Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

— Да.

— Я люблю дарить людям радость. Всем. Я твоей маме тоже дарила радость. Я ей сшила такое утреннее платье, что твой отец, увидев её в нём, сказал: «Ты похожа на ангела в этом наряде. Кажется, что ты собралась улететь в свой Рай. Кто творец»? Он очень любил твою маму в этом наряде. Видишь, он не был равнодушен к внешним украшениям никогда. Да он и сам любит, кажется, наряжаться, иногда… несмотря на полное отсутствие вкуса… А на тебя никакого внимания. Как это возможно? Я спросила у Антона, какая она твоя девушка? Он сказал, она не девушка, она мечта. Таких не бывает, но она есть. И я всё поняла. Ведь такой была и твоя мама.

— Отец плохо к ней относился. Дедушка говорил. Это правда?

— Дедушка так тебе говорил? Зачем он это говорил? Я не знаю этого. Твой отец ревновал, потому что сильно любил. Когда она погибла, он стал седым от горя. Не верь дедушке. У них могли быть свои мужские сложности в отношениях. Но твоя мама никогда и никому не жаловалась. Я тоже хочу быть как она. Гордой. Не жаловаться, не плакать. Но я не умею.

— Зачем мой отец искал тебя?

— Искал? Когда? — Нэя изумлённо уставилась на Икринку.

— Я помню. Он говорил маме, когда они приезжали ко мне. «Где Нэя? Скажи»! Но мама: «Нет. Не знаю». Он говорил ей: «Ты же знаешь, ты обязана открыть мне её убежище. Я не собираюсь сводить с нею счёты, поскольку прощу её сразу же». За что он хотел простить тебя?

— Когда же это было?

— Тогда. Я подслушивала всегда и подглядывала за ними. Да он и при мне спрашивал, когда мама играла с моей куклой, а он вошёл. Он спросил у мамы: «Разве Нэя шила наряд для куклы»? Но мама тебя так и не выдала. Он хотел тебя обидеть тогда? Нет? Он ведь живёт тут, я знаю. Ты сейчас видишь его?

— Да, — призналась Нэя.

— Не общайся с ним. Зачем он тебе.

Нэя не ответила ей.

— Не злись на Антона, — сказала она, желая уйти от темы, явно печальной для Икринки, потому что лицо той утратило ясность и весёлость при одном упоминании об отце. — Ты его полюбишь. Ты уже его любишь. — Нэя взяла её руку и ласково гладила, желая дать утешение и уверенность в разрешении всех её сомнений. — Необыкновенно-утончённая форма твоей кисти говорит о твоих немалых творческих задатках. Как жаль, что никто не развил тебя, как это было необходимо. Как жаль, что Гелия не взяла тебя в столицу к себе. Вокруг неё было немало одарённых людей, да и школа в столице дала бы тебе совсем другое образование, и потом…

— Я хочу домой.

— Куда? В свою маленькую комнатушку, за стеной которой вечно пьяный дедушка и бабушка, которой нет до тебя и дела? Или пыльные пустынные улицы за вашей оградой, где и за целый день, бывает, никто и не пройдёт?

— Ты всё знаешь?

— Конечно. Мама мне рассказывала. Что изменилось там сейчас?

— Но есть горы. Мы улетим. Там у меня друзья.

— Улетите? На чём? На дедушкиной выдумке? Он же фантаст. Сочинитель. А горы? Разве ты была там? Мама мне рассказывала, что там за стенами пещеры, где они жили, обитал только ветер, да вершины, уходящие в твердь, гудели иногда в непогоду, будто населяющие их духи стонали и плакали там. Бесконечные гряды, тянущиеся на необозримых пространствах. И почти никого. Только птицы, животные, и редкие нелюдимые беженцы. Ты хочешь к ним?

— Нет. Но там есть люди со звёзд.

— Но это чужие тебе люди. А Антон тебе уже родной. Он любит тебя. Я знаю. Я видела, как он изменился, как только увидел тебя там, у скалы. Кстати, — Нэя удивлённо посмотрела на Икринку, вдруг вспомнив об откровениях Антона про миражи в горах. — Так ты была в горах? Как это я всё забыла? Каким образом ты с дедом попала туда? Дед ходил с тобой в тоннели? Знаешь, как это опасно? Моя мама пропала в этих тоннелях навсегда. Дедушка придумал для тебя сказку о крыльях, твоя мама знала эти его выдумки. Он и ей говорил, что у него в пещерах есть сокровища и крылья птицы. Он же мог заблудиться и пропасть вместе с тобой! — Нэя некоторое время изумлённо, отчасти с опаской разглядывала Икринку, будто изумлялась её счастливому спасению, только сейчас поняв, какому риску подвергал её безумный дед. — Гелия говорила о странностях твоего дедушки. — Помолчав какое-то время, Нэя решила уйти от темы неизвестного ей Хагора. — Какое счастье, что ты теперь здесь. Понимаешь, Антону некогда было учиться любви. А то, что было в прошлом, это не было любовью. Ты сама должна учить его всему. Мы, женщины, учим мужчин любви, так как это надо нам. Они же грубые, слишком чувственные, часто нетерпеливые. А мы так устроены. Любовь ответная приходит несколько позднее, вначале только уступки. Увидишь. А Антон, он редкий, но у него есть один недостаток. Вернее, два, которые есть и его достоинства. Он слишком энергичный, сильный и темпераментный, а также красив и молод. Он, понимаешь, привык, что девушки сами его обольщают, сами стремятся любить. У него и нет искусства обольщения. Зачем оно ему? Будь он каким-нибудь корявым и шершавым, как коряга в лесу, он покорил бы и тонкостью речей и даром внушения. О, я таких встречала! Антон же привык к женскому вниманию, чрезмерному даже. Такие как он считают себя подарком судьбы для любой. Для чего ему и стараться? Коли он и так хорош? Ведь так?

Икринка уже улыбалась. Вкусная еда, сладкие напитки, добрая Нэя с цветами на своей голове, похожая на актрису из волшебного фильма, но живая и ставшая родной за полдня. Время, проведённое в её гостеприимном разноцветном жилище, казалось волшебным, всё погружало Икринку в атмосферу праздника. Она чувствовала себя в этом кристалле как дома, будто давно живёт тут вместе с Нэей, знает её, любит и верит ей.

— Какая ты добрая, красивая, лучшая после мамы, — призналась она ей во внезапно охватившей её любви к женщине, которую она не знала ещё утром.

— Да, — согласилась Нэя с её признанием, обладая и сама едва