Майкл Диллард - Поколения
И другое теплое тело рядом.
Он открыл глаза во тьме. Это не была полная чернота, так как за окном мерцали звезды, посылая вниз мягкий свет. Пошевелился и почувствовал мягкую, гладкую ткань простыни на обнаженной коже спины, услышал тихие звуки волн, накатывавших на берег, почувствовал запах соленого воздуха, смешанный с ароматом экзотических цветов. Даже в этих густых сумерках он вдруг осознал, что это Талаал, курорт, где они любили друг друга в первую свадебную ночь.
Он повернулся на бок и обнаружил ее, лежащую рядом с собой; ее лицо светилось серебряными бликами от сияния звезд, темные волосы, длинные и мягкие, были разбросаны по подушке и пахли, как цветы.
– Леандра, – прошептал он и заплакал: с трудом сдерживаемые столько дней эмоции неожиданно прорвались наружу. Он обнял ее и прижал к груди, зарывшись лицом в волосы. Чудо из чудес, она была твердой, теплой.., не сном, но РЕАЛЬНОСТЬЮ, она действительно была здесь, в его руках.
– Леандра, о, боги, дорогие боги, Леандра... Все во Вселенной снова встало на свои места.
– Толиан? – прошептала она сонным голосом. – Дорогой, что такое? – Вид его искаженного мукой лица моментально отогнал от нее последние остатки сна.
– Что произошло? Тебе снились кошмары?
– Да, всего лишь снились, – сказал он с горечью, целуя ее лицо. – Обещай мне. Обещай мне, что ты никогда не уйдешь...
– Конечно, я никогда не уйду от тебя, Толиан. Ты знаешь это. Но что...
Ее образ потускнел, стал полупрозрачным, как исчезающий призрак. Соран закричал, почувствовав, что держит в руках не ее твердое, теплое тело, а лишь воздух. Однако он все еще видел перед собой ее тусклую тень; лента лунного света озаряла ее лицо, обеспокоенные глаза. Видеть ее и не иметь возможности коснуться...
– Леандра! – закричал он, но не смог услышать слова, которые срывались с ее шевелящихся губ. В то же мгновение он осознал присутствие другой реальности, которая теперь окутывала его, обволакивала: он стоял вместе с беженцами с "Лакула" на борту другого корабля.., корабля Федерации.
– Нет! – закричал Соран с яростью и горечью, пытаясь ухватиться за протянутые руки Леандры, но его собственные проходили сквозь пустоту.
– Нееееее...т!
* * *На какое-то мгновение Павел Чехов заколебался, остановившись в дверях, и в изумлении посмотрел внутрь больничного отсека – но не на медицинское оборудование по последнему слову техники и не на более изысканный и более практичный дизайн больничного отсека, а на ужасную сцену, которая предстала его глазам.
Около пятидесяти беженцев с "Лакула" – изящные гуманоиды; последние представители расы эль-аурианцев, – лежали в бессознательном состоянии на диагностических кроватях, сидели, ошеломленные, на ковре, прислонившись к перегородкам, издавая стоны. Но не их раны и увечья заставили Чехова и двух репортеров, стоявших по бокам от него, застыть на месте. Наоборот: большинство беженцев, казалось, физически не пострадали, но Чехова ужаснуло выражение глаз эль-аурианцев, их взгляды, которые, как он ясно осознал, никогда не сможет забыть.
Он никак не мог отделаться от мысли, что вошел в сумасшедший дом восемнадцатого века.
Те, кто были в сознании, смотрели куда-то вдаль, на что-то невидимое, недоступное и такое прекрасное, что некоторые сидели молча. Другие цеплялись руками за воздух, пытались ухватиться за что-то незримое, но желанное. Однако все видели разное, каждый был погружен в собственный внутренний мир. Стоны, шепот, тихий плач сливались в мрачное, потустороннее бормотание, напоминающее молитву:
– Цвета касаются меня...
– Я пойман в стекле...
– Я вижу секунды...
– Помогите мне, помогите...
В это утро Чехов понял, почему капитан Кирк не хотел подниматься на борт "Энтерпрайза-В". Он тоже не хотел этого. Чехов не видел ничего хорошего в том, чтобы сидеть на борту звездного корабля и чувствовать себя бесполезным. Однако, как и капитан, он не смог остаться в стороне.
В то мгновение, когда Кирк взял на себя командование кораблем, Чехов ощутил невероятное возбуждение. В первый раз за последний год он почувствовал, что его существование имеет цель, что его действия правильны, что он нужен здесь и сейчас. Он не чувствовал ничего подобного со дня своей отставки, так что, не раздумывая ни секунды, взял на себя командование больничным отсеком. Ускоренный курс медобучения, пройденный в качестве главы службы безопасности на борту "Релианта", сослужил ему сейчас хорошую службу.
Он замешкался у входа в больничный отсек лишь на мгновение, затем быстро взял себя в руки и определил местонахождение диагностических сканеров. Он дал по одному сканеру каждому из журналистов, женщине и мужчине (оба были земляне), затем коротко проинструктировал их.
Прежде чем он закончил инструктаж, корабль резко накренился, бросая его на ближайшую перегородку.
– Боже мой! – закричал мужчина, когда Чехов столкнулся с ним; выпавший из его руки сканер застучал по палубе. – Что это было?
Чехов быстро восстановил равновесие, схватил с пола прибор и снова протянул мужчине, который с нескрываемым страхом посмотрел на него.
– Возьмите это, – приказал он. – Нам нужно работать...
Глаза женщины были расширенными от страха.
– Но что это было? Вы думаете, энергетическая лента...
Корабль снова дернулся, она бросила сканер и ухватилась за перегородку.
– Не имеет значения, что это такое, – сказал резко Чехов. – Оставим это тем, кто сейчас на мостике. Здесь больным нужна помощь. – И когда в ответ на него снова устремились два испуганных взгляда, он прогремел:
– Не думайте! Просто ДВИГАЙТЕСЬ! – с такой силой, что двое помощников, наконец, подобрали свои сканеры и пошли за ним к стонущей толпе.
– Не прогоняй меня; пожалуйста, разреши мне остаться...
– Я пойман, отпусти меня.
– Помогите мне. Кто-нибудь, помогите...
– Все хорошо, – сказал Чехов. Он встал на колени рядом с красивой женщиной с каштановыми волосами; по ее лицу трудно было определить возраст. Казалось, она была не ранена. Ее глаза, в которых стояла скорбь, смотрели мимо него, взгляд сосредоточился на каком-то далеком невидимом объекте. – Все в порядке. Мисс.., мэм.., вы меня слышите?
Она не ответила; казалось, она вообще не знала о его присутствии, в то время как он быстро проверял ее сканером. То же самое можно было сказать и о следующем из выживших: то же состояние полукататонии и всего несколько царапин. Стоя около третьего пациента, Чехов повернул голову к журналисту, который сканировал легкораненую жертву.
– До сих пор только легкие повреждения, – сказал он, и мужчина кивнул, показывая, что обнаружил то же самое.
Осмотрев двух эль-аурианцев, женщина-репортер встала и кивнула, соглашаясь. Чехов продолжил:
– Но такое впечатление, что они страдают от необъяснимого нервного шока...
– Что могло быть причиной? – спросила женщина. – Стресс от того, что на, них напали?
В то время как она говорила, ее коллега двинулся к другому пациенту, который сидел на биокровати, – бледному мужчине с еще более светлыми, серебряными волосами и глазами, которые показались Чехову похожими на яркое пламя свечей. Полоса кроваво-красного цвета пролегла от его лба до переносицы и затем шла ниже, захватывая глаз, и спускалась по щеке.
– Вероятно, нет, – ответил Чехов. – По крайней мере, не было бы такой массовой реакции. Может, энергетическая лента...
– Зачем? – вдруг вскрикнул бледный мужчина. Чехов повернулся и увидел, как хрупкий эль-аурианец схватил более крупного журналиста за плечи и стал притягивать к себе. – Зачем?
При виде безумного отчаяния в глазах раненого эль-аурианца Чехов поспешил к шкафу с оборудованием.
Репортер мудро не сопротивлялся и не пытался вырваться из захвата пациента.
– Все в порядке, – сказал он успокаивающе, – вы в безопасности. Вы на "Энтерпрайзе".
– Нет... – слово прозвучало хриплой мольбой, и окровавленный мужчина еще сильнее сдавил плечи репортера. – Мне нужно идти... Мне нужно вернуться! Я не понимаю! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!
Неожиданно он ослабил хватку на плечах и рванулся к горлу журналиста. Но прежде, чем он смог сжать горло, Чехов неслышно шагнул к нему за спину и опустошил гипоспрей в его руку.
Эль-аурианец упал без сознания перед журналистом, который смотрел на него округлившимися глазами. Потом потер руками свое горло и спросил:
– О чем он говорил?
Чехову так и не удалось ответить. Стоявшая перед ним женщина споткнулась. Он поймал ее за руку, удерживая от падения:
– Полегче там...
Казалось, не было никаких видимых причин для ее слабости и сканирование не выявило никаких внутренних повреждений. Это была маленькая женщина, не красивая, но симпатичная, и, что было типично для эль-аурианцев, по ее внешности нельзя было определить возраст. Каскад тонких темных шнурков ниспадал до ее талии, выбиваясь из-под большой фиолетовой шляпы. Она обратила к Чехову свое грустное лицо и посмотрела на него глазами, которые излучали такую глубину чувств, такое умиротворение и в то же время такую агонизирующую боль, что у него перехватило дыхание.
