Тимоти Зан - Дар Юпитера
— Вот-вот. Хорошенько смотрите. И поторопитесь, — распорядилась Лайдоф. — Если это все ложь, тогда я хочу, чтобы зонд подняли, пока он еще цел.
— Подождите, — сказал Манта. — Советник Латранесто вернулся.
Воцарилась тишина.
— Мистер Бич? — спросила Лайдоф. — Что происходит?
— Они вместе отплыли от зонда, — ответил Бич. — Наверно, хотят поговорить наедине.
— Арбитр, вы ведь шутите, да? — негромко заговорил Фарадей. — Мы заключили сделку.
— Да, — признала Лайдоф. — Но вы не хуже меня знаете, как часто сделки нарушаются. В особенности если изменяются обстоятельства. — Она вперила в него настойчивый взгляд. — Тогда, в конференц-зале, вы меня поставили в скверное положение, полковник, — сказала она так тихо, что он едва слышал ее. — Загнали в угол, откуда оставался один выход — дать вам то, чего вы желаете. Очень эффективная техника, нужно признать. — Она бросила взгляд на дисплеи. — Ну, теперь моя очередь.
Фарадей смотрел на нее, испытывая ощущение, будто ему ударил в лицо разряд электрического тока.
— Вот, значит, в чем дело. Ваша уязвленная гордость, — сказал он.
— Называйте как хотите. — Лайдоф снова повернулась к дисплеям. — Мистер Бич?
— Они возвращаются, — доложил тот.
— Хорошо. Мистер Миллиган, мы уже прошли сквозь слой турбулентности?
— Как раз выходим из него, — проворчал Миллиган.
— Превосходно. Я жду, мистер Рейми. Убедите меня, что джанска стоят моих усилий.
Из громкоговорителя хлынул поток низких, взволнованных звуков.
— Это Советник Латранесто, — послышался перевод. — Вы не можете так поступить. Не сейчас.
— Сожалею, Советник, — отрезала Лайдоф. — Но я не заключаю сделок с лжецами.
— Я не лжец, — сказал Латранесто. — Просто вы не найдете проход здесь, на Центральной Линии.
— Вранье, — заявила Лайдоф. — Мистер Миллиган, передайте головному кораблю приказ готовиться к подъему зонда. На сегодня хватит.
— Постойте, — воззвал к ней Латранесто. — Вы верили мне прежде. Почему не верите сейчас?
— Потому что я имела время немного пораскинуть мозгами, — ответила Лайдоф. — Большинство джанска живут вдоль Центральной Линии. Логически рассуждая, для этого может существовать только одна причина — именно отсюда ближе всего к вашему так называемому проходу, откуда они и появляются. Следовательно, если его нет на Центральной Линии, значит, он вообще не существует.
— Конечно, мы выходим вдоль Центральной Линии, — сказал Латранесто. — Так всегда происходит, согласно преданиям. Но это не означает, что здесь начинается проход.
— Тогда где он? — спросила Лайдоф. — Докажите, что вы не лжец.
Последовал отчаянный, бессловесный рокот.
— Проход начинается далеко на севере, — сказал Латранесто. — Где сходятся все направления.
— Вы имеете в виду северный полюс? — спросил Фарадей.
— Скорее, северный магнитный полюс, — заметила Лайдоф. — При перемещении джанска ориентируются на магнитное поле Юпитера. Верно, миссис Макколлам?
— Да, — со вздохом ответила та.
— Отлично, — сказала Лайдоф. Вся жесткость и возмущение исчезли из ее голоса без следа, сейчас он звучал почти светски. — Благодарю вас, Советник Латранесто.
— И что дальше? — спросил Фарадей, чувствуя во рту вкус горечи поражения.
Лайдоф все-таки победила. В последний момент она нарушила все тщательно оговоренные соглашения и вынудила джанска уступить ей.
— Что дальше? — повторила Лайдоф, вскинув брови. — Миссия продолжается, естественно. Миссис Макколлам, передайте кораблю продолжить движение зонда.
— В каком направлении? — хмуро глядя на нее, спросила Макколлам.
— Вниз, конечно, — заявила Лайдоф таким тоном, словно это было очевидно. — Нужно найти этот завал, который мы должны уничтожить.
— Простите? — удивился Фарадей.
— Что именно вам не понятно? — спросила Лайдоф, получая удовольствие от его замешательства. — Мы заключили сделку с джанска. Нужно довести дело до конца.
— Но вы только что…
— Я арбитр Совета Пятисот, — напомнила она Фарадею. — Моя работа состоит в том, чтобы заключать сделки, вести переговоры и находить общую почву. Но главным образом делать так, чтобы Земля получила то, чего хочет.
— И теперь вы этого добились, — сказал Фарадей. — Итак?..
— Вы что, в самом деле не понимаете? — Лайдоф сделала жест в сторону дисплеев. — У меня нет проблем с выполнением взятых на себя обязательств, полковник. — Она натянуто улыбнулась. — Просто я хочу получить причитающееся мне вперед.
— Понимаю, — сказал Фарадей. — Поэтому вы сами загнали джанска в угол. Дали слово, а потом пригрозили, что нарушите его.
— Система получает, что хочет; джанска получают, что хотят. По определению, все счастливы. Я совершенно искренне не вижу, в чем проблема.
Фарадей смотрел на нее, разрываясь между отвращением и жалостью.
— Да. Уверен, что не видите.
Она презрительно фыркнула.
— Продолжайте, полковник. У вас есть чем заняться.
С этими словами она вышла из комнаты.
Инженеры снова посмотрели на него, а может, они провожали взглядом Лайдоф, он не понял.
— Манта? Ты все слышал? — спросил он.
— Да, — настороженно ответил тот. — Но, по-моему, не все понял.
— Неприятности позади. Арбитр Лайдоф удовлетворила свою профессиональную гордость, и сделка сохраняет силу.
— Вы уверены?
— На самом деле я никогда и не сомневался, — твердо заявил Фарадей. — Так или иначе, я выполнил бы обещанное.
— Конечно. Когда вы пошлете вниз бомбы? — спросил Манта.
Фарадей не мог упрекать его в излишней торопливости. Кто знает? Вдруг Лайдоф еще раз изменит своему слову?
— Как можно быстрее, — заверил он Манту. — Необходимо найти местоположение завала и обеспечить, чтобы защитные корпуса бомб выдержали давление внизу. Работа уже идет. Если с зондом все будет в порядке, через неделю-другую опустим бомбы. Может быть, скорее.
— Отчасти срок зависит от того, насколько быстро все джанска покинут этот регион, — добавил Миллиган. — Вы, конечно, постоянно живете в условиях радиации, но вряд ли столь мощный взрыв будет полезен для вашего здоровья.
— Кто знает? — вмешалась в разговор Макколлам. — Он может создать разнообразные и очень интересные метаболические раздражители, способные вызвать изменения, которые скажутся уже в следующем поколении.
— Да. — Манта, казалось, обращался к себе самому. — Давление, я полагаю, будет самой сложной частью проекта.
— Очень может быть, — согласился Фарадей. — Но и слои турбулентности тоже. Теперь мне понятно, почему на Уровень Восемь опускаются только Мудрые и почему хищники никогда не делают этого. Нужно очень много силы, чтобы пробиться через верхний слой турбулентности.
— Сила важна, да, — почти отсутствующим тоном ответил Манта. — Но в основном это проблема габаритов. Если бы Производителю прибавить веса, даже он, скорее всего, сумел бы пройти этот слой.
— Советую тебе никому не высказывать эту идею, — сказал Спренкл. — Мудрым, вероятно, не понравится, если их уединенное место обитания внезапно превратится в многолюдный курорт.
— Не беспокойтесь, никому не скажу, — ответил Манта. — Бомбы тоже будут опускаться на лине, надо полагать?
— Таков план. — Фарадей нахмурился. Внезапно в голосе Манты ему почудилось что-то странное, что-то такое, чему он затруднялся дать определение. — Учитывая зоны турбулентности, вряд ли свободно плавающая система будет в состоянии опуститься так глубоко, как нужно.
— Да, — пробормотал Манта. — В таком случае продолжайте. Вы будете сообщать нам, как идут дела?
— Конечно.
Брови Фарадея совсем сошлись к переносице. Не нужно было иметь степень доктора Спренкла, чтобы догадаться — в мозгу Манты что-то происходит. Что-то важное.
Вопрос состоял в том, что именно?
Фарадей понятия не имел. Оглянувшись, он заметил странно напряженное выражение на лице Бича. Либо на того снизошло озарение, либо у него были собственные причины для беспокойства.
— Снова турбулентность, — сообщил Миллиган. — На этот раз, правда, послабее.
— Спорю, что мертвые тела болтаются между двумя такими слоями, — высказала предположение Макколлам. — Неплохой способ удерживать их на месте.
— Выведите на компьютер изображения, получаемые с зонда, — приказал Фарадей и зашагал к своему креслу.
У них впереди много дел, и, по крайней мере пока, душевное состояние Манты может подождать.
Усаживаясь, Фарадей сделал в уме пометку — позднее непременно поговорить об этом с Бичом.
Слой плавающих тел обнаружился точно там, где предсказывали теоретические расчеты. И, к удовлетворению Макколлам, которое она не замедлила шумно высказать, он, точно сэндвич, был зажат между двумя умеренно турбулентными слоями.
