Дмитрий Воронин - Скайгард

— Такой отзыв весьма лестен.

— Вы, Леван, обладаете и еще одним интересным свойством! — Хук чуть поморщился, но тем не менее продолжил: — Вам, знаете ли, везет. Я счел возможным ознакомиться со всеми вашими операциями за последние пять лет. Ничего экстраординарного, ничего сверхдоходного, так… игра на красное/черное. Но и ни одного серьезного прокола. У федералов нет к вам особых претензий.

— Именно так. Я стараюсь не доводить дело до столкновений.

Фраза вырвалась случайно, что недопустимо было бы и в беседе с куда менее одиозной фигурой. Но история о том, как какой-то сраный штурмовик «Скайгард» не только изрядно поцарапал «Нарвал», так еще и перехватил у Хука из-под носа партию товара, успела распространиться достаточно широко. Леван явственно ощутил, как сердце пропустило удар, а ну как Хук сочтет беседу на этом законченной? С соответствующими выводами… Ведь бодигардов он наверняка не испугается, у такого, как Переш, всегда пара-тройка тузов в рукаве найдется.

— Вам это удается! — Переш не моргнул и глазом, то ли не уловив обидного намека, то ли, что скорее, уловив, но проигнорировав. — Собственно, именно об этом и пойдет речь. Репутация, удача и, скажем так, разумная трусость.

Леван вспыхнул, с трудом удержав себя от резкой реплики. Слов «трус» он ненавидел всеми фибрами души — может, как раз потому, что таковым и являлся. Но иметь дело с Братством и быть трусом — смерти подобно. Если уж от природы мужества ему не хватает, то надо хотя бы играть роль.

— Вы говорили о деле, капитан Переш?

— Да, вернемся к делу. Вам знакомы эти контейнеры? Вижу, знакомы. Каждый из них содержит в себе пятьдесят тысяч одноразовых инъекторов с десятью миллиграммами «черной благодати».

Мысленно пересчитав контейнеры, Леван лишь покачал головой:

— Миллион доз…

— Именно так, — кивнул Переш. — Как вы знаете, капитан, лаборатории Голубой Дали отдают свой продукт перекупщикам по 3 ев за дозу. Таким образом, в данную операцию я вложил три миллиона ев. Цена десяти миллиграммов «черной благодати» на Талере, по последним доступным мне сведениям, составляет, вернее, составляла двенадцать ев. Однако две недели назад флотский патруль перехватил крупную поставку, и любители волшебных миров в настоящее время испытывают довольно ощутимый дефицит в этом товаре. То есть цену можно будет поднять, скажем, До двадцати… или до двадцати двух ев за дозу. Причем, заметьте, я говорю об оптовой цене… с другой стороны, мне совершенно безразлично, сколько будет отстегивать за инъекцию конечный потребитель.

Капитан «Таррагоны» зажмурился. За вычетом первоначальных вложений, доход от операции принесет Хуку около двадцати миллионов. Чудовищные деньги… воистину чудовищные. Сам Леван считал рейс удачным, если чистая прибыль составляла пять-шесть тысяч ев. Без необходимости на рожон он не лез, хотя и за ту грань, что отделяет операции рискованные от незаконных, переступал неоднократно. И руки чистыми не сохранил, хоть и старался. Но о том размахе, с которым мог позволить себе действовать Переш, капитану «Таррагоны» оставалось только лишь мечтать.

О чем дальше пойдет речь, он уже понял, и теперь должен был решить, готов ли он влезть в этот, ранее недоступный бизнес, обещавший огромные доходы — но и столь же немалый риск. Немало нашлось бы таких, кто бросился бы на столь лакомый кус очертя голову, в извечной надежде сотен и сотен авантюристов былого и грядущего ухватить удачу за хвост. Ухватить хотя бы раз, а там будь что будет. Себя Леван считал человеком разумным и предусмотрительным, но… слишком, слишком велик соблазн.

— Дело выглядит весьма перспективным, — с легкой ноткой одобрения заметил он, словно стараясь дать собеседнику понять, что ничего еще не решено. Пока что звучит лишь похвала предусмотрительности и деловой хватке Переша, не больше. Предложения не прозвучали, хотя Чихладзе и не сомневался, что прозвучат.

— Я не склонен к пустопорожним разговорам, — заметил Хук. — Думаю, причины, по которым я счел возможным настаивать на нашей встрече, вам понятны.

Леван степенно кивнул:

— Вам нужен «чистый» корабль. И капитан, не имевший проблем с федералами.

— Именно так. По ряду причин… — по лицу Переша пробежала легкая тень недовольства, причина которой была известна, пожалуй, каждому второму в Братстве. — Я сейчас не имею возможности доставить на Талеру груз на борту «Нарвала». И не считаю нужным пользоваться услугами перевозчиков, чьи генокарты, хотя бы в теории, могут быть выставлены в розыск. Поэтому предлагаю вам, капитан, принять участие в операции.

— На каких условиях?

Внезапно Леван понял, что выхода у него, в общем-то, и нет. Посмей он отказаться, и уже завтра у «Таррагоны» будет новый капитан, по причине трагической гибели предыдущего. Переш не тот человек, который оставляет жизнь свидетелю. Иные дельцы Братства могли пойти на человеколюбивый вариант, заперев несговорчивого в тихой, лишенной средств связи комнатке до завершения кампании. Но Хук подобные действия считал слюнтяйством, предпочитая лозунг «Кто не с нами, тот против нас». Что характерно, те, что оказывались «против», имели в запасе не слишком много времени, чтобы осознать глубину своих заблуждений.

— Сто тысяч. Четверть вперед.

Чихладзе задумался. Что и говорить, сумма была солидной… сама по себе. Но на фоне той прибыли, что ожидалась по итогам операции, сотня кусков выглядела жалкой подачкой. Да и не принято было с ходу соглашаться на первое предложение — это могло быть расценено как неумение вести дела или, еще хуже, как трусость. Трусом себя Леван не считал. Плохим дельцом — тоже.

Он улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка вышла в меру ироничной, но без откровенной насмешки.

— Вам не откажешь в чувстве юмора, капитан Переш. Но давайте рассмотрим более… гм… реальные варианты. Пол процента — это несерьезно.

— Вы так считаете, капитан? — Тон Переша был холоден и капельку угрожающ, но в данный момент это лишь соответствовало правилам игры. Леван не сомневался, что сумеет ощутить ту грань, которую не следует переступать.

— Мы же деловые люди, развел руками Чихладзе. И вы, и я прекрасно понимаем, что риск весьма велик. Федералы не зря деньги получают, работать они умеют. Когда хотят. А один лишь намек на столь серьезную партию заставит их носом землю рыть.

— Свести риск к минимуму — моя задача.

— Всего предусмотреть невозможно. Мысль о том, чтобы провести остаток дней в шахте на каком-нибудь астероиде, не слишком согревает мои старые кости.

Вне всякого сомнения, в настоящий момент Леван играл с огнем. С одной стороны. А с другой — у него тоже имелась определенная репутация, кому попало подобный груз Хук не доверил бы. Да и огромный КМТ — идеальный транспорт для столь опасного груза, а кораблей такого класса в пиратском флоте было немного. Невыгодно — хорошо вооруженный малотоннажник куда удобнее для проведения быстрых и эффективных рейдов. Поговаривали, что не так давно личный флот Хука пополнился клипером, и слухам этим Леван верил. Только ничего от этого не менялось — клипер, кто спорит, вещь неплохая, но слишком уж приметная. Сколько их всего — сотня, две… Появление у Талеры такого корабля неизбежно вызовет повышенный интерес, а кому это надо? А вот КМТ — никакой патруль не станет тратить неделю, чтобы обшарить огромный транспорт от рубки до двигателей. Слишком много работы, а времени вечно не хватает… значит, только сканирование, и тоже долгое и муторное. Достойная деловая репутация, хорошо задекларированный груз… может, взятка «за оперативность» — и дело вполне может выгореть.

— Я готов выслушать ваши предложения, капитан.

Ответ у Левана был уже готов. Вполне продуманный ответ — в меру наглый, ровно настолько, чтобы дать понять, что договоренность в принципе достижима, но лишь после некоторых уступок с обеих сторон.

— Я думаю, пять процентов от стоимости груза были бы вполне достойными условиями. И я имею в виду стоимость реализации, а не закупки.

— Это неприемлемо, — нахмурился Переш.

— Это всего лишь разумно, не согласился с ним Леван. — Я рискую кораблем и свободой, вы — всего лишь вложенными средствами.

— И тем не менее…

Как и ожидалось, итоговая сумма располагалась где-то посредине изначально определенного диапазона. Мысленно Леван поздравил себя с победой — три четверти миллиона позволяли ему по завершении операции уйти на покой. О подобном исходе своей карьеры он задумывался уже давно, но одно дело доживать оставшиеся годы (достаточно долгие годы, его пятидесятилетний организм был крепок, и уж вековой юбилей Чихладзе намеревался встретить наверняка) в достатке и совсем другое — в богатстве. Три четверти миллиона да имеющиеся сбережения — получится в высшей степени аппетитная сумма.