Сингулярная любовь - Эя Фаль
Я уставилась на нее, пытаясь понять, что так сильно тревожит меня в этой картине...
И вдруг уловила еле заметный кивок.
Понимание, кому именно она кивает, пришло не сразу. И лишь в тот самый момент, когда события покатились в сторону неминуемой катастрофы, меня накрыло ужасом осознания.
Тот самый центаврит, с которым Фирэлея Танн явилась сюда, вскинул руку. Блики голубоватых сполохов от силовых линий отразились на глянцево-металлической поверхности небольшого предмета с характерным раструбом, как у распылителя дальнего действия.
Аннигилятор неживой материи!
Плевок темного излучения вырвался из него и понёсся прямиком в основание ловушки-схрона. Раздалось шипение, завоняло горелой проводкой, расплавленным металлом и пластиком, а затем вся шарообразная конструкция из силовых линий резко погасла.
Центавриты, не сдерживаемые более никакой преградой, рванулись в разные стороны с ошалелым видом. Телохранители Мары Танн пытались их задержать, но против сокрушительной инопланетной мощи этих коричневых здоровяков в сочетании с эффектом неожиданного освобождения они мало что могли сделать. Кое-кого, конечно, подстрелили, но почти сразу же были сметены обыкновенным физическим напором.
Мимо меня пронеслось сразу два вихря, растрепав волосы. Две смазанные фигуры - Тэймина и его отца, - принялись лавировать между освободившихся пленников. Не давая никому опомниться, они укладывали беглецов точечными выстрелами парализаторов, выданных каждому перед спецоперацией на всякий случай. И все закончилось бы относительно благополучно...
Если бы не коммандер Хурон.
Одноглазый центаврит не поддался общему ажиотажу. В одно мгновение он хищно оценил обстановку, метнулся в сторону Великой Госпожи и схватил ее. Мара Танн захрипела, когда могучая конечность сомкнулась на ее горле. Она бессильно заскребла ногтями по жёсткой коричневой коже, а ноги задергались на весу, едва касаясь носками пола. Коммуникатор, из которого все ещё доносились звуки что-то вопрошающего голоса, вылетел из тонких пальцев и с глухим стуком закатился под гостевую софу.
Все замерли. Центавриты - воодушевленно, а Тэймин с послом Деллом - из опасения, что резкими действиями могут спровоцировать коммандера Хурона и причинить ещё больший ущерб.
- Много на себя берешь, брыхлова сучка! - прорычал тот и с отвращением глянул на сородичей, многие из которых валялись по всей комнате в полупарализованном виде. - А вы чего разлеглись? Позволить космозонкам и динитошкам так себя опустить... Жалкое зрелище!
- Слишком долго без инъекций пожирателя вакуума, - принялся оправдываться один членов из его команды. - Ослабели...
- Плевать! Честь центавритов не зависит от инъекций! - вызверился Хурон и повернулся к центавриту Фирэлеи Танн. - И что за бучу с подрывами вы собрались устраивать на Демо, если ножки от слабости не держат?
Изумленный взгляд был ему ответом.
- Мы не...
Ещё одна оранжевая вспышка прервала диалог на полуслове. Из стены материализовался очередной центаврит, в котором я с несказанным облегчением узнала Хрыка.
Коммандер Хурон раздражённо и пренебрежительно обернулся на него:
- А... это ты...
Он начал было разворачиваться к своему последнему собеседнику, но Хрык коротко глянул на полуобморочную Мару Танн в его руке и сказал:
- Это я.
После чего со всей силы нанес своему коммандеру бешеный удар в затылок.
Все это - и схватка, и обмен репликами, и появление нового лица, -произошло так быстро, что никто больше ничего предпринять не успел. От неожиданности коммандер Хурон выпустил добычу из рук и, сделав по инерции несколько шагов вперед, упал на одно колено. Задыхающаяся космозонка повалилась на пол, отчаянно кашляя.
- Предатель! - рыкнул центаврит с аннигилятором и на нервах выдал целую серию залпов в потолок над головой Хрыка.
Темное излучение пунктиром прочертило там неровный круг - слишком большого диаметра, чтобы выполнить свою задачу исключительно в отношении «предателя». И в итоге кусок тяжёлой плиты из спутниковой базальтовой брекчии* рухнул на головы всех тех, кто стоял в центре комнаты. Включая самого инициатора разрушения.
- Тэймин! - простонала я в ужасе и зажмурилась.
От панического отчаяния резко ослабели колени, но разум маниакально устремился в клубы поднявшейся пыли - искать знакомое, родное, выжившее... И нащупал. Тэймин с отцом оказались с самого края упавшей плиты, где стояла софа. Она и приняла на себя основную тяжесть удара.
«Тише, Гайя, тише... успокойся... я жив... - с заминкой откликнулся он на мои настойчивые ментальные касания. - Тебе нельзя так волноваться.»
Медленно выдохнула, считая до трёх. Потом переключилась на поиски подруги с крайне дурным предчувствием.
Там, где прежде находилась Мара Танн, горой лежали обломки. От столкновения с металлическим столиком, стоявшим рядом с софой, плита раскололась и засыпала каменным крошевом всё пространство вокруг. На мгновение у меня возникла надежда, что космозонка осталась цела, подобно Тэймину, но ни ментальные, ни эмпатические рецепторы никак не могли нащупать признаков ее жизненной энергии.
Внезапно обломки на месте раскола зашевелились.
Массивная центавритская фигура, вся облепленная пылью, восстала из разрухи, словно каменный монстр с нераспознаваемыми чертами посеревшей грязной физиономии. Он огляделся, раздувая широкие ноздри и словно бы принюхиваясь. Застыл, как вкопанный... и принялся яростно поднимать часть расколовшейся плиты, по-звериному рыча от натуги. Хрык! Перепутать его ментальное поле, полностью сосредоточенное на Маре Танн, которую он про себя называл не иначе как «моя Стерва», было невозможно.
С другой стороны плиты наружу выбрался наконец Тэймин и сразу же начал помогать ему. Вдвоем они медленно оттащили обломок, и в запыленном пространстве комнаты на свет показался сплющенный от удара почти в лепешку металлический столик.
От зрелища наполовину лежащего под ним женского тела у меня дыхание перехватило.
- Мара!
Она была ещё жива. Без сознания, но жива. Грудная клетка еле заметно подрагивала, с хрипами принимая и выпуская воздух, но то, что было ниже... на это месиво было страшно смотреть.
Из глотки Хрыка вырвался булькающий рев отчаяния. Он буквально рухнул перед изувеченной космозонкой на колени... и впервые в жизни я увидела, как центаврит - несгибаемый, циничный и малоэмоциональной, - плачет. Стоя рядом с ним, Тэймин склонил голову и молчал.
У меня от шока слов не было, в глазах помутнело из-за подступающих слёз.
- О-о... - раздался за моей спиной протяжный возглас. - Марочка, бедная моя Мара...
Фирэлея Танн с трагичным лицом вышла вперёд и склонилась над телом Великой Госпожи, внимательно изучая ее раны. Скорбь она изображала безупречно. Если бы я не знала ее так хорошо, то непременно купилась бы.
- Какое несчастье... как же так... - бормотала она, дрожащими руками вытирая мокрые щеки. - Что же теперь делать? Такие повреждения без эксклюзивной медицинской капсулы ЗССР
