Эдмонд Гамильтон - Покорение двух миров
Крейн прочитал послание. Он и Барнхэм были просто ошарашены новостью о Хэлкетте, и Крейн какое- то время даже не мог в это поверить.
— Это не может быть Хэлкетт, — повторял он снова и снова. — Я говорю тебе, он не стал бы сражаться против Совета, против нас.
— В этом нет никакого сомнения. Хэлкетта опознали люди, которые хорошо знали его. Он был там, среди этих ластоногих. Ты же помнишь, каких он всегда придерживался взглядов в отношении йовиан.
— Да, но стать предателем своей собственной расы? Я говорю тебе, Барнхэм, Хэлкетт никогда бы не сделал этого.
И все же к тому моменту, когда послание Совета достигло Крейна, даже он уже был убежден в том, что именно Хэлкетт стал лидером йовиан. Крейн созвал своих офицеров.
— Завтра мы возобновляем наступление, — сказал он твердо. — Сообщите всем штабам.
Бои начались вновь. На этот раз не так спокойно, как прежде, а в страшной спешке. Цепь землян двигалась в направлении северного полюса до тех пор, пока не достигла линии обороны йовиан. В эту атаку Крейн бросил вперед все свои лучшие силы. Битва была чудовищной. Но в этот раз земляне нападали с открытой местности, а аборигены защищались из укрытия.
Йовианские атомные излучатели и бомбы, немногочисленные по своему количеству и примитивные по своей сборке, все же нанесли ощутимый урон землянам. Фронт стабилизировался, хотя войска и атаковали как сумасшедшие. В конце концов Крейн был вынужден отдать приказ отступить. Земля пришла в ярость, получив списки погибших. Но хотя Крейн и потерпел неудачу, он не был остановлен.
На время он оставил йовиан и Хэлкетта в покое, пока не пришло подкрепление с Земли. Тогда он возобновил наступление, но в этот раз не стройным порядком, а серией отдельных атак на определенных участках. Огромное количество людей и атомного оружия было брошено на прорыв в дюжине мест. План Крейна был таков: расшатать линию обороны йовиан постоянно повторяющимися атаками, пока они не будут вынуждены отступить.
Хэлкетт отчаянно сражался, чтобы удержать кольцо укреплений. Но ему не хватало быстрой и оперативной связи со всеми своими участками обороны. Хотя стало известно, что он научил некоторых аборигенов пользоваться радио и направлял их действия по всей планете. Но у него не было ракет, и он не мог посылать подкрепления в места наиболее ожесточенных боев. Хэлкетт предвидел неизбежное отступление и предварительно подготовил другие укрепления, ближе к северному полюсу. Ластоногие подчинялись ему с абсолютной преданностью.
Вскоре Хэлкетт был вынужден отвести йовиан к следующей из этих наскоро подготовленных линий обороны. Крейн не стал преследовать отступающих аборигенов, но вновь перераспределил свои силы в цепь и двинулся на север, уничтожая на своем пути леса и одиночные группы йовиан. Достигнув линии фронта, Крейн не атаковал, а прибег к своей старой тактике нанесения одиночных ударов.
По всей планете линии обороны ластоногих жителей Юпитера за этот год в ходе отчаянных битв оказались отодвинуты дальше на север. Как только йовиане отступали, за ними незамедлительно следовали силы Крейна и Барнхэма. Армия Совета охватывала йовиан все сильнее сужающейся цепью своих солдат. Стало ясно, что Крейн пытается зажать их у северного полюса, и Хэлкетт боролся, чтобы предотвратить это.
В некотором смысле это была странная ситуация; три друга, неразлучные с детства, вместе вошедшие в юность и зрелость, вели войну рас на Юпитере. Один из них ренегат, примкнувший к чужакам, а двое других — его непримиримые враги. Никто не мог обвинить Крейна в том, что старая дружба вызывает в нем сентиментальные чувства, глядя на его настойчивость. Он продолжал теснить войска Хэлкетта все дальше к северу.
Жители Юпитера отступали. Бесчисленные толпы йовиан отходили все дальше на север через глухие леса, которые испокон веку принадлежали им. Они выставляли заградительные барьеры, копали траншеи по приказу Хэлкетта, использовали любые средства обороны, которые он только мог придумать, чтобы удержать землян. Лера содрогались от грохота атомных излучателей и разрывов ядерных бомб. Лесная живность выбегала и в ужасе бросалась в зеленые глубины леса в надежде избежать гибели. По всей планете йовиане боролись за свое существование.
По пятам за ними шли люди Крейна, одетые в скафандры, сражавшиеся против жары, гравитации и болезней. Несколько дней подряд они могли продираться через дебри, не встречая сопротивления, а затем внезапно наткнуться на новую линию обороны аборигенов. И тогда вновь раздавался грохот выстрелов, которыми обменивались земляне с йовианами. Но, несмотря на яростное сопротивление, аборигены отходили все дальше и дальше к северному полюсу.
Ракеты-разведчики сообщили, что Хэлкетт построил хорошо укрепленный лагерь около полюса, в котором находилось несколько миллионов йовиан. Там они собирали оружие и строили заградительные сооружения. Крейн попытался отрезать эту базу от основных сил Хэлкетта, но тот, в свою очередь, предвидя такой маневр, занял удобную позицию, отказавшись от единой линии обороны, сосредоточив войска на нескольких мелких базах.
Земля радовалась, когда Крейн сообщал об уничтожении этих баз. Он послал Барнхэма с войсками вперед, чтобы те окружили Хэлкетта в лагере беженцев, пока он со своими силами будет ликвидировать оставшиеся опорные пункты аборигенов. Базы пали в кровавой борьбе. Йовиане, которые остались в живых, были отправлены во временный лагерь для военнопленных, где их готовили к пересылке в резервации. После чего Крейн со всеми своими силами присоединился к Барнхэму, окружившему последнюю йовианскую крепость, где находились Хэлкетт и оставшиеся в живых аборигены, солдаты и беженцы.
Крейн удивил Барнхэма и всех офицеров, заявив, что собирается предложить Хэлкетту сдаться, несмотря на то, что Совет запретил идти на какие-либо переговоры.
Он послал парламентера к Хэлкетту с предложением избежать дальнейшего кровопролития, обещая, что йовиане будут посланы в резервации, и отметив при этом бесполезность дальнейшего сопротивления.
Ответ Хэлкетта оказался на удивление спокойным, но категоричным: «Мы не сдадимся до тех пор, пока йовианам не будут предоставлены права как жителям и хозяевам своей планеты. Ничего не может быть хуже того, через что они уже прошли».
Крейн зачитал ответ Барнхэму. Его бронзовое лицо осунулось.
— Хэлкетт и аборигены настроены серьезно, — сказал он. — Они будут сопротивляться до последнего. Мы должны атаковать.
Барнхэм склонился к нему.
— Крейн, скажи мне, — спросил он, — ты пытаешься спасти йовиан или Хэлкетта?
Крейн поднял глаза. На его лице была написана душевная боль.
— Барни, дело не в Хэлкетте. Для него лучше погибнуть в битве, чем быть отправленным на Землю, где его казнят. Но эти йовиане... Я устал их убивать.
Барнхэм задумчиво покачал головой:
— Но что ты собираешься делать? Прикажешь завтра наступать? Людям не терпится начать атаку.
Крейн на секунду задумался, затем произнес то, что удивило Барнхэма:
— Барни, мы с тобой пойдем к Хэлкетту и попытаемся убедить его принять наши условия. Он не может выйти, но мы сможем пройти вполне безопасно.
— Но Совет... — начал было Барнхэм.
Крейн нетерпеливо отмахнулся:
— Я руковожу этой кампанией, а не Совет. Я сказал, что мы пойдем.
Он послал сообщение Хэлкетту, и тот ответил, что будет рад обговорить с генералом Крейном и полковником Барнхэмом условия мира, но не согласится изменить свое мнение. Крейн приказал отложить все военные действия, и на закате он и Барнхэм вместе с двумя йовианами и белым флагом отправились в направлении крепости аборигенов. Туманное красное Солнце склонялось за горизонт, а когда они достигли лагеря, опустилось совсем низко.
Двое ластоногих завязали им глаза, прежде чем провести через заградительные барьеры и траншеи. Это было сделано по приказу Хэлкетта. Повязки сняли только тогда, когда они уже оказались внутри укреплений. Крейн и Барнхэм увидели перед собой огромные сооружения, внутри которых находились бесчисленные массы йовианских беженцев. Для многих из них не хватало жилья. Скудная пища распределялась по порциям среди наиболее нуждающихся. Толпы ластоногих, неуклюжие странные фигуры в угасающем солнечном свете, спокойно смотрели на Крейна и Барнхэма, когда тех проводили через ограду.
