Юлия Цыпленкова - Космическая одиссея Инессы Журавлевой
– Инночка, – обратилась ко мне мама Грейн, быстро перенявшая манеру обращения ко мне от своего сына, – а кто первым проявил к тебе свое внимание?
– Рома, – наивно улыбнулась я. – Он меня и утащил с Земли.
– Значит, Ром был первым? – ласковым голоском уточнила Антонина Николаевна.
– Ну, д… да, – кивнула я, запнувшись.
Мама Ардэн поджала губы, смерила ледяным взглядом маму Грейн и мягко улыбнулась мне.
– Но Дмирт смог обратить на себя твое внимание, – произнесла она. Я кивнула, и она метнула на первую свекровь язвительный взгляд. – Несмотря на то, что ты уже была с Грейном?
– Э-э… – недоуменно протянула я, не понимая, куда мамы клонят.
Мама Грейн откашлялась, взяла меня за руку и все так же ласково продолжила:
– Но после ты все равно выбрала Рома?
– Или Дмирт настолько ошеломил тебя, что ты уже не могла не думать о нем? – встряла Нина Егоровна.
Напротив материализовалась Сима и с интересом следила за нашим разговором. Я перевела взгляд с одной женщины на вторую, нахмурилась, начиная кое-что понимать, но все-таки ответила:
– Отказалась от обоих.
– От Рома?!
– От Дмирта?!
– От обоих, – кивнула я.
– Но почему? – изумилась Антонина Николаевна.
Я вздохнула, и Сима сочувственно взглянула на меня.
– Не могла выбрать, – уже ворчливо ответила я и тут же спросила: – Это имеет какое-то значение?
Мамы переглянулись, одинаково упрямо поджали губы и снова посмотрели на меня.
– И все же, Инночка, наверное, кто-то из них тебе нравится чуть больше? – полюбопытствовала мама Грейн.
Я помотала головой.
– Как можно кого-то из них выделить? Они же оба одинаково хороши, – сказала я, и мамы со священным ужасом посмотрели на меня.
– Что?! – в голос воскликнули они.
– Мой Дмирт первый во всем! – с гордостью заявила мама Ардэн.
– Первый? – рассмеялась мама Грейн. – Мой Ром ни в чем не уступает Дмирту! И если бы не его дружеское расположение, Дмирт никогда бы не выиграл кубок Семи академий.
– Да когда же ты угомонишься?! – воскликнула Нина Егоровна. – Если бы Дмирт не помогал Рому, он никогда бы не дошел до последней черты!
– В чем дело? – Я переводила взгляд с одной свекрови на другую. – О чем вы говорите?
Аттарийки вообще перестали меня замечать. Они вскочили со своих мест, махали пальцами друг у друга перед носом и упорно доказывали друг другу, что именно ее сын самый лучший. Я выпала от происходящего в глубокий шок, пыталась ухватить суть ссоры, но так и не смогла. Выручила, как всегда, Серафима, зависшая за моим плечом.
– Рассказываю, – начала она. – На последнем уровне обучения в Военной Академии проводится испытание, можно сказать, общий экзамен среди семи Академий Аттарии, в которых проходит обучение военное сословие. Взявший кубок автоматически получает следующее звание, может сам выбрать место дальнейшего прохождения службы, а Академия получает дополнительные льготы от императора и звание первой. В тот год выигравших было двое. Тайлары Ардэн и Грейн работали все испытание слаженно, помогая друг другу, и на финиш вышли вместе, они так и хотели. Мамы радостно повизжали, пообнимались, у них тогда были мир и любовь, поздравили друг друга и сыновей. А потом, отмечая важное событие в жизни своих детей, тайлари Грейн похвалила сына и сказала, что он настоящий друг, помог тайлару Ардэну. Тайлари Ардэн это не понравилось, и она в запале сказала, что ее сын вышел бы к черте и один, но он хороший друг и потому не бросил тайлара Грейна, подтянув и его. Тайлари разругались в пух и прах и вот уже столько лет воюют и жалят друг друга, отыскивая изъяны в чужом ребенке. Ни сыновья, ни старший тайлар Грейн так и не смогли их помирить. И самое главное – они ничего против дружбы сыновей не имеют, но соревнование закончить не могут. Так что беги, Инусь, пока тебя не припахали стать арбитром.
Обдумав ее предложение, я покачала головой и встала между женщинами.
– Мамы, ша! – гаркнула я. – Спокуха, леди, говорить буду я.
Мама Ардэн сдула с лица взмокшую прядку, мама Грейн независимо тряхнула головой.
– Стыдно, – так начала я свою пламенную речь, – стыдно, дорогие мамы. Что же вы сыновьями-то меряетесь? Они ж друг за другом как ниточка за иголочкой. Каждый хорош по-своему, но по сути они же одинаковые.
– Ром из семьи потомственных военных, – гордо тряхнула головой мама Грейн.
– А Дмирт вообще легар, – ядовито заявила мама Ардэн.
– А дышат в унисон, – вставила я.
– Зато у моего сына чистые гены, – уже не слушая меня, выдала Антонина Николаевна.
– А мой – полубог по легарийским понятиям, – не сдалась Нина Егоровна.
– Вы еще их агрегатами померьтесь! – не выдержала я и тут же смутилась.
– А у кого больше? – оживились мамы.
– Вот же на хрен, – простонала я, закатывая глаза.
– Беги, Инусик, – усмехнулась Сима, и я послушно сорвалась с места, потому что мамы нашли новое мерило – кто любит лучше.
– Дима-а-а, Рома-а-а, помогите! – подвывала я, несясь к дому.
– А Дмирта она первого позвала, – радостно возвестила мама Ардэн, наступавшая мне на пятки.
– А Рома звала громче, – парировала мама Грейн. – Инночка, доченька…
– Не слушай эту лицемерку, Инусик, – перебила ее мама Ардэн.
– Мама-а-а-а!!!
– Я здесь, доченька, – в один голос отозвались свекрови, и я влетела в объятия… дяди Грейна.
Он грозно посмотрел на женщин и эвакуировал меня из зоны военных действий. Мамы дернулись было в дом, куда меня увел Анатолий Константинович, но прорваться не смогли. Сначала одна приложила руку к пластине, прикрепленной на прозрачной поверхности двери, затем вторая, нахмурились, попробовали снова и махнули рукой, удалившись обратно в сад, отчаянно жестикулируя.
– Я сменила доступ, – хмыкнула Сима. – Теперь замок не считывает ДНК владельца и их родственников, больше сюрпризов не будет.
Дядя Грейн с интересом посмотрел на мерцающую красивую Серафиму.
– Ром сказал, что это система с «Гордости Аттарии», – произнес мужчина. – Любопытно. Впервые наблюдаю такое саморазвитие.
– Просто вы со своими системами слишком официальны, – усмехнулась я. – Попробуйте со своей поговорить, может, и она преподнесет вам сюрпризы.
– Сомневаюсь, – улыбнулся дядя Грейн. – Сима уникальна. Это был экспериментальный вариант с расширенными возможностями. Ее специально разрабатывали для «Гордости Аттарии». – Серафима замерцала смущенным красным светом. – Этот корабль тоже уникален. В империи шесть космических военных баз. Станций класса «Планетарный разведчик» – сто, но «Гордость» – единственный объединенный вариант, тоже экспериментальный. Дмирт и Ром служат на нем двадцать лет. Ардэн получил его под свое начало после успешной операции на Омари. Рома после той операции тоже перевели командиром на разведывательный крейсер «Неуловимый», но он выбрал должность первого помощника на «Гордости», которую ему предложил Дмирт.
Пока он все это говорил, мы вошли в гостиную. Не знаю, как у них обзывают комнаты, но я сразу окрестила ее гостиной. Мой дом, моя гостиная, мои названия, так-то. В общем, в гостиной нам предстала странная картина. Рома, тихо угорающий у окна, папа Грейн с каменным спокойствием на лице и чертенятами в глазах, Дима в чешуе и шипящий, как закипевший чайник, явно в бешенстве, а у его ног, уткнувшись лбом в пол, стояли на коленях три мужика, что-то вещающие на том же непонятном языке, который иногда употреблял Ардэн.
– Опася, – сорвалось с моего языка. – Это что за идолопоклонничество?
– Ашасайа! – воскликнул один из Ардэнопоклонников.
– Ашасайа! – подхватили остальные, взглянув на меня с таким обожанием, что я спряталась за спину дяди Грейна.
– Чего надо? – с подозрением спросила я из своего укрытия.
Рома быстро пересек гостиную, привлек меня к себе, собираясь объяснить. Дальше произошло следующее. Трое блаженных вскочили с колен, выхватили огромные тесаки из-за пояса и с криком: – Охеар ашасайа! – ринулись на нас с Ромой.
Я отчаянно завизжала, Грейны – дядя и племянник – закрыли меня собой, выхватывая парализаторы, а Дима… Одежда на нем затрещала, выпуская острый, как бритва, гребень. Ардэн упал на четвереньки, и из его груди вырвался крик, смешанный с рычанием. Следом затрещали кости, и в комнате воцарилась мертвая тишина.
– Димка! – закричала я, понимая, что ему больно.
Рома попытался меня удержать, но я вырвалась и подбежала к Ардэну, с которым происходило черт знает что. И если бы меня до этого не украли настоящие инопланетяне, если бы я не увидела швера, гордара и не разговаривала с самостоятельной программой, которой лично дала имя Серафима, то, наверное, сейчас бы точно благополучно грохнулась в обморок. Но со мной успело произойти все самое невероятное, что только возможно, и я уже имела счастье наблюдать, как обычный вроде человек покрывается чешуей. Потому новое преображение одного из моих мужчин вызвало только одно слово:
