Кен Като - Звездные самураи
Я думал, что эти плавающие в воде драгоценные камни, которые так ценили придворные были очень ценны. В один прекрасный день я тайно взял один из них из чаши, стоящей рядом с подносом с завтраком для сёгуна. Когда внезапно появился барон Харуми, я испугался и попытался спрятать камень в руке. Но чем сильнее я его сжимал, тем больнее он жег мне руку. Лед был твердым и прозрачным как бриллиант, но более ценным. И тем не менее в моей руке он волшебным образом превращался в воду. Он постепенно таял, и тем не менее я был в такой панике, что ощущаю ее до сих пор. Вода капала у меня из кулака, и когда лед растаял, я страшно боялся что сёгун заметит пропажу и потребует лед обратно. Сколько же лет прошло прежде чем я узнал, что горный лед для сёгуна специально добывали, заворачивали и укладывали в коробки и быстро доставляли в императорский дворец с горы Асахи.
Как рассказывали мне потом, лед таял так быстро, что хотя в путь мог отправиться целый воз, во дворец попадал лишь кусок размеров с дыню. Лед, на Киото ценящийся гораздо дороже бриллиантов и все же используемый в разгар лета императором для охлаждения напитков и утоления головной боли…
Аааааххх…
Боль достигла высшей точки и у него начали стучать зубы.
Клянусь богами, подумал он, трижды крепко стискивая челюсти и только после этого расслабляя их, я не могу поступить так, как желает моя мать. Не могу. Одна мысль о гайдзине и Ясуко приводит меня в бешенство. Как же я могу строить планы по поводу ее уничтожения, если я знаю, что не могу без нее жить? Я хочу ее. Всю, целиком. Тело, душу и ум.
Нет, сегодня этот бассейн просто невыносим! Сегодня он гораздо холоднее чем вчера. Но это хорошо, потому что такой холод является уроком. Это ключ к успеху американцев. Они хладнокровные люди. Должно быть они происходят из тех районов Земли, где всегда холодно. Вот почем они такие. И вот почему им удалось успешно вторгнуться в Ямато через Осуми. Вот почему эта их президентша выбирает именно жаркую Осуми в качестве ранки, могущей заразить всю Ямато. Они жестоки и понятия не имеют о нормальном человеческом поведении, поскольку их умы стиснуты зимними холодами, сжаты до малюсенькой точки, до яркой холодной голубовато-белой звездочки, похожей на амигдалу в мече сёгуна…
Аахх…
Внезапно все тело Хидеки Синго сотрясла дрожь, но он тут же взял мышцы сжимающегося живота под контроль и дождался пока дрожь не отступит. Он закрыл глаза, чувствуя как холод пронизывает его до мозга костей.
Да, я должен научиться думать так же, как думает хладнокровный гайдзин. Сейчас это очень важно. События разворачиваются чрезвычайно выгодным для меня образом. Стоит мне кое-что аккуратно спланировать и я смогу приложить свое новообретенное средство для достижения цели, особенно теперь, когда амигдала здесь, в Мияконодзё. Интересно, решит ли отец в конце концов вышвырнуть каньцев из Каноя-Сити? Надеюсь, что да, поскольку из драки между собакой и свиньей могут извлечь для себя пользу даже говноеды-хини. В мире через который предстоит двигаться самураю наказанием за неумение быть всегда на один шаг впереди является смерть, но я стану даймё Осуми и в дерьмо покатится голова Садамаса-сана.
Ахх…
Чтобы отогнать боль он обратился мыслями на императоре Денко, зная что в его жилах течет немалая толика его крови. Великий человек. Величайший. Денко не остановился перед тем чтобы обезглавить двух своих братьев и заточить в тюрьму родного отца. Он знал как поступать с гайдзинскими пиратами, нападавшими на корабли с первыми переселенцами пересекающими плоскость Тридцатого Градуса — он заставил американское и каньское правительства выплатить компенсацию за каждый захваченный корабль Ямато. Скоро американцам снова придется иметь дело с подобным лидером, продумал он, и даже сангокудзинскому отродью, населяющему столько наших миров придется признать меня как живое воплощение Денко. Скоро. Теперь уже очень скоро.
Его внимание вдруг привлекло какое-то движение в воде. Он почувствовал как мелкая рябь набегает ему на грудь. Он не стал открывать глаза. Мамаоя всегда присылал ему девушку-рабыню. Это повторялось каждый день — всегда одна и та же рабыня, исключительно страстная молодая девушка, опытная и прошедшая ритуальное очищение специально для него и притом специально подобранная. Выбранная за чистоту крови, свой жаркий сексуальный аппетит и манеры настоящей лисицы.
Но на сей раз он не открывал глаз, глядя на нее только своим третьим мысленным взглядом, представляя ее себе такой, какой она вскоре предстанет перед ним на противоположной стороне бассейна, направляющейся к нему рассекая грудью воду. Ее молодое и стройное тело скрыто водой, волосы — длинные темные и густые и в части обрамляющей лицо пока сухие. На лице ее не будет написано ничего несмотря на ледяную воду, несмотря на то нежные волоски на ее смуглой кожи стоят дыбом. Выражение ее лица будет совершенно невинным — именно таким как он требовал. Она должна быть такой же стойкой к холоду, как и он или он прогонит ее навсегда. И она это знала.
Тогда он встретится с ней взглядом и будет наблюдать как она приближается к нему. Он заставит ее ждать до тех пор пока всю ее не охватит неудержимая дрожь и тогда он обхватит ее и поднимет в теплый воздух и положит на гранитный край бассейна или отнесет ее мокрую на футоны и там начнет разминать пальцами ее тело которое постепенно согреется и он начнет ощущать ее но кончики его пальцев по прежнему будут белыми и морщинистыми от долгого пребывания в воде и онемевшими, а ее прикосновение будет потусторонним, и все это время он будет знать, что она про себя молится чтобы на этот раз его семя изверглось в нее и оказалось таким цепким чтобы зацепиться в ее животе и наградить ее ребенком, потому что тогда ее ожидают почет, а положение в дворцовой иерархии неизмеримо вырастет. Когда он почувствует как поднимается сила, она оседлает и начнет массировать так умело, с такой страстью. Затем они соединятся, он войдет в нее и после ледяной воды она будет как раскаленная печь. И так они будут продолжать до тех пор пока он не убедится что она всецело в его власти, что она больше ничего не скрывает от него и только тогда он по-настоящему овладеет ей и испытает нирвану.
Он открыл глаза. Его удивило то, что в воде больше не чувствовалось движения. Девушки-рабыни не было, но вместо нее на краю бассейна, отражаясь в подернутой рябью воде стояла другая.
Это была не девушка, а женщина, одетая в удивительный полупрозрачные шелка бледно бирюзового цвета и такие же нематериальные как лунный свет на весенней росе. Она попробовала воду рукой и с красных кинжалов ногтей в бассейн упало несколько капель похожих на бриллианты. Он уставился на нее так, будто она была видением и его понемногу стала охватывать дрожь.
— Госпожа…
Тут он заметил, что она прошла все шестнадцать ритуалов украшения: мертвенно-белое лицо с кроваво-красными губами и высоко подведенными дугами бровей, он чувствовал ее запах, мускуса и дыни и сандалового дерева, волосы ее были расчесаны на прямой как лезвием сделанный пробор и из-под них начинались одежды. Глаза ее были подобны саблям. На ней были носки-таби и деревянные гета на высокой платформе едва выглядывающие из-под подола, делающие ее выше и стройнее.
— Госпожа, — сказал он и начал подниматься из воды. — Кто вы?
— Меня зовут Миобу. Я пришла чтобы доставить вам удовольствие, господин.
Ее голос был подобен журчанию фонтана. Она двинулась к нему, по дороге вступив в яркий солнечный свет, проникающий сквозь прозрачный купол над дальним концом зала. За ней грациозно семенили две ее служанки. Воздух в зале был прохладным благодаря воде, а наполняющее его благоухание цветов делало его сладким как рисовое вино. Он стоял перед ней и холодная вода капала с него на гранит а затем на татами и пуховые футоны. Он больше не в состоянии был сдержать дрожь. Он безо всякого стыда сознавал, что его инкей сейчас был съежен и похож на каштан. Ее молодые служанки растерли его, высушили его кожу и волосы, шепча какие-то обещания, втирая ему в мышцы ароматное масло, которое мало-помалу разожгло в нем глубокое пламя.
Куртизанка — поскольку скорее всего она ей и была — явно была одной из лучших, которую можно было получить за деньги, и весьма искушенная в эротических искусствах. Кто она такая? Кто же озаботился тем, чтобы привезти ее специально для него в Мияконодзё? Отец? Она была мико спустившейся из Святилищ Нары, но женщины часто бывали одним из самых смертоносных орудий, используемых сильными мира сего.
Ничего не могло быть проще чем отравить мужчину любовным напитком, или служанке вскрыть неосторожному любовнику жизненно важную жилу стеклянной бритвой в тот самый момент когда он находится на вершине блаженства. Он представил себе как отчаянно несется по коридорам резиденции, обнаженный, истекающий кровью, а его мужское достоинство безвозвратно упрятано в надежное место каким-нибудь специалистом по убийствам.
