Василий Головачев - Реквием машине времени
Ни одно движение не нарушало мертвой неподвижности леса и паутинного царства, и это было странно, потому что Кострова не покидало ощущение, что за ним наблюдают чьи-то внимательные глаза. Сторожат, подумал он, преодолевая искушение швырнуть в кусты зонд. Пусть сторожат, я мирный прохожий… Повернувшись к просеке спиной, он не спеша двинулся обратно, ожидая «оклика» или «выстрела в спину». Напряжение постепенно ушло, неслышимое ворчание сторожа втянулось в лес, ощущение взгляда со стороны прошло.
Костров вытер холодный пот со лба и ускорил шаг.
Вечерело, когда он, закончив разведку, подходил к палаткам. Откуда-то из-за кустов доносилось бормотание мотора, и Костров понял, что вернулся начальник отдела.
Ивашура приехал не один. Вместе с ним на зеленом с синей полосой «уазике» прибыл невысокий худой майор милиции с двумя молодыми людьми в штатском. Они действовали расторопно, записали рассказ Гаспаряна на диктофон, и Рузаев, свыкшийся с ролью проводника, увел их в лес.
– Только недолго, – крикнул им вслед Ивашура. – Скоро стемнеет.
– А что делать нам? – спросил Гаспарян, несколько повеселевший после прибытия гостей.
– Сегодня – только регистрация фона вокруг зоны с паутинами, а завтра – посмотрим. Хорошо бы, конечно, отловить пару экземпляров, специалисты быстро разобрались бы, откуда эти пришельцы. Не пытались ловить?
– Пробовали, однако, – вмешался вынырнувший из леса Рузаев. – Но встречаются они довольно редко, и реакция у них поистине космическая, да и ловить их небезопасно.
– Куда ты дел районное начальство УВД? – вполголоса спросил Гаспарян.
– Они пожелали остаться одни, дальше обещали не заходить.
– А почему пауков ловить небезопасно? – поинтересовался Ивашура. – Из-за инфразвука?
Рузаев напомнил ему случай с фотоаппаратом Кострова.
– Ну, это не аргумент, – махнул рукой начальник отдела. – Иван, как это было?
Костров рассказал, не зная, как относиться к случившемуся: с иронией или серьезно.
– Когда я его бросил, – вспомнил он вдруг, – в лицо мне пахнуло горячим воздухом. Как из… духовки.
– Любопытно. Что скажет по этому поводу металловед?
– Насчет горячего воздуха ничего, а вообще – хорошо бы этот фотоаппарат отдать в нашу лабораторию, – проговорил Гаспарян, раздувая костер и умудряясь при этом оставаться чистым и франтоватым. – Нужен всесторонний анализ. Но все же считаю, что Иван не мог с такой силой метнуть аппарат, чтобы сплющить его в лепешку. Для этого нужен удар силой в пару сотен килограммов, если не больше.
– И я сомневаюсь, – пробормотал Костров. – Разве можно сплющить фотоаппарат о траву или кусты?
– Маловато, – вздохнул Ивашура. – Маловато мы еще узнали, больше сомнений, чем знаний.
– Знания – это сомнения, оставшиеся неопровергнутыми, – изрек Рузаев известный афоризм, но вопреки его надеждам никто не откликнулся на шутку.
Ивашура легко вскочил с места, спрятал записную книжку в карман.
– Что ж, займемся ужином, надо накормить гостей. Я, пожалуй, пойду им навстречу, а вы тут похозяйничайте.
Рузаев с Костровым быстро приготовили немудреный ужин: консервы, малосольные огурцы, привезенные Ивашурой, сгущенное молоко. Гаспарян вскипятил чай.
Солнце зашло за щетинистый гребень леса, поляну у дороги пересекли длинные тени от высоких сосен. С запада на небосклон набегала гряда не слишком симпатичных облаков, и Рузаев со знанием дела предсказал скорое изменение погоды.
– Если пойдут дожди, завязнем в грязи, – поморщился Гаспарян, посматривая на часы. – Где же они там?
– Кто, дожди?
– Не издевайся, я о гостях. Зря ты отпустил их одних, Михаил, еще случится что-нибудь…
Костров тоже посмотрел на часы, но по другой причине. Таи все еще не было, и он уже начал беспокоиться, не случилось ли с ней чего-нибудь по дороге к лагерю.
Рузаев встал, собираясь пойти на розыски ушедших, но в это время из леса донесся знакомый жуткий вопль, всколыхнувший торжественную тишину вечера.
– Эт-то еще зачем?! – изменился в лице Гаспарян. – Засекли, в какой стороне?
Однако в их помощи никто не нуждался. Через несколько минут со стороны реки послышались голоса, и к палаткам вышли все четверо: слегка улыбающийся Ивашура, растерянный майор милиции и оживленно разговаривающие парни.
– Мы уже хотели бежать на помощь, – сказал Костров.
– Дьявольщина! – хрипловато произнес майор, снимая фуражку и обнажая под ней лысину. – Вы были правы, Игорь Васильевич. Поехали, ребята.
– А ужин? – спросил разочарованный Рузаев.
– Какой там ужин! – махнул рукой майор. – Некогда ужинать. Да, братцы, задали вы нам задачку!
– Разве мы? – весело удивился Ивашура. – Скорее уж с вас все началось, после аварии вертолета. Так я надеюсь, вы примете меры?
– Как и договаривались.
Майор еще раз махнул рукой, попрощался и полез в «уазик». Машина уехала, эксперты снова остались вчетвером.
Поужинав, Костров отмерил по дороге несколько километров в сторону райцентра, но Таи так и не встретил.
Укладываясь спать, Рузаев посмотрел на мрачную физиономию товарища и подмигнул остальным.
– Будь оптимистом, Иван. Не пришла сегодня, придет завтра. Однако будь осторожен, история учит, что красивая женщина – это в основном голод любви, жажда самовыражения и неоправданные надежды.
– О ком вы? – сверкнул в полутьме рысьим глазом Ивашура.
– Да о той девушке, которую Иван спас от пауков, – пояснил Гаспарян. – Фотоаппарат не пожалел и нести никому не позволил. А фотоаппарат, между прочим, вещь подотчетная.
В палатке установилась тишина, нарушаемая только дыханием людей. Снаружи палатки тоже царила тишина: ветер стих, и лес перестал шуметь, замер в мертвом оцепенении.
– Нет ли тут связи? – подал через некоторое время голос Гаспарян. – Между нашими мыслями и действиями пауков?
– Поясни, – коротко отозвался Ивашура.
– Возьми случай с Иваном: он подумал, что неплохо бы поджечь лес с пауками, и… потерял сознание от инфразвукового удара. Есть даже запись в ЗЗУ. Потом эта девушка, Таисия. По ее словам, она замахнулась на паука и тоже потеряла сознание. Симптомы те же. Затем – пилоты… Все совпадает до мелочей. Сегодня утром и я попробовал… – Он замолчал.
– Что ж не предупредил? – укоризненно проговорил Рузаев.
– Не хотел рисковать всеми. Сознания не терял, но почувствовал себя плохо именно в тот момент, когда подумал об уничтожении пауков. Интересно, что ЗЗУ записала вместе с инфразвуком и ультразвуковое эхо. Хочешь – не хочешь, а напрашивается вывод, что паукам не нравится наше вмешательство в их дела, даже мысленное. Каким-то образом они чуют угрозу с нашей стороны и отвечают тем же.
– Пауки-телепаты, – фыркнул Костров, вылезая из палатки. – А красиво светится, – сказал он минуту спустя.
– Что там у тебя светится? – спросил Ивашура.
– Не у него – воздух над просекой, – пробормотал Гаспарян.
Глава 6
Разбудил их дождь, хлеставший по палатке, как из двух пожарных шлангов. Костров посмотрел на часы – светящиеся цифры показывали семь утра – и выглянул из палатки. Небо было затянуто сплошной серой мутью, прочерченной кое-где космами ливня. Пелена дождя размыла лес в акварельный пейзаж, вылезать в такую мокрядь не хотелось.
Однако пришлось. Предусмотрительный Ивашура достал всем армейские плащ-накидки из привезенного накануне запаса, и даже ворчливый Гаспарян примирился с непогодой.
После девяти часов колесо событий, несмотря на продолжающийся дождь, закрутилось с ошеломляющей скоростью.
Сначала из районного центра прибыли три грузовика со взводом солдат местного гарнизона. Солдаты в мгновение ока поставили рядом с палаткой экспертов две свои, громадные, тридцатиместные, раскочегарили кухню, поставили умывальники, навес для столовой и, выслушав инструктаж, исчезли в лесу, растягиваясь в оцепление. В лагере остались только дежурные кухонного наряда и один дневальный на обе палатки.
Потом примчался вездеход на воздушной подушке и привез Матвеева, знакомого уже начальника смены с подстанции, и с ним – почти всю его смену электриков, четыре человека. Настроены они были решительно, но, выслушав советы Гаспаряна, ушли в лес уже менее бодро. Сопровождал их Рузаев. А еще через полчаса прибыл громадный бело-синий вертолет и привез научного директора Центра Богаева и группу ученых из областного отделения Академии наук. Поляна запестрела разномастными плащами и даже зонтиками.
Во всех этих событиях чувствовалось влияние Ивашуры, его умение доказать необходимость этих мероприятий, и Костров в который раз признал в душе его превосходство над собой. Ивашура в свои неполные тридцать лет был личностью незаурядной. Все эти и другие мысли промелькнули в голове у Кострова в тот момент, когда он увидел в кабине вездехода Таю. Она издали помахала ему рукой и ушла вслед за основной группой «экскурсантов».
