Василий Головачев - Реквием машине времени
Глава 5
Игорь Ивашура на всех производил одинаковое впечатление. Высокий, гибкий и бесшумный, он не ходил, а подкрадывался, был постоянно настороже, словно ожидал нападения со стороны своих самых близких друзей. Лицо у него было резкое, хищное, и на нем выделялись яркие, прозрачно-желтые, «тигриные» глаза…
Ивашура не удивился, встретив их в другом месте. Выгрузив с помощью своих подчиненных какие-то громоздкие ящики, выслушал доклад Гаспаряна, сходил с ним к просеке, посмотрел на «отводной канал» и, задумавшись, присел на ящик, вертя в руках остатки фотоаппарата.
– Держитесь, – шепнул Костров на ухо Тае. – Как Игорь решит, так и будет.
– Я не боюсь, – шепотом же ответила Таисия. Костров покачал головой.
За что он уважал Ивашуру больше всего, сказать было трудно. Наверное, за умение ладить с людьми самых разнокалиберных характеров. У начальника экспертного отдела был какой-то особенный сплав такта, доброго юмора, мягкости и желания понять собеседника, и вместе с тем он был решителен, тверд в убеждениях и обладал железной волей – качеством, столь необходимым для начальника любого ранга. По-видимому, Тая тоже почувствовала в Ивашуре человека незаурядного, что Костров отметил не без укола ревности. Она рассматривала начальника отдела с любопытством и опаской, потом тихонько отошла за палатки.
– Тут грибов в лесу тьма, – подошел к ним водитель «рафика», усатый, небритый и веселый – рубашка нараспашку. – Вы долго стоять будете? А то я полазаю полчасика с ведерком…
– Ни в коем разе, – буркнул Гаспарян. – В лес ходить опасно. Можете посмотреть издали, что там творится, и назад. Миша, покажи ему.
Рузаев увел недоверчиво улыбающегося водителя и через четверть часа привел обратно, бледного и растерянного.
– Так! – сказал Ивашура. – Ждите меня к вечеру. Ничего без меня не предпринимайте.
И через минуту юркий «рафик» скрылся за поворотом.
Ивашура быстро принимал решения и быстро выполнял их. Таю он, вероятно, не заметил, хотя, по мнению Кострова, она была этому только рада.
– Какой-то он у вас… жесткий, – сказала она со смешком.
– Да нет, – вздохнул Костров. – Он просто встревожен.
Вспомнился разговор с Суреном еще в самом начале его научной карьеры в отделе.
– Красивый мужик, – со вздохом признался тогда Гаспарян после знакомства с новым начальником отдела, хотя ему-то как раз грех было жаловаться: почти все девушки отдела были в него тайно влюблены. Но Костров с ним согласился. Ивашура был красив по-мужски, целеустремленной красотой, он был гармоничен всегда и во всем, а это, по мнению Кострова, было главным в человеке. Нет, не зря Тая обратила внимание на Игоря Ивашуру, власть его над людьми была удивительна и неповторима.
– Вот так, – сказал Рузаев и повалился столбом в траву. – Приказано ничего не предпринимать, а я человек дисциплинированный. Люблю бабье лето! Воздух в лесу: дыши – не хочу! Насовсем в деревню уехать, что ли?
– От твоих сигарет деревня за неделю покроется смогом! – проворчал Гаспарян. – Вон как смолишь – пачку в час! Первый раз вижу эвенка, курящего сигареты, а не трубку.
– Брошу курить. Не веришь? Вот докурю… пачку… и брошу. Буду жить один, распашу поле, сохой, на оленях… посажу картошку, капусту…
– Ягель, – подсказал Костров. Рузаев и ухом не повел.
– Заведу корову, пару баранов, олешков и буду покорять природу голыми руками, без техники.
– Покоритель! Владыка, так сказать, лесов, морей и рек. Города мы уже превратили в сточные ямы цивилизации, моря, кажется, тоже прибрали к рукам, очередь за последней деревней, за полями и лесами…
– Ты что, Сурен? – удивился Костров. – Лекцию читаешь? Или вспомнил обязанности члена общества охраны природы?
– От окружающей среды, – хихикнул Рузаев.
– Двое на одного? – Гаспарян расстегнул свою куртку и покосился на привезенный Ивашурой ящик. – Между прочим, Игорь был-таки в больнице и расспросил пилотов упавшего вертолета. Симптомы те же: они вдруг почувствовали себя плохо, а вертолет потерял управление и врезался в дерево. Чудо еще, что остались живы.
– Инфразвук, – подал голос из травы Рузаев.
– Очевидно. Какие еще причины могут заставить двух здоровенных мужиков потерять сознание? Так что будем делать до вечера, эксперты?
– Лично я буду загорать, – сонным голосом отозвался Рузаев.
– Надо бы разобрать новый груз, – заметил Костров. – Интересно, что привез Игорь?
– Эврика! Вставай, Михаил, отдыхать будешь в институте.
– Не хочу, – сказал Рузаев, однако спустя минуту встал.
– А я пока схожу переоденусь, – сказала Тая. – И вернусь.
– Лучше бы вы, Таисия… – начал недовольно Гаспарян, но посмотрел на Кострова и замолчал.
– Я ее провожу, – буркнул тот. – Вы тут без меня справитесь.
– Хорош! – развеселился Рузаев. – Идеи подавать мастер, а осуществлять их должна Маргарита. Я шучу. – Он похлопал Кострова по плечу, повернулся к начальнику группы. – Справимся, Сурен?
– Иди, – нехотя проговорил Гаспарян. – Только побыстрей возвращайся. И уговори ее остаться дома.
– Не прощаюсь, – звонко засмеялась Тая и взяла Кострова под руку. – Пойдемте, рыцарь.
Они ушли.
– Красивая девочка, – вздохнул Рузаев – И, видать, еще не испорчена мужским вниманием.
– Да, – согласился Гаспарян и подумал об Ивашуре. – Они с Иваном чем-то похожи, да? Волосами особенно.
– Миша, – через некоторое время позвал он, – у тебя дети есть?
– Дочка, Галина. – Рузаев, прищурясь, посмотрел на товарища. – А что?
– Да это я так, к слову… Сколько ей?
– Двадцать четвертый пошел.
– Да ну? – поразился Гаспарян. – Это сколько же тогда тебе?
– Сорок семь. Что, хорошо выгляжу?
Гаспарян покачал головой.
– Я думал, ты мой ровесник, мне тридцать четыре…
Костров вернулся к обеду без Таисии. Она пообещала прийти к вечеру и побежала на вокзал сдавать билет.
Подходя к биваку, Иван заметил за редким сосняком у дороги двухвинтовой вертолет и поспешил к палаткам. За время его отсутствия возле лагеря побывала какая-то автомашина, это он определил по отпечаткам шин, а вертолет был двухместный, легкий – «Ка-18».
Возле их оранжево-синей палатки стоял Гаспарян и разговаривал с двумя незнакомцами в серых брезентовых спецовках.
– Понятно, – сказал один из них, плотный, с ежиком седых волос. – Доложу начальству, пусть решает. Поехали, Витя.
Очкастый долговязый Витя мотнул головой, отвечая на приветствие Кострова, и зарысил к вертолету.
– Это наш сотрудник, Иван Костров, – представил Ивана Гаспарян.
– Матвеев, – протянул руку седой. – Странные тут у вас дела творятся, товарищи ученые. Ну да ладно, еще не раз сюда приеду, чует мое сердце. Пока…
Вертолет улетел.
– Электрики? – спросил Костров.
– Начальник дежурной смены Жуковской подстанции, – буркнул Гаспарян. У него отчего-то испортилось настроение.
– А еще кто приезжал? Я видел на дороге следы машины…
– Случайные гости. Проехали мимо, в лес. – А где Михаил?
– Тут я, – ответил из палатки Рузаев. – Пришли?
– Я один.
Рузаев выглянул.
– Уговорил-таки остаться? Молодец! Я был о тебе лучшего мнения.
– Не уговорил, обещала прийти вечером.
– Тогда другое дело, – хмыкнул Рузаев и снова скрылся.
– Зачем хоть электрики прилетали?
– Утечка возросла, – очнулся от раздумий Гаспарян. – Напряжение в сети «село» почти на десять процентов. Если так пойдет и дальше, придется воевать с пауками всерьез, иначе район останется без электричества.
Костров изучающе посмотрел на озабоченное лицо Сурена. Таким он его еще не видел. Сдержанная насмешливость Гаспаряна куда-то исчезла, уступив место угрюмой нерешительности и тревоге. В подобной ситуации никто из них не был, но Гаспарян интуитивно чувствовал серьезную опасность паучьего нашествия и мучился сомнениями относительно правильности своих действий, хотя уже понимал, что инициатива перешла в руки Ивашуры, а сам он, по сути дела, ничего толкового не придумал и не сделал.
Костров сунул голову под полог палатки и шепотом спросил Рузаева, перезаряжающего фотоаппарат:
– Что это Сур ходит, как под наркозом? Что тут у вас произошло?
– Ничего, – сказал из-под одеяла Рузаев и добавил, понизив голос: – Просто в нем сейчас умирает лирик.
Костров почувствовал в словах Михаила дружеский совет не мешать и буркнул:
– Понял.
Взяв из ящика складывающийся электрозонд и электрометр, он сказал в спину Гаспаряну, что идет в лес.
В паучьем «логове» ничего не изменилось, если не считать того, что площадь, занимаемая паутинами, увеличилась. Пауки принялись застраивать Скрабовку и кое-где пересекали дорогу недалеко от старого места расположения лагеря.
Костров наблюдал за «каналом», снабжающим паучий «город» водой, пробрался к просеке со стороны болота, стараясь думать о пауках «приятно», и долго всматривался в белое мерцание паутинных башен, взобравшихся по опорам линии электропередачи до гроздей керамических изоляторов. «Вот откуда утечка на линии, – подумал он. – Паутина проводит ток в землю…»
