Люди и нелюди (СИ) - Романова Галина Львовна

Короткий мелодичный звонок возвестил, что анализ завершен. Мужчина. Волосок принадлежал особи мужского пола.

Жаль. Ната опять покосилась на экран. Там на модели уже начала появляться «кожа». Еще немного, и компьютерная реконструкция будет завершена. Это, конечно, предварительный вариант, точный появится, когда в лабораторию прибудет очищенный от земли череп и подвергнут сканированию. А пока… Пока надо работать с тем материалом, который есть. Застывший неподвижно курсор на экране дрогнул, побежал, выписывая первые строки:

АТТГАТЦААГТЦАТГАТТЦУАТТЦТЦААГ…

Несколько минут Ната просто смотрела, как экран заполняется такими знакомыми буквами. Аденин, гуамин, цитозин, тимин… Все знакомо, все привычно настолько, что хотелось себя ущипнуть. Этого не может быть!

— Этого не может быть! — сказала она вслух, словно от этого что-то изменилось. Подтянула к себе клавиатуру, ввела запрос…Мысленно скрестила пальцы…Зажмурилась, как маленькая девочка, а когда открыла глаза…

«Предварительный анализ завершен. 99,9 % — род Homo. Вид…

И пульсирующий знак вопроса.

— Чего? — забывшись, Ната стукнула кулаком по столу. — Какой вид? Человек… какой?

Знак вопроса продолжал пульсировать. Ната торопливо ввела дополнительный запрос.

На сей раз машина «думала» несколько минут, в течение которых женщина то принималась грызть затянутее в латексные перчатки ногти — и едва не прогрызла перчатку насквозь — то дергать себя за шапочку, прикрывающую волосы. Мелькнула вызвавшая нервный смешок мысль о том, что, если бы не подобная защита, она бы сейчас натрясла тут своих собственных образцов выше крыши.

Наконец, курсор дрогнул. Машина выдала ответ, при взгляде на который у Наты глаза на лоб полезли:

96,3 % — Homo sapiensis, 2,9 % — Australopithecus boisei, 0,8 % — неизвестный вид.

— Неизвестный вид, — повторила Ната, хватаясь за голову.

Как такое могло случиться? Как ухитрились здесь очутиться эти существа, генетически почти во всем схожие с предками современного человека, но… настолько от них отличающиеся? Всем мало-мальски грамотным людям известно, что человек разумный отличается от своего ближайшего родственника, шимпанзе, на один-единственный процент. Всего один процент генов — а какая разница в строении тела, мозга, наличии разума и психики! А здесь почти три процента от давно вымершего существа и восемь десятых процента неизвестного вида! Откуда? Как?

Вскочив со стула, Ната рванулась к выходу, но затормозила, уже схватившись за ручку.

— Стоп, — сказала она себе. — Кончай истерить. Это все-таки человек… Человек разумный!* Человек…

(*Перевод латинского названия Homo sahiensis. Стыдно не знать! Прим. авт.)

Да, но человек ли это? Да еще с таким диким сочетанием генов? Ведь австралопитек Бойса, от которого у него почти три процента генов, не является предком человека. Он ближе к гориллам, тупиковая ветвь эволюции гоминид. И этот неизвестный процент… Откуда он тут взялся? От какого вида он вообще получен, если даже машина, располагающая библиотекой в полторы сотни видов — большинство, конечно, местная фауна и лишь несколько генотипов принадлежат людям разных рас — не может его определить?

Она вернулась к экрану, вывела снова знакомый ряд из четырех букв. Добавила для сравнения эталонный геном** человека разумного и те несколько крохотных обрывков генома, который удалось относительно недавно синтезировать из костей человека умелого. Эти последние были представлены столь крохотными отрывками, буквально в десять-пятнадцать символов, что надежды на идентификацию не было никакой. Ната вывела их на экран по одной простой причине — если потом кто-нибудь из въедливых ученых задаст вопрос, а проводился ли сравнительный анализ, она гордо ответит: «Да!» — и предъявит эту запись.

(**Эталонный геном — усредненный геном, составленный из геномов тридцати анонимов, из которых примерно половину составляют европейцы. Известен с конца двадцатого века. Прим. авт.)

На экране опять побежал двойной ряд знаков. Большая часть ожидаемо совпадала — все-таки оба были людьми! — но вот среди белых символов мелькнул красный.

Урацил.

В этот белок обычно после смерти человека превращается один из «обычных» белков, цитозин. У живых он иногда появляется — если что-то нарушается именно в процессе синтеза цитозина, но его тут же «чинят» особые ферменты. Лишь когда человек умирает и ферменты перестают вырабатываться, цитозин постепенно превращается в урацил. Его присутствие здесь, в ДНК чужеродного волоска, еще ни о чем не говорит — ведь его обладатель умер. Но…

Но Ната привыкла замечать все подробности. И она просто занесла этот факт в отчет.

М-да, вопросов теперь стало больше, чем ответов. По сути, она узнала только одно — что это существо, которое оставило среди обломков мебели и оборудования свой волос, имело отношение к людям.

Но к каким людям?

— Ты дура, — сказала себе Ната.

В самом деле, чего это она? Ведь они уже практически определили, что на Планете Мола Северного действительно побывал экипаж этого шаттла. Люди здесь высаживались, они разбили лагерь, перетащили сюда припасы и…

И что дальше? Развернулись и улетели восвояси? Погибли, став жертвой стихии? Или…

— Стихии, — повторила Ната.

Нет, только не это! Ответ не может лежать на поверхности! Его там просто не должно быть! Как полянки эдельвейсов на экваторе. Как горячего источника на Полюсе Холода! Как канистры с водой в сердце пустыни! То есть, теоретически такое возможно, но только в том случае, если кто-то постарается и все это туда доставит нарочно!

Эти хищники. Бегающие на двух ногах охотники, один из которых убил геологов-карликан, а второй сбил палкой исследовательский дрон. На этой планете есть хищники, опасные для людей. Если они настолько агрессивны, что буквально кидаются на все, что движется, летает, бегает или ползает, то они могли напасть на лагерь землян. Скажем, ворвались в палатки, когда те спали. Люди — существа дневные, ночью они, как правило, спят. А здешние животные, наоборот, в большинстве своем ночные. Правда, геологи подверглись нападению среди бела дня. Да и дрон был сбит примерно за полчаса до заката, когда солнце еще висело над горизонтом… Но это лишь доказывает, что мы имеем дело с опасным животным, которое может нападать в любое время, от которого не укрыться, которое постоянно настороже. Оно нападает, не считаясь с потерями, попреки законам природы не атакуя слабых или больных. Оно нападает просто потому, что хочет напасть и может это сделать. Оно убивает всех…

— Черт! — в который раз за день выругалась Ната. А ведь это правда! Как она могла забыть? Ведь с «Мола Северного» была получена радиограмма! Правда, только ее обрывок, сильно искаженный солнечным излучением, но там же были какие-то важные слова…Что-то о том, что это опасно и оно убьет нас всех. Убьет или убивает? Жаль, планшет далеко, остался в каюте. Но ничего, сейчас не до точных формулировок. Главное, она помнит смысл — на этой планете поселенцы столкнулись с чем-то опасным, агрессивным, которое принесло людям смерть.

Это могли быть те самые хищники. Они напали на лагерь, убили или изранили большую часть поселенцев, в том числе и ту землянку, чьи останки были найдены. Немногие уцелевшие успели каким-то образом добраться до стоявшего «на приколе» шаттла, даже попытались поднять его в воздух, но что-то пошло не так. Возможно, на плечах беглецов внутрь шаттла ворвалось несколько хищников. И, пока «Мол Северный» набирал высоту, они довершили разгром, добив в замкнутом пространстве людей, которым некуда было бежать. Наверное, какой-то зверь проник в рубку и прикончил пилота, после чего неуправляемый шаттл рухнул… сейчас не важно, куда. Если он упал в океан, его рано или поздно отыщут. Если он успел вырваться из атмосферы, он либо был притянул солнцем и сгорел в нем, либо умчался куда-то в глубине Галактики и до сих пор мчится где-то в бездне, с мертвецами на борту. Эдакий современный «Летучий Голландец», который никто никогда не найдет. Сколько их, подобных кораблей, пропало без вести и сколько пропадет еще! Тогда становится понятной истерика радиста. Он знал, что находится на гибнущем корабле и передавал свое сообщение без надежды на ответ.