаса их орбиты разойдутся, и лучи Огненной Планеты – Солнца Люцифера, полоснут по белой поверхности всё убивающим мечом света.

Я оглянулась.

Татхенган сидел, скрючившись и свесив голову. На миг я испугалась, что он развязал руки и ждёт, когда я подойду к нему, привлеченная его страдающим видом, и тогда мне не жить.

При взгляде на лужу крови медленно расползающуюся у его ног, я укорила себя за преждевременные страхи, и подошла, проявляя крайнюю осторожность: взяв на всякий случай трость.

Он не шелохнулся, когда я проверяла, связаны ли его руки. Он не был мёртв, всего лишь без сознания.

Не желая тянуть время, я взялась за спинку кресла и покатила умирающего к шлюзовому отсеку. По пути надела скафандр и, взяв запасной баллон с кислородом, продолжила путь.

Обвязав паучьего султана тросом, я начала спускать его в его будущую могилу. Я, конечно, могла просто сбросить его вниз и улететь, но чувство мести не желало удовлетвориться такой казнью, оно требовало нечто изощрённого.

Я опускалась рядом с неподвижным телом, мне нужно было, чтобы Татхенган встал на ноги, если он случайно коснется поверхности любой другой частью тела, то выпрямить его будет не в моих силах.

Всё получилось. Благодаря тому, что астероид удерживал атмосферу, и, причём давление воздуха понижалось на сорок атмосфер каждые тридцать сантиметров от поверхности, поэтому любое тело могло находиться в вертикальном положении. На уровне человеческой головы воздух был сильно разряжен, дышать им можно, но недолго. Вот поэтому я решила пожертвовать баллоном воздуха.

Пока я надевала на Татхенгана баллон, успела заметить, что рана на его ноге исчезла, похоже он успел умереть, пока я его сюда спускала. Что ж нет необходимости вновь его убивать, чтобы выполнить задуманное.

Вскоре он дёрнулся и открыл глаза. Быстрым движением я надела ему кислородную маску и разрезала веревки на руках. Здесь он был не опасен, как дитя.

Через несколько секунд сознание окончательно вернулось в воскрешенное тело, и надо было видеть, какой ужас мелькнул в его глазах. Заметив меня, свободно стоявшую в нескольких шагах, его страх сменился облегчением, словно он обрёл надежду на спасение.

С трудом ему удалось протянуть руку к маске и снять её – это было необходимо, чтобы говорить.

− Лануф, не оставляй меня…− в разряжённом воздухе слова казались растянутыми.

Ожидая ответа, он вынужден был надеть маску.

− Как тебе обстановочка? – поинтересовалась я.

Мне было удобно говорить, не приходилось каждый раз снимать шлем: в скафандре был предусмотрен способ общения не только с помощью рации.

− Тебе холодно, дорогой? Через несколько минут здесь будет жарко.

− Ты… собираешься распылить меня на атомы?

− А что тебя не устраивает? Ты же собирался издеваться надо мной всю жизнь. Или думаешь, я была бы в восторге, нося в своем чреве татхенганчиков?

− Ты же не знаешь, как бы мы жили. Я никогда не обидел ни одну из жён, – ему не хватало воздуха.

− Меня не волнует, как ты обходился с ними, они были обречены, но со мной ты связался зря!

− Ты не должна меня уничтожать. Ведь из−за тебя моя планета останется без повелителя.

− Об этом надо было раньше думать! И я, возможно, пощадила бы тебя, если бы ты сохранил жизнь мальчику, но этого не произойдёт.

− А я не прошу, чтобы ты меня пощадила!

− Да, гордыни тебе не занимать. Ты не просишь, ты привык, что все вокруг угадывают и тут же исполняют твои желания.

− Но ты же не сможешь меня больше воскресить, − в его голосе прозвучало отчаяние.

− И не стремлюсь к этому. Я и так уделила тебе слишком много своего времени.

Татхенган видел, как я свободно хожу перед ним из стороны в сторону, и попытался оторвать ногу от поверхности, но чудом сохранил равновесие, так и не сделав ни единого шага.

− Лануф, прошу, давай решим наши разногласия по−другому, − поняв безнадежность своего положения, он всё больше превращался в простого без султанской напыщенности человека.

− Ты уже умирал за последний час два раза, что тут страшного? Пора и привыкнуть, – холодно прозвучал мой голос.

Тут мы увидели, как горизонт пробили первые ослепительной яркости лучи Люцифера.

− Пожалуйста, умоляю, прости за всё, что я тебе причинил. Я всё исправлю. Сохрани мне жизнь!

Гордость и спесь клочьями сходили с него на нет.

− Не надо унижений, султан. Ведь ты достоин красивой смерти, так прими её!

− Ты не оставишь меня одного? – он явно не хотел меня видеть.

− Конечно, нет, − поспешила я развеять его надежды на одинокую смерть. – Я должна убедиться, что от тебя ничего не останется.

− Я никогда не встречал такой жестокой женщины, − он горько вздохнул.

− Я тоже.

− Ты даже не даёшь мне времени прочесть Богу последнюю молитву Идущего к нему.

− Это твоя проблема! – откликнулась я на его обвинительный тон. – Ты слишком много болтаешь.

− Я не успею… − Татхенган бросил отчаянный взгляд на приближающийся столб света и закрыл лицо руками.

Я промолчала. Чтобы обезопасить себя от солнца, мне пришлось закрыть глаза специальными очками с защитным стеклом, которые в обычном состоянии находятся внутри шлема.

Скорее всего, мой пленник так и не успел прочесть молитву, забыв её слова. Уж я бы точно забыла.

Шквальный поток света стремительно накатил и обрушился на него всей силой необузданной энергии. Несколько секунд я видела сияющую фигуру Татхенгана: он не горел, он, казалось, светился изнутри даже сильнее, чем это было снаружи. Я видела его насквозь. какой−то момент ему удавалось контролировать себя, он повернулся лицом ко мне. Но глаз уже не было… Пустые огромные светящиеся глазницы и горящие волосы, словно ореол вокруг черепа. Потом череп откинулся назад, а нижняя челюсть осталась на месте, будто умирающий зашелся в безумном крике.

И всё… ещё секунда и Татхенган превратился в туман, который тут же подхватили энергетические вихри и закружили в диком танце.

Прошло несколько жарких минут, и световой поток оказался позади нас.

Мне осталось лишь проверить, всё ли получилось так, как я рассчитывала. Я сняла защитку. Татхенгана, разумеется, не было, но там, где он только что находился, остались его следы: баллон с воздухом и ступни ног, вдавленные в расплавленную подошву обуви. Сильное атмосферное давление сохранило в целостности даже кожный покров. Они под моим взглядом начали восстанавливаться, но у меня не было желания доводить процесс до конца.

− Прощай, паучий сын! Возможно, когда мне станет скучно, я прилечу сюда, и тогда нам будет, о чём поговорить.

Таковы были мои последние слова, обращённые к погибшему. Я включила ускорение и вернулась на борт корабля.

Я знала, прилетев сюда даже через несколько сотен лет, моим глазам предстанет та же картина, что я видела несколько минут назад. Если только космические вандалы не разрушат Белый Астероид на кусочки в знак какого−нибудь протеста.

Кресло, на котором недавно сидел уничтоженный мною человек, я выбросила за борт. Ненавижу, когда что−то напоминает о смерти. Проследив за его падением, я закрыла шлюз, сняла скафандр и направилась в отсек управления. Мне надо было решить, что делать с ещё одним – на этот раз близким сердцу – покойником.

Букарус мирно спал у ног Нацтера, как это часто он делал, когда мальчик был жив. Сердце защемило от обиды – так не должно было быть!

− Бедный мой мальчик, − сквозь слезы проговорила я, опускаясь перед ним. – Мы возвращаемся обратно, мы летим на Дарьяндес. Наверно так угодно твоему Богу. Это все так несправедливо!

Я нежно касалась его волос, лица. Руки мои дрожали и из глаз ручьём текли горькие слезы.

Не могла я так взять и отвезти его в вакуумное хранилище, где при нулевой температуре его тело благополучно перенесёт многодневный полёт на родину. Не могла и всё!