Андрей Ливадный - Смежный сектор
— Рад, что встретил тебя, — произнес он, когда коридор опустел. — Есть разговор.
Ван Хеллен удивленно вскинул бровь. Вспоминать недавние события ему не хотелось, выслушивать слова благодарности — тоже.
— Давай зайдем куда-нибудь, — предложил Астафьев.
— У меня мало времени, Ник.
— Ты должен выслушать меня. — Николай развернулся и. оттолкнувшись от стены, неловко пересек коридор, открыв первую попавшуюся дверь. Ван Хеллену ничего не оставалось, как последовать за ним.
Отсек, куда зашел Астафьев, был погружен во мрак. Здесь не работало даже дежурное освещение: из темноты раздался грохот опрокинутого ящика, сопровождаемый невнятной руганью, затем под самым потолком внезапно тускло зажегся матовый плафон.
С точки зрения Ван Хеллена, Ник только что продемонстрировал ему маленькое техническое чудо. Для того чтобы безошибочно найти во тьме выключатель аварийной системы, нужно точно знать его расположение.
Помещение оказалось давно заброшенным складом. По полу были в беспорядке разбросаны опустошенные много лет назад контейнеры, стены и пол покрыты замысловатыми узорами инея. Тут не функционировал ни один из агрегатов, поддерживающих тепло, не шелестел регенератор воздуха, а стоял холод, от которого на вдохе ломило зубы.
— Доминик, я знаю, как остановить Чужих, — внезапно произнес Астафьев, затворив дверь и присев на перевернутый ящик. — Не смотри на меня так, я говорю абсолютно серьезно. Если бы мы не встретились сегодня, я, наверное, пошел бы на передовую искать тебя.
— Это невозможно. — Ван Хеллен сел, недоверчиво глядя на друга. Он имел в виду утверждение, касающееся ксеноморфов. — Мы не смогли даже дойти до главного компьютера… Теперь ксенобианам осталось лишь добить нас, — мрачно изрек Доминик.
— Хотя бы выслушай меня. — Николай не просил — он говорил с убежденностью человека, долго вынашивавшего в себе определенную идею и наконец решившегося поделиться ей.
— Хорошо. — Ван Хеллен сел на покрытый изморозью контейнер. — Говори.
Астафьев расстегнул магнитную липучку своей одежды и достал из-за пазухи распечатку, сделанную на пластбумаге.
— Посмотри на эту схему.
Доминик некоторое время внимательно изучал чертеж. Такого подробного плана уровня он еще не видел.
— Откуда ты это взял? — удивился он.
— Снял двухмерную копию с виртуальной модели.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — нахмурился Ван Хеллен.
— Тебе незачем понимать. Только без обид, ладно? — попросил Николай. — Смотри на распечатку. Видишь три основных тоннеля, по которым Чужие постоянно атакуют сектор? — палец Астафьева указал на магистральные проходы.
— Ну, вижу.
— Теперь смотри сюда. — Николай указал на двойные поперечные линии, пересекающие тоннели. Над ними группировались непонятные Доминику условные значки.
— Что это? — напрягся он. — В указанных местах ничего нет. Я десятки раз проходил там.
— За стенами спрятаны древние механизмы. Условные знаки говорят, что это аварийные переборки. Попарно они образуют шлюзы, надеюсь, ты знаешь предназначение таких устройств?
Ван Хеллен кивнул. Что такое шлюзы, он знал.
— Я обнаружил старые базы данных. В них хранятся инструкции и пояснения, как действует автоматика во время аварий. Если вдруг нарушится герметичность коридоров, то механизмы сами опустят аварийные переборки. Вслед за этим заработает автономная система жизнеобеспечения, у которой есть свой неприкосновенный запас ресурсов.
Внимательно слушавший его Доминик невольно вздрогнул, но не от лютого холода, царящего в заброшенном складе. Несколько слов, понятных даже ему — простому бойцу, не обладающему обширными техническими знаниями, звучали как самая настоящая надежда.
Система жизнеобеспечения. Туманный образ, олицетворяющий множество древних устройств, от исправной работы которых напрямую зависит выживание горстки людей. Сочетаясь с утверждением о якобы существующем запасе ресурсов, слова Николая обретали определенный смысл…
И все же Ван Хеллен недоверчиво покачал головой. Что он видел за последние три месяца? Только смерть, холод, разрушение. Среди образов, подчинивших его рассудок, не было места для глупых надежд.
Видя откровенное недоверие в холодном взгляде друга, Николай занервничал.
— Доминик, разве ты не можешь поверить мне на слово? Мы с тобой воевали рука об руку. Ты спас мне жизнь…
— При чем тут это?
— Ты можешь доверять мне. Мы давно не виделись, но… — Астафьев, прихрамывая, обошел нагромождение пустых контейнеров и еще раз проверил, плотно ли закрыта дверь. Его бескровные губы посинели от холода, но все же он предпочитал говорить тут.
— Мы идем по гибельному пути. Люди забыли, что Миром можно управлять.
— Это заговор? — вскинул голову Ван Хеллен.
— Можешь называть как угодно… Доминик, я не сошел с ума, — вдруг горячо начал убеждать его Николай. — У меня было много времени для размышлений — я два месяца пролежал в медицинском отсеке, в полном одиночестве, наедине с машинами.
— Машины живут своей жизнью, — буркнул в ответ Доминик.
— Нет, в том-то все дело, что — нет! Они не живут. Они работают. И ими можно управлять. Я убедился в этом сам., Лучше бы Ник не произносил таких фраз.
— Ты управлял машинами? — Взгляд Ван Хеллена стал колючим, неприязненным.
В его представлении все кибернетические механизмы — мертвые ли, безнадежно разрушенные или, наоборот, проявляющие признаки жизни (его сознание не могло подобрать иной термин) — являлись источником потенциальной опасности. Такое отношение к киберсистемам внушали им с детства, и потому слова Николая отдавались в душе безотчетным страхом, а в рассудке — холодной мыслью о предательстве.
Ничто не могло вмиг стереть внушаемые с младенчества фобии, а если помножить их на моральное состояние Ван Хеллена, впервые за последний месяц покинувшего передовую линию обороны, то совершенно неудивительно, что он не поверил Астафьеву, насторожился, мгновенно поменяв позу, — будто внутри что-то выпрямилось, мобилизовав последние силы предельно уставшего человека.
— Я только что включил здесь свет, — попытавшись сделать вид, что не заметил его реакции, продолжил Николай. — Посмотри. — Астафьев дотянулся рукой до расположенной рядом с дверью панели управления. — Она не работает. — Он демонстративно коснулся заиндевелых сенсоров. — Но Мир устроен так, что у каждого агрегата есть замена. — Он обернулся и указал рукой на другую панель, притаившуюся в дальнем конце помещения. Добраться до нее можно было, лишь сняв декоративный кожух облицовки стены.
Ее как будто спрятали от посторонних глаз, — подумал Ван Хеллен.
— Я не знаю, почему люди стали опасаться машин, — продолжал Николай. — Наверно, эго связано с Внешней Атакой. Мы потеряли элементарные знания. Наше невежество породило страх.
— Элементарные знания? — усмехнулся Доминик. — По-твоему машины так просты?
— Ты говоришь и думаешь, как все, — упрекнул его Астафьев. — На самом деле машины подчинены правилам. Они станут общаться с тобой только в том случае, если им верно сформулировать вопрос, выполнят приказ, если ты знаешь, как его отдать, и выбрал систему, у которой есть необходимые тебе возможности. Разве это сложно?
— На словах — нет. А на деле?
— На деле сложнее, — согласился Астафьев. — Я только начал осваивать элементарные основы управления, но уже нашел способ, как оградить людей от атак Чужих. Подумай, есть ли у нас силы для борьбы? Даже если мы продержимся год, очередное перераспределение ресурсов все равно будет проиграно. Тогда холод, голод и тьма окончательно расправятся с нами. Ты можешь опровергнуть мои слова?
— Нет, — после короткого раздумья буркнул Ван Хеллен. Он уже давно ощущал дыхание безысходности.
— Значит, мы должны рисковать ради того, чтобы выжить. Забыть о своем страхе, признать собственное невежество и использовать любые возможности, чтобы получить передышку, стать на время независимыми от централизованного распределения ресурсов и недосягаемыми для ксенобиан.
— Как это сделать?
— Я уже сказал — есть автономная система жизнеобеспечения. Резерв со своим неизрасходованным ресурсом. Нужно лишь создать условия, при которых автоматически включатся определенные механизмы, — они вернут в отсеки свет и тепло, снова заработают синтезаторы пищи, и мы сможем использовать передышку, чтобы вернуть утраченные знания, научиться по-настоящему управлять нашей частью Мира.
— Я постоянно слышу от тебя слово «условия», — глядя в глаза Николаю, произнес Доминик. — Что должно произойти?
Астафьев ответил не сразу. Он нервничал — это было заметно по всему.
