Мария Ермакова - Тенета
Татьяна снова нырнула. Если головокружительная космическая эскапада приведёт к печальному финалу, лучшее, что случится с самой Татьяной — процедура стирания памяти, после которой она будет возвращена в опостылевшую квартиру, пропахшую горем и одиночеством. Худшее?.. Она даже не могла представить. Но то, что с ней происходило в последнее время, было явно хуже искусственной амнезии. Мог ли Управляющий Разум быть тем вселенским злодеем, что подверг её жизнь и рассудок опасности ради неизвестных Татьяне целей? Она прислушалась к себе, анализируя по старинной привычке. Можно ли не доверять собственной коже? Глазам? Ушам? Э, бывший опорой и помощником Учителя, стал её защитником и рыцарем. Она помнила ощущения, впервые охватившие в МОД при подлете к Юмбе — заботы и особого, сердечного тепла, лёгкой иронии, тонкой, едва уловимой, нежности. Ощущения прикосновения разума старшего брата, готового прийти на помощь или объяснить трудную задачку. Брата, о котором она всегда мечтала. Как она может не доверять ему, спасавшему её столько раз? Но… Может ли она доверять ему?
Татьяна не боялась последствий откровенности. Очутившаяся так далеко от Земли, увидевшая мир объемным, спроецированным на всю громаду космоса, она получила в подарок от жизни настоящее чудо. Если бы сейчас её сердце остановилось, она, может быть, успела бы испугаться момента смерти, но не пожалела бы ни о чём! А раз так…
Она еще не умела этого делать — вода помогла. Надо было закрыть глаза и «уйти» в монотонный шум, лишить организм кислорода, замедлить ход сердца и ток крови. На шестой минуте подобного состояния Татьяне показалось, что она руками раздвигает пространство. На седьмой охватило ощущение, что она погружается в глубину и объем мироздания. На восьмой, прежде недостижимой минуте, ей удалось приоткрыть свое сознание навстречу той странной субстанции, которой являлся Управляющий Разум станции. Секунды растянулись. В их вязкой патоке она не могла шевельнуться, но кислорода по-прежнему не требовалось, не ощущалось ни следа паники. Наоборот, наслаждение от осознания того, что границ для разума не существует, явилось, пожалуй, сильнейшим чувством из всех, когда-либо испытанных Татьяной Викторовной. Ответное прикосновение Э было нерешительным и вовсе не похожим на отпечаток ментальности, который Татьяна привыкла чувствовать, когда он присутствовал в её сознании. Она не смогла бы озвучить, то, что испытывала, и никогда не назвала бы это ответом на заданный вопрос. Эмоции, накрывшие Татьяну волной, кажется, были не менее непривычны Управляющему Разуму, ведь всемерно используя его опыт и мощь, доктора Лазаретов даже не пытались заглянуть в его «средоточие жизненных установок», как говорил Иф-Иф. Они принимали Э таким, каким он был — лаконичным, не общительным, корректным. Он, в ответ, относился к ним с бесконечной преданностью, как и к своей нынешней хозяйке, но не стремился к эмоциональной близости, являющейся характеристикой живого существа, поскольку сам себя воспринимал как нечто промежуточное между живым и неживым.
На девятой минуте пребывания под водой, без болезненных процедур и нейротропных препаратов, без использования глубинного сканнинга, Татьяна полностью сняла защитные психические барьеры и, словно горсть прозрачной воды в ладонях, протянула Управляющему Разуму всю себя: маленькие человеческие тайны; прошлое, до сих пор пульсирующее болью где-то в уголке памяти; нынешние невесёлые размышления; страх перед тем неведомым и враждебным, что небезуспешно пыталось подавить её личность. Все мысли, сомнения, чаяния и надежды она транслировала ему в единый миг и застыла, дожидаясь ответа.
Робкие касания чужого разума были похожи на прикосновения языков пламени — волшебного, не обжигающего пламени, которое освещало лишь те участки, до которых дотрагивалось. Сторонняя воля наполняла Татьяну трепещущим напряжением, удивлением, а затем восторгом, вызванным неожиданным подарком. Это были не её эмоции — эмоции Управляющего Разума, но она ощутила их, словно свои собственные, и отстраненно удивилась схожести ментальных контуров. Загадочный и великолепный, молниеносный и мудрый Э воспринимал окружающий мир и её саму, как человек. Одинокий, странный, закрытый от мира человек, за прошедшие тысячелетия ставший вещью в себе. Ментальное усилие сдавило виски — Э сомневался в чём-то, но только мгновение. Под прикрытыми веками Татьяны вспыхнуло тёплое лазоревое сияние, она увидела ясно, словно стояла рядом, вытянутый постамент с подобием чаши на верхней площадке, в которой лежало, щедро плеская радужными взблесками, яйцо размером с баскетбольный мяч. Кристалиновое яйцо. Картинка быстро погасла. Тот, кто сделал ответный подарок, тоже покинул её сознание, оставаясь шумом на краю бытия, ощущением станции и Лазарета, надеждой и опорой Стражей порога секторов галактики — Управляющим Разумом.
Татьяна открыла глаза и поднялась к поверхности. Она пробыла под водой одиннадцать минут, но трясло её не от этого — от пережитого. Вопросов доверия больше не возникало. Человеческий разум, и другой — чуждый, но более не казавшийся неведомым, поняли и приняли друг друга. И что-то подсказывало Татьяне — то, что показал в последние мгновения полного контакта Э, видели единицы из долгой череды Стражей порога, ступавших сквозь времена.
* * *До самого вечера Татьяна проспала в шезлонге у бассейна. Блестящая фигурка крелла смотрела на неё выпуклыми глазами и усмехалась в усы. На станции было тихо, сегодня Управляющий Разум не слушал музыку, видимо, тоже прибывал в растрёпанных чувствах.
Она проснулась ночью — от чувства голода. Приняла душ, переместилась на кухню, сопровождаемая свитой, покормила Бима, перекусила сама, заварила чаю, и собралась было направиться в смотровую, как прозвучал сигнал вызова. Татьяна поспешила в Центр управления, в душе надеясь, что это Ларрил. Осадок, оставшийся от последнего разговора, никуда не исчез. И, совершенно по-женски, ей хотелось, чтобы он сказал что-нибудь для ободрения и поддержки.
На развернувшимся овале экрана Татьяна, остановившись на пороге, с изумлением разглядела голубой гребень, шедший поперек черепа, вытянутую морду, сощуренные глаза, похожие на голубые льдинки в складках полупрозрачной кожи.
— Приветствую тебя, Первый из тройки, Кор-Харр, — совершенно автоматически произнесла она на коде. Язык гоков был ей недоступен из-за разницы в анатомии гортани. — Скорейшего отделения твоей Ка, скачущих мыслей!
— Первый из семерки, — высокомерно поправил командор, и Татьяна подумала, что инцидент у Лазарета сектора Див не прошел бесследно для его карьеры. — Скорейшего отделения и твоей Ка, доктор Лу-Танни!
— Чем обязана столь… неожиданному визиту?
— Позволь представить тебе Гру-Хака — второго медицинского координатора Армады.
Кор-Харр отступил, освобождая место другому гоку — высокому, с быстрыми резкими движениями, одарившему Татьяну неожиданно заинтересованным взглядом.
— Легкой дороги по краю мудрости, доктор, — вежливо склонив голову, первым заговорил тот. — Чрезвычайно рад познакомиться с тобой, ибо наслышан о произошедшем в вашем пространстве, и восхищён мужеством доктора Лазарета Лу-Тана и его ассистента. Конечно, я бы предпочел, чтобы на месте вашего пациента оказался гок, а не проклятый сатианет, но нельзя дважды убить врага, даже если очень хочется!
И он засмеялся, оскалив острые полупрозрачные зубы. Татьяна ощутила, что начинает «закипать». Она не позволяла ненависти поселяться в своём сердце, как и обещала Лу-Тану, но как же бесили герои своих народов — с той и другой стороны призрачного фронта!
Гру-Хак неожиданно оборвал смех и уставился на неё пронзительно голубыми глазами.
— Щёлкнула зубами? — спокойно поинтересовался он.
— Что?! — изумилась Татьяна.
— Лица гуманоидов очень подвижны и прекрасно отражают эмоции, — заметил гок. — На твоем я прочел нарастающее возмущение моим поведением и желание заставить меня умолкнуть. Ты была в шаге от прочувствованной речи о том, что войны вредны для цивилизации, а жажда плазмы разрушает личность. Так?
Татьяна, так и не успевшая сесть, прошла к Панели управления и обречённо опустилась в кресло. Наверное, единственное, о чем смогли договориться сатианеты и гоки, так это о том, что им следует сообща выводить из себя доктора Лазарета сектора Див.
— Отчасти, ты прав, Второй координатор, — призналась она, грея ладони о чашку, — но только отчасти. Что ты хочешь?
— Не склонна сегодня философствовать? — оскалился гок. — А я люблю иногда покопаться в трупе мироздания, повытаскивать на свет его органы, поизучать его паразитов. Это у нас семейное, доктор. Ты, должно быть, наслышана о моём знаменитом предке Д-Хаке? Впрочем, о чём это я? Доктор Лазарета не может не знать о лихорадке Го-Крейги. Случалось лечить таких пациентов?
