Юлия Жукова - Сами мы не местные
– Кто? – не понимаю.
– Ну слухарь. Слышит очень хорошо. А вы не знали? Он еще в детстве, когда у него сестра маленькая умерла, с ней через землю разговаривал, вот так он слышит, представляете?
Мне наконец-то становится не по себе, Эцаган может гордиться.
– Так вот Ирнчин послушал и говорит, ходит там какой-то человек, под нос бормочет, а за ним веревка по полу тянется. А бормочет, что у него соль кончилась. Ну я фонарик выключил, чтобы горного духа не раздражать, они же свет не любят… Взял баночку с солью, пошел за угол поставил, подальше туда. Возвращаюсь – на меня уж на самого как на призрака смотрят. Я говорю, ребят, расслабьтесь, это ж известно кто, во всех пещерах водятся такие духи. Это ежели человека друзья в пещере бросили и он там умер, то дух его так и ходит по той пещере. По-хорошему, надо останки захоронить, но обычно в горах не до того. Тут главное – самим никого не потерять, а то дух разгневается, ну и если он чего просит, то дать. Мне про это Алтонгирел кучу всего рассказывал. В общем, в итоге затих этот персонаж. Мы пошли дальше.
– Там еще много ужасов? – слезливо спрашивает моя соседка.
Эцаган задумывается.
– Два.
Она прерывисто вздыхает, на меня косится, но не уходит.
– А как духи соль едят? – спрашиваю. – Точнее, они вообще едят?
– Не-а, – мотает головой Эцаган. – Не едят. Но у него соль могла, например, водой размыться, а ему важно, чтобы все снаряжение было в порядке, хоть он и не пользуется. Мертвым всегда такие вещи важны. Иногда бывает, знаете, мужик жене заплатит за месяц секса, и вдруг случается что-нибудь с ним. Так приходит с того света, чтоб отработала!
В этот момент надо мной нависает тень, а на плечо ложится громадная ладонь. Я слегка вздрагиваю. Соседка взвизгивает и шарахается.
– Лиза, там сейчас на мосту будут исполнять песни из «Сотворения мира», – с энтузиазмом говорит Азамат. – Пошли, ты же хотела послушать!
– Щас пойду, – говорю, угощая его острой колбаской. – Тут Эцаган страшные истории рассказывает, я хотела дослушать.
– Тебе вообще-то не стоит такие вещи слушать, – хмурится мой супруг, приземляясь рядом.
– Действительно! – поддакивает муж моей соседки. – Беременным женщинам пугаться нельзя!
– Да знаете, – говорю задумчиво, – после того как меня Ирлик попросил, когда буду умирать, подойти поближе, чтобы он смог дотянуться и сожрать мой труп, меня почему-то не пугают ваши бабки с козами. Даже не знаю, с чего бы это?..
Моя соседка наконец-то падает в обморок, Эцаган бледнеет, а Азамат фыркает смехом и обнимает меня одной рукой.
– А… – начинает Эцаган, – вы мне потом свои страшилки расскажете?
– Если духовник не запретит, то почему бы и нет, – пожимаю плечами. – Так что там у тебя дальше было?
– Дальше… – Эцагана явно несколько смутило, что мои приключения были страшнее, и он немного комкает свой рассказ. – Ну мы еще на зачарованный клад набрели. Такой, знаете, типа лежит гора сокровищ всяких старых, а на самом деле это такая хищная тварь. Потянешься за драгоценностями, а она ка-ак отхватит руку! Один из наших так потерял кисть, представляете?
– Представляю, – говорю. – Мне его привезли. А я еще понять не могла, собак на вас там спустили, что ли…
– Ну вот, – продолжает Эцаган. – А потом уже на выходе лесного демона встретили. Во всей красе, огромный, черный, шерсть лоснится, – видно, хорошо ему там живется. Никто ведь в леса Короула не ходит, боятся. Ну мы ему оружие показали, говорим, нас много, все отборные воины, вооружены до ногтей, а лес твой нас не интересует, мимо идем. Так что не трать силы. Он нападать не стал, но так и шел за нами до самого края леса, следил, чтобы дичь не стреляли и деревья не валили. Ну так нам и правда не до того было. Вот и прошли. – Он разводит руками.
– Молодец, Кудряш, – с улыбкой кивает Азамат. – Молодец. Отлично справился. Я совершенно правильно тебя назначил на эту операцию.
– Да вы уже говорили, – смущается Эцаган.
– И с удовольствием повторяю. Тебя и смелостью, и умом боги щедро наделили.
– А что ж вы его из команды поперли тогда? – интересуется лежащий наемник.
– А чтобы урок выучил, – наставительно говорит Азамат. – Что нельзя идти в бой на горячую голову. Хочешь доказать свою доблесть, так охолони сначала.
Эцаган снова смущенно кивает.
– Ну что, – Азамат прихватывает меня под мышки, – идем Айру-хона слушать?
– Кого?
– Ну как же, Лиза, это же самый знаменитый на Муданге сказитель!
– А-а… Ну пошли.
Он поднимает меня в воздух, ставит на ноги и ведет на мост. Моя соседка, как раз пришедшая в себя, тоже поспешно тянет мужа за нами.
– Чего ты над бедной женщиной издевалась? – неожиданно спрашивает Азамат.
– Над какой женщиной? А что я ей сделала?
– Заставила ее страшные истории слушать.
– Я заставила?!
– Конечно, ты! Ты ведь теперь Хотон-хон, образец для всех женщин. Ты сидишь слушаешь, значит, и она должна.
– Но три других ушли!
– А они, видать, не на Муданге родились. С Брошки или с Гарнета, не знаю. Ты им не указ.
– Так что мне теперь, не слушать Эцагана было, что ли, из-за этой клуши?
– Нет, зачем, просто надо было ей сказать, что она может уйти, если хочет.
Я продолжительно выдыхаю.
– Ладно, поняла. Кстати, объясни мне, что значит Хотон-хон? Это типа императрица?
Азамат задумывается, шевеля губами.
– Ну примерно… Не могу припомнить, чтобы где-то официальный перевод попадался. Знаешь, я бы скорее сказал «первая леди». У вас ведь есть такой термин, правда?
– Угу. Ты имеешь в виду, что у меня нет реальной власти?
– Реальная власть у тебя и без титула была, – ухмыляется он. – Вот формальной нету, да и то над мужчинами. Над женщинами – сама видишь. Они теперь будут одеваться как ты, причесываться как ты, слушать твою любимую музыку и так далее. Я думаю, ты понимаешь, что это большая ответственность…
– Да уж, – вздыхаю. – Боюсь, что мне придется нанять персонального стилиста, который бы смог сбалансировать мои нужды и общественный вкус.
Азамат задумчиво кивает.
Мы подходим к крыльцу Дома Старейшин и усаживаемся у стены рядом с нашими Старейшинами, откуда открывается хороший обзор оркестра. Музыканты, надо сказать, шикарные. Некоторые помоложе, другие постарше, но все большие такие дядьки, волосы длинные по ветру летят, одежды сверкают, пестрые, расписные инструменты в больших руках пищат по-женски. Вокалист, то есть сказитель, еще не очень дряхлый старик, сидит на маленькой табуретке, а коленями упирается в землю, точнее, в ковер на земле. Видимо, в таком положении петь удобнее. Впрочем, пока он все еще тянет свое «о-о-о».
– Почему он так воет?
– Распевается, – с удовольствием объясняет Азамат. – Цикл большой, надо хорошо голос подготовить.
Голос у сказителя похож на Алтонгирелов, тоже такой приятный тенор. Наконец все приготовления закончены, публика расселась, окончательно стемнело, и сказитель начинает петь примерно следующий текст (насколько я могу разобрать все эти устаревшие слова и обороты):
Когда севера гора великая галькой маленькой была,Когда южные леса густые гребнем камыша взошли,Когда Гэй море-океан плевком старого бога был,Когда реки полнокровные молоком богини-материпролились,
Когда великая дева Укун-Тингир малым дитятком была,Тогда в очаге из раскаленных камней народился Унчрух.О-танн-данн!Народился Унчрух, императорский сын,Народился Унчрух, отцов наследник.Наклонясь над колыбелью, сказал ему отец:Не сместить тебе меня на троне, пока безбородый.Не тридцать и не сорок весен скитался Унчрухпо степям.
О-танн-данн!Волос длинный, как Сиримирн, голос громкий,как грохот волн,
Воин сильный, как Рул-гора, нету слабых мест,кроме сердца.
– Азамат, – шепчу я, – А разве «унчрух» не значит «круглый сирота»?
Он кивает.
– А как тогда получается, что у него отец есть? И волос ведь длинный…
– Ну, – Азамат пожимает одним плечом, – в старые времена люди иначе мыслили. – Видя, что я не удовлетворилась таким ответом, он продолжает: – Его отец мертв, он говорит с того света.
– А почему если он мертв, то трон не уступает? Кто же правит?
– Трон не уступает, потому что священный предок. К ним раньше относились как к богам.
Я безуспешно пытаюсь постичь муданжскую народную мудрость, а Азамат снова заслушался эпосом. Унгуц тянет меня за рукав и шепчет:
– Ты, Лиза, проще на вещи смотри. Вот Азамат у тебя – при живом отце сирота.
Мне только и остается, что прикусить язык. Тем временем, насколько я уловила, сказитель пояснил, что отец героя, первый Император Муданга, требовал, чтобы сын непременно женился на какой-нибудь богине, и только с этим условием соглашался уступить трон. Так что герой-псевдосирота поперся свататься к Укун-Тингир, которая, судя по зачину, была его на несколько годков старше. Хотя кто этих муданжцев разберет…
