Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)
— А Учитель Ри?
Я коротко оглянулся и остолбенел: в машине кроме нас никого не было.
— Не бойся, он уже на месте, ждет нас, — Воин, довольный собой, хлопнул меня по плечу, забыв о моей ране.
— Эй, полегче! — не сдержался я.
— Прости, — погрустнел мужчина. — Не удивляйся проделкам учителей. Они — настоящие Вероны, если захотят, могут превратиться в пыль, в ветер или в змею. Для них нет границ. Ты же понимаешь, что я бы не стал учить тебя рулить этой посудиной, если бы Учитель Ри спал за моей спиной. Маневры машины разбудили бы старика.
— Ну да, — вынужден был согласиться я, осторожно потирая ноющее плечо.
— Я узнал, — помолчав, сказал Воин, — ты был ранен еще до того, как я воткнул в тебя нож.
— Теперь это дело прошлое, врач сказал, что плечо идет на поправку, даже несмотря на то, что ты здорово его подрезал, — я отвернулся.
— А ты сильно повредил мне руку, — отозвался Воин. — Кость треснула и сломалась шесть раз от одного твоего удара. Как ты достигаешь Средоточия Силы? Даже я, проучившись в Школе двадцать восемь лет, не почувствовал его, не коснулся…
— Не задавай мне вопросов, на которые у меня нет ответов, — отмахнулся я. — Людям с моей Земли дано от рождения многое из того, чему вы здесь учитесь годами.
— Я не верю, — покачал головой Воин. — И я, конечно, сам оплошал.
— Это когда? — с подозрением уточнил я.
— Когда хотел убить садовника. Сатринг даровал мне титул Воина в тот день, и я был собой необычайно горд. Я должен был доказать, что великая оказанная мне честь — не пустой звук, что я и вправду того стою. А вместо этого влез ты. Я необычайно разозлился и поступил опрометчиво, посчитав тебя — пришельца, новенького в Школе — слабым и не представляющим опасности.
— Значит, это честь — убить безоружного садовника? В этом доблесть?
— Я не знаю, почему он вел себя так… — Воин на мое прямое, в общем-то, оскорбление отвечать не стал. — Инутари должен был быть готов к подобному, но внезапно испугался. Я сейчас думаю…
— Ну? — я видел, как колеблется парлакианин.
— Мне кажется теперь, чего его волю сломал… Сатринг.
— Когда я говорил с Инутари перед боем, он не выглядел опасным бойцом, а ты на своей твари выехал против него, не постеснявшись взять копье.
— Таковы правила, Ученик не имеет право держать в руках боевое оружие, — для Воина все было понятно, но он терпеливо разжевывал мне прописные истины. — Нет чести убить безоружного, но есть доблесть победить копьеносца. Теперь я понимаю, что шел на арену лишь для того, чтобы садовник проявил свою доблесть. Но тогда мне казалось иначе. Сатринг велел мне убить и я шел убивать. Вот почему так разозлился, когда ты влез и прикончил мою, как ты выразился, «тварь». Ладно, мы еще поговорим об этом, если захочешь, а сейчас держись крепче и можешь помолиться.
Серое облако надвинулось на нас и стало разом темно. Больше мы не видели ни земли, ни неба, ни горизонта. Воин быстро включил мониторы, на которых красными линиями отразился рисунок ландшафта, уровень горизонта и наша высота.
Флаер заметно задрожал, приподнялся, осел, крылья завибрировали, но Воин и не думал сбрасывать скорость. В хвостовой части аппарата что-то заскрипело, под днищем внезапно грохнуло, и флаер встал на дыбы. Нас швырнуло куда-то в сторону, меня мотнуло, я чуть не приложился виском к боковой вертикальной стойке, чудом успев приподнять руку, чтобы обрести равновесие.
— Не повезло! — весело крикнул Воин. — Это выброс газа, мы попали прямо под струю, она дала нам хорошего пинка!
— Ты рули, рули, — проворчал я, понимая, почему пилот не стал сбрасывать скорость, а лишь все больше набирает ее. Хотелось вырваться из опасного облака поскорее.
Впереди что-то мелькнуло прямо перед стеклом, в следующее мгновение прогрохотало вдоль левого борта. Отчаянно запищала аварийная система, указывая на неисправность.
— Если мы поломаемся тут, считай и молиться бесполезно, — прокомментировал происходящее Воин. — Газ этот убивает за три вдоха. Там такое содержание отравляющих веществ, вроде ртути и углекислоты, что ты будешь корчиться совсем недолго.
— А если корабль потеряет герметичность? — уточнил я.
— А мы ее уже потеряли! — хохотнул Воин, закладывая на правое крыло. Заглянув вниз, я разглядел землю. И в следующую секунду туман рассеялся, оставшись позади. До самого горизонта тянулась покрытая красными ягодами равнина.
Воин выжал из флаера всю скорость, на которую тот был способен, и погнал его прочь от страшного каньона. Система оповещения истошно вопила.
— Мы не потеряем управление? — перекрикивая ее визг, уточнил я.
— Разберемся, — Воин, наконец, сбросил скорость и плавно приземлил аппарат. Откинул верхний купол и выпрыгнул наружу. Я отстегнул ремень и последовал за ним. Вдоль всего левого борта тянулся гигантский разрыв, вспоровший толстый металл и срезавший часть крыла, словно консервным ножом.
— Это с чем мы повстречались в газовом облаке? — ошарашено спросил я.
— Думаю, это был всего лишь кусок породы, выброшенный струей газа с большой силой, — ответил Воин, проводя пальцами по борту. — Видишь вот тут следы, это красный пат, здешнее вулканическое образование. Очень твердый камень. Нас вполне могло пробить насквозь.
Он кашлянул, еще и еще, поднес руку к лицу и я заметил, что на ладонь брызнула кровь.
— Вдохнул этой дряни, — как-то виновато сообщил он мне, прислонившись спиной к горячей обшивке. — Прямо подо мной разгерметизация была. Сейчас пройдет.
— Во флаере есть медикаменты? — спросил я с тревогой.
— Прибор есть, как у доктора, — успокоил меня Воин. — Под задним левым сидением. Да не дергайся, мне не понадобится.
Он постучал себя кулаком в грудь.
— Это мелочи, продышусь.
Он полез внутрь флаера, оторвал кусок внутренней обшивки у своего сидения и принялся молча копошиться там. Я ждал, вглядываясь в заволокшие весь горизонт серые клубы. В лицо мне ударил ветер, легкий, едва ощутимый. Набрал силу и начал трепать волосы.
— Эй, — встревожено позвал я. — Мы можем лететь дальше?
— Пока я не отключу аварийную систему, флаер не взлетит, у него заблокировано управление.
— Тогда тебе придется поторопиться, потому что ветер несет на нас это чертово газовое облако! — крикнул я.
Мужчина приподнялся, выглядывая из-за гребня флаера и, поджав губы, нырнул обратно.
— У нас есть минуты три, — я залез на свое место, — судя по скорости ветра. Управишься?
Я включил вспомогательную систему, разглядывая схематичное изображение систем корабля. Сложная это была штуковина.
— Мне в лучшие времена нужно было минут десять, чтобы восстановить управление, — пробубнил Воин. — Аварийная система не дает поврежденной машине взлететь, это сделано для безопасности. Нужно разблокировать вертикальные и горизонтальные рули.
— Без лома и такой-то матери тут не разберешься, — я крутил перед собой схемы. — Это что?
— Не отвлекай, — разозлился Воин. Отложил большой ключ, похожий на монтировку, взялся за узкую железную планку.
— Эй, мы по любому не успеем, — я ткнул пальцем в схему. — Разбей этот узел и разблокируются оба руля!
— Да ты с ума сошел! — выпалил Воин и замер, разглядывая схему. — Я потеряю управление левым двигателем… или…
— Ломай его, — я выглянул из кабины, — если мы сейчас не взлетим, то тут и останемся! Или придется быстро и долго бежать!
Воин перебрался на поврежденное крыло, поддел планкой отсек и вскрыл обшивку. Глянул на меня как-то испугано и дважды со всей силой ударил по блоку, находящемуся в отсеке. Аварийная сигнализация пискнула в последний раз и замолчала. Закрыв колпак кабины, Воин включил двигатели. Машина молчала.
— Еще раз! — велел я, уверенный, что машина взлетит. — Кувалда — лучшее лекарство для техники. И чем она сложнее, тем проще лечится!
Воин неуверенно повернул верньеры и под днищем взвыли турбины, энергия послушно пошла на оба двигателя и флаер оторвался от поверхности, оставив под собой примятый участок красных ягод.
— Полетели отсюда, — улыбаясь, предложил Воин, и я согласно кивнул.
Учитель Ри со скучающим видом восседал на большом красном камне. Воин осторожно посадил поврежденную машину и с облегчением вздохнул.
— Честно говоря, — признался он мне, — в какой-то момент мне показалось, решение лететь через фронт было ошибочным. Это нас чуть не убило, если бы не ценная подсказка хорошего механика.
— Никогда в жизни не занимался техникой, — буркнул я, вылезая. — Жарковато сегодня.
— Я припас для тебя платок, — помахивая белым полотнищем, крикнул Учитель Ри. — В полете были трудности?
— Все в порядке, Учитель, — Воин закрыл флаер и пошел к нагромождению камней. — Но аппарат мы повредили серьезно, я надеюсь, Великий Сатринг простит нас.
