К. Л. Андерсон - Жестокие ангелы

Тереза положила руку ей на плечо:

— Тебе повезло, что у тебя есть Шон.

— Да. — Сири взглянула на своего командира и улыбнулась. — Мне не следовало жаловаться. Простите.

— Всё хорошо. — Тереза похлопала её по спине. — Послушай, со мной Гвин и её бригада. Они наверху. Позволь привести их сюда, чтобы успешно довести дело до конца. — Она кивнула в сторону существа. — И мы все вернёмся на базу.

Сири не верила своим ушам.

— Вам надо тотчас же вызволить Виджея! Я не уверена, что он продержится долго.

— Чтобы провести операцию, его нужно доставить в помещения со стерильными условиями, — напомнила ей Тереза. — Нам неизвестно, какого рода инфекция может содержаться в органическом контейнере.

— Она говорит дело.

«Знаю, но мне это не нравится».

— Надо торопиться. Голос Виджея становится слабее.

— Я понимаю. Поверь мне. — Тереза шагнула в луч света, струившегося сверху, и крикнула: — Всё чисто!

Первой спустилась доктор Гвин. Остов винтовой лестницы сотрясался под тяжестью её шагов. Следом за ней шли два ассистента с носилками. Тереза протянула Гвин несколько капсул, растворяющих эпоксид, потом снова обернулась к Сири.

— Мы обязательно узнаем, что здесь произошло, Сири. Клянусь.

— Мы знаем, что произошло, — ответила Сири. — По крайней мере, практически всё. Вот только освободим Виджея, и останутся ещё одна-две проблемы, с которыми надо разо…

Наконец наркотическое вещество подействовало. Мир перед глазами растворился, превратившись в разноцветное пятно. Последнее, что видела Сири, было лицо Терезы, склонившейся над ней с иголкой в руке и со слезами в глазах.

Глава 32

АМЕРАНД

Во дворе и в вестибюле здания организации Всеобщего дела, когда я вошёл туда, было так же шумно и суетливо, как и всегда, и, как обычно, Лян и Орри Батумбе находились в гуще событий. Праведники стояли плечом к плечу, читая какие-то бумаги, целая кипа которых была в руках у Ляна.

Я подождал, пока Лян оторвёт от них взгляд и увидит меня. Сначала он посмотрел поверх меня. Потом остановился, посмотрел снова, подметив, что я в форме и один. Стоявший рядом с ним Орри Батумбе отступил, менее уверенный в правдивости происходящего, чем его начальник.

— Если вы ищете полевого командира Дражески, то она отбыла пару часов назад, — сказал Лян. — И я не знаю куда. — Он не потрудился скрыть свой гнев по этому поводу.

Я проигнорировал данный факт:

— Вы единственный, с кем мне хотелось бы поговорить, сеньор Чэнь.

Лян нахмурился, но протянул свои листы Батумбе. Мы прошли в его офис. Я следовал за ним молча, как клерк, пока он не запер за нами дверь. Меня всегда интересовал этот засов. Он, казалось, не мог бы остановить и решительно настроенного ребёнка, но у меня было отчётливое ощущение того, что он точно запоминал всех, кто входил и выходил в эту дверь.

— У вас всё в порядке, Амеранд? — спросил меня Лян, и мне показалось, что он и вправду этим интересуется.

Я кивнул:

— Более или менее. Но я прошу об одолжении.

Он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.

— Сейчас не совсем подходящее время. Здесь всё вот-вот как будто забурлит.

По крайней мере, о Хамаде он уже знал. Меня это не удивило. Он интересовался, что я делаю здесь. Не следовало снова надевать форму.

— Лян, — спокойно сказал я. — Это очень важно. И это — очень личное.

— Почему бы вам не спросить Терезу?

Его намёк был абсолютно ясен. Когда я отправил своего отца с посланием к праведникам, я отправил его к Терезе, а не к Ляну, который помогал мне годами. В глазах Ляна это выглядело чем-то наподобие предательства.

«Кто, чёрт побери, знал, что праведники руководствуются такими аргументами?»

Истина заключалась в том, что я как раз думал о том, чтобы обратиться к Терезе, но в последний момент не решился. Тереза не доверяла Эмилии. Разве мог я обратиться к ней с просьбой помочь тому, кому она не доверяла?

— Тереза не может войти в сеть безопасности, а вы можете, — сказал я. — Лян, пожалуйста.

Он вздохнул. Взглянул на меня, потом на дверь:

— Ладно. Всего разок, — устроился за столом.

— Спасибо.

Лян кончиками пальцев коснулся клавиш и посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей:

— Амеранд?

— Да?

— Я доверяю вам, Амеранд. Вы всегда были со мной честны и открыты, но командир втянула вас в какие-то дела стражей. Я — не страж. Я не давал присяги, которую должен соблюдать, и от меня зависят и мои люди, и ваш народ.

Я кивнул:

— Я сказал правду, Лян. Это личное.

— Ладно. — Осветился экран компьютера. Лян открыл одно активное окно и развернул клавиатуру. Коснулся чёрной поверхности с одной из сторон, и открылось новое окно. Его пальцы двигались по ней, набрасывая какие-то цветные линии и перенаправляя их в разные стороны. На долю секунды они вспыхнули зелёным, и окно исчезло. — У вас десять минут. — Лян величаво прошествовал к выходу, и за ним захлопнулась дверь. Засов сам собой задвинулся. Я даже не дотрагивался до него.

Я тяжело сглотнул и обошёл стол кругом. Я не мог заставить себя сесть в удобное кресло. Положил пальцы на клавиши. Когда я коснулся их, они вспыхнули синим. Я с трудом ввёл команды и свои пароли. Молча. Не чувствуя ничего, кроме прохладной поверхности под своими пальцами.

Компьютер Ляна был единственным терминалом, который могли использовать праведники из организации Всеобщего дела для связи в нашей системе. Подразумевалось, что это — возможность шпионить за их контактами с нашими людьми. Я сам устанавливал соединение. С тех пор не умолкали споры о том, действительно ли нам удавалось перехватывать всю проходящую через него информацию. Лично я никогда в это не верил, но никогда и не старался наладить процесс. Меня вполне устраивало дать Ляну возможность некоторой приватности и уединения.

Я напряг слух. Какой-то приглушённый шум прокрался в моё сознание, оттеснив мысли, и я понял, что моё воображение вызвало звук работающего робота-уборщика, который жужжит где-то за моей спиной.

Медленно я пробрался в сеть безопасности, оттуда через Фортресс — на Госпиталь.

С моих бровей свисали капли пота, хотя руки похолодели, как ледышки. Они наблюдали за мной. Они должны были наблюдать за мной. Они могли видеть сквозь стены. Они могли слышать мысли. Они, в своей тишине, ожидали, чтобы я обнаружил себя. Когда это произойдёт, всему настанет конец.

Но я, по крайней мере, узнаю, что на самом деле случилось с семьёй Эмилии. Смогу помочь ей, пусть хотя бы немного. Именно эта мысль заставляла меня продолжать. Пусть хотя бы однажды я буду тем, кем считаю себя, кем хочу быть. Одно дитя Обливиона докажет свою преданность другому.

Сети не были связаны ничем, только потоками. Ещё один способ держать нас подальше друг от друга. Но по мере того как я медленно и осторожно продвигался вперёд, основные функции практически не менялись. Я обратился к поиску. Ввёл идентификационные коды, полученные для Эмилии, когда перевозил её в качестве пассажира в своём шаттле.

Экран посветлел. Вспыхнул жёлтым.

Гул был порождением моего воображения. Они не могли в реальности видеть меня, не могли читать мои мысли.

Промелькнули цифры и коды, потом картинка застыла, прояснилась, и я смог прочитать:

«ОБЪЕКТ В4291 94AOB21D

Известен оставшийся в живых прямой потомок: ребёнок мужского пола Амеранд Лэос Жиро 571BG000912AB24».

Я в изумлении уставился на своё имя. Перечитал снова, чтобы увериться. Почувствовал, как сдавило горло. Ребёнок мужского пола. Амеранд Лэос Жиро.

Рапорт касался моей матери. Моей матери. Как коды Эмилии привели меня к моей матери? Почему рапорт с Госпиталя? Её забрали на какие-то работы. Её ранило? Заболела? Во рту совершенно пересохло. Смотрел и не видел, с трудом соединяя слова в цепочки. Неужели я потратил зря всё это время на то, что просил Ляна разведать хоть что-то о моей матери, когда должен был спрашивать об этом Эмилию?

Я заставил себя сконцентрировать взгляд. Вынудил себя читать.

Я прочитал всю информацию, которую Эмилия так скрупулёзно собирала и связывала. Для меня. Я читал до тех пор, сколько мог всё это выдержать, и откинулся на спинку удобного кресла Ляна.

Она мертва.

Я знал на каком-то подсознательном уровне, но не верил. Я сумел найти отца и вытащить его. И я верил, что могу сделать то же самое для моей матери. Как-нибудь. Однажды. Они рискнули всем ради меня. Как я мог не отплатить тем же? Я был всем, что у них осталось.

Но она мертва. Убита на Госпитале.

Мы все подозревали, что они используют нас в экспериментах. Шептались об этом в темноте. Но они отрицали это, и мы никогда этого не видели, потому что те секции Госпиталя были вне пределов досягаемости для нам подобных. Поэтому слухи оставались слухами, и ничего не изменилось.