Снежный барс (СИ) - Поляков Влад

— Валим!

То, что валим быстро, добавлять однозначно не требовалось. Именно быстро, прямиком к точке эвакуации. Условной, понятное дело, но сути это не меняет. Догнать нас этот конкретный враг не сможет в принципе — при всех своих достоинствах «Арахна» крайне медлительна, даже медленнее «Сокрушителя» этак на треть.

Хотели ли нас преследовать? Ну так! Могли ли? Вот тут облом в полный рост из-за нестыковки желания и возможностей. Правда, погонщик «Арахны» отжалел полный залп из всего дальнобойного оружия в надежде на то, что удастся кого-то окончательно приземлить, но не судьба. А уж второй и третий и вовсе были так, без особой надежды попасть. Разве что спину моего «Ирбиса» таки да задело, нарушив целостность брони сразу в трёх местах, но пробоины уже затягивались кристаллизующимся наполнителем.

— Как же громко ругается Франсуа, — хмыкнул Свирский. — Ему бы к эмоциям ещё и умение.

— Уже не ругается, — поправила напарника Сэм. — Погонщик его даже взрывать не стал, просто проплавил что и где нужно кислотой своей паучихи. Теперь у условного противника есть пригодный для восстановления «Сокрушитель». И нам за это баллов не добавят. Плохо!

Эмоции. На деле же я сомневаюсь, что всё действительно плохо. Если версия относительно ловушки — а вероятность правдивости оной более восьмидесяти процентов, насколько могу судить — звено могло бы полечь почти в полном составе, уничтожив лишь обманку. Ушёл бы при удачном раскладе собственно Сальвини на «Сокрушителе» и может один лёгкий колос. Два — это уже из разряда фантастики. Оба же средних колосса звена были этим долбанным Франсуа заранее списаны в допустимые потери. Практически гарантированные потери, чтоб ему пусто было.

А что имеем сейчас? Минус тяж и средний, остались средний и два лёгких колосса с некритичными подтверждениями. Что до лагеря-ловушки Синдиката, так там выбиты все турели — может пару и реально восстановить, но большая часть чисто металлолом — плюс в минус ушло два их лёгких колосса весьма специфической направленности. Капитально в минус, в реале восстанавливать подобное… нет, будут, конечно, спору нет, всё не с ноля строить, но затра-аты просто жесть, насколько могу судить из доступных мне фрагментов памяти Рольфа.

Мы же на всех парах сваливали в сторону точки эвакуации. Виктор и Саманта пробовали было не слишком напрягаться, вроде как разумно полагая, что всё дерьмо уже было вывалено нам на головы, но… Моя паранойя надела шапочку из фольги и угрюмо бубнила, что: «Дерьма всегда в избытке бывает, особенно если рядом есть вентилятор, подключённый к электросети». И таки да, не поспоришь с ней!

На точку мы успевали бы с гарантией, причём за двадцать, а то и двадцать пять минут до крайнего срока. Но я продолжал подстёгивать обоих своих напарников, вызывая то бурчание, то саркастические комментарии. Бурчала заметно подрастерявшая боевой задор Саманта, опасающаяся резкого снятия итоговых баллов. Ехидничал же Свирский, который, в противовес Сэм, пребывал в уверенности, что всё было сделано верно, а мы просто выскользнули из хорошо организованной противником ловушки. Той самой, куда с радостными воплями влез Сальвини и чуть было не просрал саму возможность выживания звена, не то что победы… вряд ли в принципе достижимой. Вот и ехидничал от широты души и типичного после-боевого отходняка. Вирт вокруг или нет, а от него никуда не деться, очень уж степень погружения велика.

Да и знали все кадеты, что такое риск умереть в сражении. Еще к концу первого курса выпускали на поединок против, не то покрытых плотью киборгов, не то и впрямь смертников. Тут уж никто не мог знать, кого именно против него выставили. Известно лишь, что были обе категории, но одни, понятное дело, являлись просто управляемыми куклами, а вот другие… Другие дрались за собственную жизнь, поскольку после двух полных побед получали полное прощение и высылку куда-нибудь на периферию или вообще вне зоны контроля Директората. Гибли там редко, но шанс имелся, чего уж там.

Отвечал ли я? Бесспорно, но очень коротко, сжато, чуть ли не односложно. Не хотелось палиться, пока не удастся усвоить большую часть памяти донора. А мотивация слабой разговорчивости сейчас ну просто железная — предельная концентрация на окружающем мире, опаска попасть в очередную ловушку.

Мля, накаркал! Сканеры сперва на моём «Ирбисе», а затем и на двух других колоссах, более повреждённых, засекли сразу пять воздушных отметок. Судя по сигнатуре — сверхлёгкие юниты, но таки да, колоссы. Пятнадцать тонн, может быть один на двадцать. Что за твари? Предположительно тип «Стервятник». Биологический тип, ориентирован преимущественно на атаки с воздуха, особенно уже повреждённых целей. Дальнобойные атаки, ибо никакого обвеса ближнего действия эта модель не несла. Налетели, обстреляли, нанесли повреждения, сбавив мишеням скорость и валить. Если же удалось добить подранков так и вовсе праздник на их улице!

— И кто там сомневался относительно того, ловушка была в лагере или нет?

Саманта лишь вздохнула, но без печали, тем самым признавая и свою неправоту, и то, что теперь то уж бояться серьёзного снижения оценки стоит отнюдь на нашей триаде, а двум другим членам звена, показавшим себя не с лучшей стороны. Один предстал дубоголовым самодуром, другой барашком на верёвочке, коего куда ведут, куда он и бежит. В конкретном случае аккурат на скотобойню.

Ситуация же в целом… «Попрыгунчик» летать по сути не мог по причине накрывшегося антиграва. Только прыгать на реактивных движках, но прыжки сами по себе тот ещё гемор, если нет возможности сдемпфировать их последствия. Конструкция колосса, к тому же повреждённого, будет жалобно поскрипывать, протестуя против подобного издевательства. У «Шквала» Сэм даже противоракет и тех не осталось. Два малых лазера, вот и всё вооружение. Млять! Я де-факто главная ударная сила, способная и вмазать из солидных стволов, и держаться в воздухе, и вообще серьёзно противопоставить своего «Ирбиса» звену «Стервятников».

Откуда они вообще нарисовались? В том лагере и даже поблизости их точно не наблюдалось. Значит, маневренная ударная группа, готовая выдвинуться по тем или иным координатам, в зависимости от полученного приказа. Мы то просто сваливали в чётко заметном направлении, вот тот же погонщик «Арахны» и мог расстараться, нацелив на ускользнувших от него врагов летучее звено быстрого реагирования.

И что делать прикажете? Вестимо, валить к точке эвакуации. Причём Саманта и Виктор должны именно что улепётывать, а мне выпадает задачка их прикрывать. Сильно сомневаюсь, что «Стервятники» всерьёз рассчитывают серьёзно повредить «Ирбиса» с неповреждённым реактором, силовым щитом и антигравом, к тому же сохранившего большую часть вооружения. Другое дело стреножить легковесов, и без того повреждённых и мало чем способных огрызнуться на дистанции. Вот на них они наверняка и нацелены. Отсюда мои действия…

— Виктор, Сэм. Валите изо всех сил на точку рандеву. Я прикрываю.

— Но мы тоже… — вскинулась было Саманта.

— Будете только мешать, заставляя меня распыляться на несколько задач сразу. И это не в укор твоим и Вика способностям. Просто ты почти безоружна, а его «Попрыгунчик» серьёзно повреждён. Не дури, боевая красотка!

— Р-р!

И с чего рычание? М-мать вашу так. Ухитрился попасть в одну из болевых точек девушки, пусть и нечаянно. Память то донора усваивается малыми фрагментами, вот и ляпнул, исходя из чисто своего впечатления. Саманта Меерштайн действительно отличалась яркой, броской внешностью, да и фигура, пышноватая на вкус некоторых, была очень даже внушающая. Одна проблемка — лицо. Оно было красивым раньше, но теперь, после несчастного случая около полугода тому назад, нуждалось не просто в хорошей пластической операции, а в де-факто выращивании новой системы нервов. Собственно внешность по полагающемуся кадетам пакету услуг поправили, а вот подвижность мышц не восстановили. Побочные эффекты от такого неоконченного лечения… имелись и весьма бесили девушку.