Джулиан Мэй - Вторжение
Морено (усмехаясь ). Если я правильно вас понял, такие факторы, как ионизация, препятствуют оперантности. Означает ли это, что есть способы поставить преграды телепатам?
Ремилард. Мы только начинаем открывать такие способы. Очень трудно воспрепятствовать таким метафункциям, как внетелесные экскурсы или телепатия, которые не требуют большого расхода психической энергии. С другой стороны, психокинез, например, подвержен разрушительному влиянию внешней среды. А внутренние, субъективные факторы могут стать еще более сильным тормозом.
Камера въезжает в кабинет Ремиларда. В ракурсе открытая дверь, Ремилард вводит Морено. Меблировка старая, типичная для академического учреждения. Высокие столы ломятся от книг и бумаг. Компьютерный терминал. Настенная голограмма человеческого мозга. Рисунок горы Вашингтон в Нью-Гемпшире. И повсюду – на столе, на полках, на полу – горшки с комнатными растениями.
Морено (оглядевшись ). Да тут целая оранжерея, профессор!
Ремилард (рассматривая цветок на столе ). Этой маленькой орхидее нужна умственная подзарядка, и я поставил ее поближе к себе, чтобы моя аура оказала на нее целительное воздействие. (Садится, указывает Морено на стул. )
Морено (озадачен ). Ваша аура?
Ремилард (недовольно ). Биоэнергетическое поле, окружающее мое тело, как и тела всех живых существ, включая растения.
Морено (кивает, припоминая ). Я где-то читал, что телепаты видят ауру других… Вы тоже видите?
Ремилард. Да. Если настроюсь на нее.
Mорено. И как выглядят ауры? Моя, например?
Крупный план. Ремилард сложил ладони куполом над больной орхидеей и пристально, с нежностью смотрит на нее.
Ремилард. Нечто вроде цветного ореола, находящегося в непрерывном движении, изменении. Аура здоровых растений, как правило, золотистого цвета. У людей и животных наблюдается огромное разнообразие цветов. У оперантов ауры очень яркие, а у вас, мистер Морено, поскольку вы латентны, она довольно тусклая, красноватого оттенка, пронизанная фиолетовыми вспышками.
Морено (голос за кадром ). Какое значение имеет цвет ауры?
Ремилард. Пока мы не установили точных корреляций. Окраска индивидуальной ауры меняется в зависимости от настроения, состояния здоровья и рода умственной деятельности, в которую погружен обладатель.
Морено (голос за кадром ). Что, в частности, вы можете сказать о моем красном и фиолетовом?
Ремилард (невозмутимо глядя в объектив ). Я предпочел бы пока этого не комментировать.
Смена кадра. Морено и Ремилард. Последний на фоне голограммы мозга.
Морено (меняя тему ). Мы обсуждали препятствия деятельности высших умственных сил… Полагаю, такие факторы, как алкоголь, наркотики, усталость, болезнь, отрицательно сказываются на оперантности.
Ремилард. Безусловно. Высшие функции особенно чувствительны к ним. Но есть и целый ряд других препятствий. Скажем, то, что неспециалисты называют ступором.
Морено. Поясните, пожалуйста.
Ремилард. Возьмем в качестве примера обычную функцию ума, такую, как память. Все мы страдаем от забывчивости. Допустим, я сижу на банкете рядом с дамой и не могу вспомнить ее имени. Почему это происходит? Будь я глубоким стариком, моя забывчивость была бы легко объяснима. Но я молод и нахожусь в твердой памяти. И тем не менее, как бы я ни напрягал свои извилины – не могу вспомнить – и все. Психоаналитик привел бы тому несколько причин. В эту даму я когда-то был влюблен, а она мне изменила, и я подсознательно стремлюсь стереть воспоминание о ней. Или ее зовут так же, как сотрудника моего налогового управления. Или у нее очень трудное иностранное имя, и я не смог его заучить, когда нас представили друг другу. Каждый из таких мелких факторов может задействовать блокировку памяти. Точно так же блокируются и метафункции.
Mорено. А как насчет эмоций? Гнева там или страха?.. Если сильный оперант боится враждебности окружающих, могут его силы перейти в латентное состояние?
Ремилард. Бывает. Порой оперант, демонстрирующий свои метафункции, не в силах проявить их, если чувствует враждебность или недоверие публики.
Морено. А вы когда-нибудь переживали упадок умственных сил в результате эмоционального потрясения.
Ремилард (после паузы ). Нет. Напротив, мой организм в таких случаях вырабатывает достаточно адреналина для усиления метафункций. Но я начал пользоваться ими еще в младенчестве. Когда детей приобщают к оперантности в раннем возрасте, то их высшие умственные силы остаются действенными при самых неблагоприятных обстоятельствах. Собственно, вы ведь тоже от потрясения редко лишаетесь дара речи, зрения или слуха.
Крупный план. Морено.
Морено. Вернемся к вашей программе испытаний и тренировок… Многие возразят, что она таит в себе немалые опасности. Ведь таким образом как бы создается интеллектуальная элита. И люди, входящие в нее, не остановятся перед злоупотреблением властью, добытой с помощью умственного превосходства.
Смена кадра.
Ремилард. Едва ли нам грозит подобная опасность.
Морено. Отчего же?.. Может быть, операнты считают ниже своего достоинства заниматься политикой?
Ремилард (нетерпеливо ). Просто есть много других занятий, от которых они получают гораздо большее удовлетворение. Думаю, вас не удивляет то, что Эйнштейн не баллотировался в президенты.
Крупный план. Морено.
Морено (внезапно решившись ). А вы как сильный оперант ощущаете свое превосходство над другими?
Крупный план. Ремилард.
Ремилард (снова глядя на растение и хмурясь ). В самой постановке вопроса я усматриваю некую агрессивность. По-вашему, скрипач ощущает превосходство над зрителями? Или математик над поваром? Или библиотекарь с феноменальной памятью – над рассеянным профессором, получившим Нобелевскую премию? (Поднимает глаза на собеседника .) Мистер Морено, всем нам свойственно совершать заведомо опрометчивые поступки ради самоутверждения. Человек страдает заниженной самооценкой независимо от полученного образования. Даже тележурналист не способен непредвзято относиться к тому, кого он интервьюирует… Я был бы дураком, если бы смотрел сверху вниз на людей, не наделенных метафункциями. Да, у меня есть дар. Но в равной мере я не обладаю множеством других талантов. Я не умею играть на скрипке, петь, готовить. Не могу писать картины, играть в теннис. Отвратительно вожу машину, потому что витаю в облаках вместо того, чтобы следить за движением на дороге. Мне всегда нелегко принять решение. Потому у меня нет никаких оснований считать себя сверхчеловеком… И я не знаю других оперантов с манией величия. Если таковые существуют, я предпочел бы никогда с ними не встречаться.
Крупный план. Морено.
Морено. А как насчет оборотной стороны медали? Вы не чувствуете угрозу со стороны неоперантов?
Смена кадра. Ремилард на переднем плане.
Ремилард. Когда я был помоложе, то тщательно скрывал от всех мои силы – хотел быть похожим на других. Вы брали интервью у многих оперантов, наверняка они говорили вам то же самое. Ребенок, самостоятельно развивающий свои метафункции, чисто инстинктивно пользуется прикрытием. Меньшинство, представляющее мнимую угрозу для большинства, естественно, адаптируется, чтобы выжить.
Морено. Значит, вы признаете, что оперантная психика представляет угрозу для нормальных людей?
Ремилард (спокойно ). Я сказал, «мнимую» угрозу. Когда кто-то резко отличается от других, его часто воспринимают как угрозу. Но это совсем не обязательно. Когда противоречия разрешаются на уровне зрелых людей, а не перепуганных детишек – это и есть цивилизация. Пропасть между оперантом и неоперантом – одно из недавних противоречий, возникших в современном обществе наряду с множеством других – технических, экономических, культурных, возрастных, половых. Можно упорствовать в углублении противоречий, можно забрасывать друг друга камнями, а можно сотрудничать, строить мост к взаимному совершенствованию.
Монтажная перебивка.
Бурные сцены на фондовых биржах Лондона и Токио; разъяренные толпы осаждают входы в банки Женевы и Цюриха; над казино в Монте-Карло вывеска: ЗАКРЫТО ДО ПОСЛЕДУЮЩЕГО УВЕДОМЛЕНИЯ; обложка журнала «Тайм»: ФИНАНСОВАЯ И ОБОРОННАЯ КАТАСТРОФА; газетные заголовки: РОССИЯ ПРОДАЕТ ЗОЛОТО; НЕФТЯНОЙ ХАОС; ФОРМУЛА КОКА-КОЛЫ – УЖЕ НЕ СЕКРЕТ; НЕПЛАТЕЛЬЩИКАМ НАЛОГОВ НЕКУДА ПОДАТЬСЯ. Обложка журнала «Ньюсуик»: КТО УСТЕРЕЖЕТ САМИХ СТОРОЖЕЙ?
Морено (голос за кадром ). Мы видим смятение, охватившее мировые фондовые и товарные биржи вследствие эдинбургской демонстрации, и отдаем себе отчет в том, что многие финансисты и бизнесмены, строящие свои операции на полнейшей секретности, смотрят на телепатию и внетелесные экскурсы как на смертельную опасность. Назревают и другие, не менее серьезные проблемы. В настоящее время операнты слишком малочисленны, чтобы угрожать обществу или мировой экономике, но можно ли поручиться за будущее, когда высшие умы, которых вы беретесь подготовить, наводнят все сферы нашей жизни?
