Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Палатка – только название. Двухслойный купол с теплоизоляцией и кондиционером. Снаружи, в свете фонаря, он сверкал пластинами солнечных батарей, словно огромная елочная игрушка. В лагере тирского экспедиционного корпуса таких куполов Дан успел насчитать семь штук, пока его вели к начальству, бережно придерживая под локти. Чтобы не убежал, наверное…
На раскладном столике лежала отснятая Даном пленка. Проявленная и высушенная. Капитан Кай только что закончил ее рассматривать. А смотрел он внимательно, через сильную лупу, кадр за кадром. Дан старался сделать две вещи: прочесть выражение его лица и не ерзать при этом на стуле. Короче, не ударить в грязь лицом перед полукровкой – помесью человека с барнабом. Странный путь избрала когда-то Хозяйка, пытаясь вывести «высшую расу».
– Очень интересно, – сказал капитан Кай.
Дан безмолвствовал.
– Вы в каком звании, господин… – Кай взял со стола пластиковый прямоугольник – личную карточку Дана, – господин Боргезе?
– Гражданский я, – обронил Дан.
– Очень интересно, – повторил Кай. – Чрезвычайно любопытно. Гражданский человек, горожанин, вместо ежедневных прогулок на работу и обратно… отправляется, хм… к черту на кулички. Он умеет пилотировать самолет. Вооружен. Встретив двоих наших солдат, применяет к ним технические средства, унижающие человеческое достоинство. При нем находят специальное снаряжение и отснятую микропленку. Если все скромные граждане Эгваль таковы… то сдаюсь! Капитулирую! Куда нам грешным против вас…
– В меня стреляли, я оборонялся. Мой товарищ погиб, – по телу Дана пошел озноб.
– Кто он был?
– Персиваль Лаурель – второй пилот. Много лет назад бывал в этих местах.
– Проводник, выходит. Вы его наняли.
– Предложил долю в прибыли. Снимки Мертвого города стоят миллион реалов. Не меньше.
– Хотите сказать: погнались за длинным рублем? Всего-навсего?
– Да. Не более того. Я преподаватель Университета с нищенской зарплатой. Здоров, молод, силен. Спортсмен. А Перси был безработным, хорошим в прошлом пилотом.
Кай с усмешкой покрутил головой. И вдруг спросил:
– А почему, скажите, если вы такой умник, реал иногда называют рублем?
– Как и сантим копейкой. В едином языке Мира видны следы других, растворившихся в нем наречий.
Кай хмыкнул. Бросил через стол Дану его личную карточку.
– Личные вещи верну, пленочку конфискую. Идите отдыхать, вас проводят. Утро вечера мудреней.
На вопросительный взгляд Дана пояснил:
– Обещаю, положение ваше не станет хуже, чем было.
«Интернируют», – решил Дан. Внутренняя, скрытая дрожь не отпускала его.
– Да, кстати, – бросил вслед Кай. – В вас никто не стрелял. У страха глаза велики. Я проверил: боекомплект не израсходован ни у одного из тех двоих. Они всего лишь хотели вас задержать.
– Так от чего… умер Перси?..
– Я же сказал: от страха. Сердечный приступ.
Ворочаясь на раскладной койке, Дан пытался угадать, что будет с ним завтра. Рядом, на стуле лежал, аккуратно свернутый кондесьют. Вернули-таки. Протянул руку. Нащупал в кармашке и достал кольцо, подаренное Лорой. «Личные вещи…» Как любезен капитан Кай…
Дан женился по глупости. На вечеринке в честь дня рождения научного руководителя, Дан не то, чтобы расслабился, но заметно перебрал. То с одним старым хреном чокнись, то с другим. Дипломатия. Старики выкушали по рюмочке и после воспоминаний о былом, тихо разъехались по домам. Молодежь продолжала праздновать, уже не важно, что. Компания разрослась за счет желающих задарма выпить и так продолжалось до поры, пока Дан не обнаружил, что приятели исчезли. На тарелках горы объедков. Ни выпить больше нечего, ни съесть. Кроме разве, надкусанного яблока. За соседним столом веселилась группа девушек с младших курсов, тоже чье-то тезоименитство…
Рядом на стул плюхнулась разбитная толстушка.
– А вы помните обряд пробного брака?
Еще чего не хватало.
– Объемные женщины не в моем вкусе, – хрюкнул Дан в пустую рюмку.
– Не помните, значит. Надо вложить в руку девушке яблоко, гроздь винограда или…
– Пирожок, – вставил Дан, на секунду трезвея.
– Сойдет и пирожок. А слова…
– «Перед богом и людьми женою тебя называю», – процитировал Дан, изумляясь тому, что язык его действует независимо от рассудка.
Впрочем, рассудок ему не изменил. Дан схватил искусительное (искусанное!) яблоко со стола и швырнул подальше. Теперь он в безопасности. А толстенькая может убираться вон.
Восторженный многоголосый вопль оглушил его. Дан в испуге огляделся. Девчонки за соседним столом, все, как одна, вскочили с мест и вопили, воздев руки. Кроме одной, державшей злосчастное яблоко в сложенных горстью ладонях! Вот она взяла его и осторожно откусила кусочек с нетронутой стороны. Предложение принято. Дан почувствовал себя дурак-дураком. И выпить было нечего.
Сделав вид, что изучает стол в поисках пропитания, он вырабатывал путь отступления. Вообще-то, есть простой выход. Сказать трижды «Ты не жена мне больше» и все. Инцидент исчерпан. Тогда она сможет снова к нему лепиться, если проведет не менее полугода в «Гана-браке» с кем-то другим. Поднял голову. Девушка стояла рядом. В довольно бесстыжем виде: сняла блузку и лифчик; острые грудки вызывающе торчали. Дан, против воли, дотронулся до худеньких плеч. Какая гладкая, нежная кожа! Глянул ей в лицо – нет, он ее не знает. Не уродка, даже мила. Личико купается в облаке волос. Фокус простой, делается элементарно. Вымыть голову смолистым шампунем и лепи прическу любого объема. Он коснулся ее волос…
– Не надо, – отвела его руку. – Не порть пока. Пошли наверх.
Кабинет наверху служил (теоретически) для поения и кормления особо важных персон. А фактически был комнатой свиданий. В дверях Дан чуть не споткнулся, в голове шумело.
– Извини, – сказала девушка, – не смогу взять тебя на руки и перенести через порог.
– На…об… борот… – разъяснил Дан.
– Боюсь, уронишь. Идем, – она взяла его за руку.
Дан добрел до дивана. Плюхнулся, откинувшись на мягкую спинку.
– Заснешь, убью, – сказала девушка, – Найдут тебя задушенным.
– Сил… не хватит… – он попытался улыбнуться.
Все понятно. Молоденькая, но в возрасте, когда стыдно оставаться девственницей. Вот и приняла, с помощью подруг, необходимые меры. А «Гана-брак» – уловка, чтобы не посчитали шлюхой. Он обнял ее. Ладно, утро вечера мудренее…
Утром он очнулся совершенно трезвым. Девчонка еще спала, уютно посапывая носом. И вдруг проснулась, сразу, внезапно. Открыла глаза, заулыбалась.
– Здравствуй! Ты не очень злишься, что я к тебе прилипла?
Улыбка ее погасла, видно ей не слишком хотелось говорить то, что собиралась.
– Ну… можешь теперь меня выгнать…
Дан притянул ее к себе, она коротко вздохнула.
– Жена моя, как тебя зовут?
Дан проснулся оттого, что капитан Кай грубо встряхнул его за плечо.
– Одевайтесь! – Кай кивком указал на кондесьют.
Недоумевая, Дан облачился. Его вывели за порог. Раннее утро. Зябко. Неподалеку стоит открытый вездеход, тот же, на котором его вчера привезли в лагерь.
– Садитесь! – Кай для вящей убедительности пихнул Дана в спину.
Ладно. Сел. Вместе с ним и капитаном уселись двое служивых. Тронулись. Куда его везут?!..
Через десяток минут они оказались на краю ущелья, там, где вчера вечером Дана так эффектно выудили. Дан не успел сказать ни слова, как на нем защелкнули страховочный пояс.
– Пошел!
– К-как это? Что?! – сипел Дан, пока его толкали к обрыву. – В-вы обещали…
– Я обещал, – тонко улыбнулся капитан Кай, – что ваше положение не станет хуже, чем было. Оно станет таким же.
Он протянул Дану его пистолет, рукояткой вперед.
– Разряжен, не дергайтесь. Обойму сброшу после. Вы – гражданский, значит, ваше оружие тоже относится к личным вещам. Честно все возвращаю. Счастливо оставаться! Даже если выберетесь, во что я не верю, дорогой мой горожанин, идти вам некуда. Через час мы сворачиваем лагерь. Прощайте, герой.
Двое солдат схватили Дана и швырнули вниз. Трос с рывком натянулся. Дан изо всех сил отталкивался от неровной каменной стены ногами. Опускали его быстро, но умело. Ни разу не ударившись, ничего себе не повредив, он очутился внизу. Вокруг все терялось в утреннем тумане. Стоя на крохотном ровном пятачке, Дан поднял голову. Если не отстегивать трос, что будет? Его целиком сбросят сюда? Полтораста метров крепчайшего линя ему сейчас бы пригодились.
Раздался негромкий хлопок. На высоте десяти метров трос лопнул, перебитый взрывом пиропатрона. Обрывок упал к ногам Дана, а оставшаяся длинная часть быстро уползла вверх. Сволочи. Еще через секунду о камни хлопнулся кожаный кисет, вместо табака в нем была упакована обойма от пистолета. Двадцать патронов. Дан охотно выпустил бы их все в капитана Кая.
