Ромм. Первый (СИ) - Горъ Василий

Взаимосвязи между изучением нашего прошлого и падением ее настроения я, как ни старался, не нашел, поэтому негромко поинтересовался:

- Почему?

Девушка зябко поежилась, хотя в купели было жарковато, секунды три-четыре как-то уж очень потерянно смотрела мне в глаза, а потом грустно усмехнулась:

- Увидела картину целиком. И окончательно запуталась…

Заявление было крайне эмоциональным, но абсолютно не информативным, и я попросил объяснить чуточку подробнее. А через пару секунд вдруг «прочитал» движение Ивиэтты – неосознанно подавшись вперед, она попыталась спрятаться от своих мыслей под моей рукой. Но эти сами сомнения не исчезли:

- До встречи со мной ты заслужил преклонение четырех сильнейших аналитиков Тэххера – королевы Альери, Аннеке Мелз Ти’Ноор, Оллии Мауры и Доттер Рраг. Руководствуйся ты голой целесообразностью, наложил бы лапу на всех четверых, благо к неписанным законом нашего королевства относишься без особого пиетета и знаешь, что тебе простят практически любую экстравагантность. Ан нет, женщину, прилюдно называющую тебя вторым отцом, зачем-то отдал другу, а главу службы охраны Короны и вторую по влиятельности личность в королевстве – «Конкистадору», который не имеет особого веса даже в вашем клане! Повторю еще раз – объяснить это уважением к нашим неписанным законам не получится при всем желании, ибо ту же Олли ты взял аж третьей женой, а значит, мог привести и четвертую с пятой! Так же непонятно и твое отношение к Ланине и Ратиане: да, теоретически две совсем молоденькие представительницы другой расы могли потрясти твое воображение, тем более, что ты познакомился с ними еще до того, как попал в Тэххер. Но особо романтичным ты не выглядишь, значит, был обязан заставить их развивать грани, необходимые семье. Но не стал, хотя прекрасно понимал, что их первые абсолютно бесполезны. Знаешь, не прояви ты феноменальной расчетливости во время прошлогоднего эрратского мятежа, при продавливании идеи создания Аламотта, разрушении планов Ти’Тонга и далее по списку, я бы сочла тебя слабоумным. Но я знаю, на что ты способен, преклоняюсь перед твоим умом и догадываюсь, что некая логика во всем этом есть! Но я не вижу, как ни стараюсь! А еще я вдруг перестала понимать, зачем тебе я…

«Живой искин…» - мысленно вздохнул я, представил, каково видеть мир только как паутину взаимосвязей, заключил тэххерку в объятия, выждал пару секунд и ласково провел ладонью по ее спине от основания шеи и до поясницы. Совершенно осмысленно, так как хотел компенсировать ей наличие «зеркала» и дать понять, что сделанные выводы не соответствуют действительности.

Как и следовало ожидать, сокращение дистанции до нуля Иви восприняла, как должное – спокойно обняла меня за талию и едва заметно потемнела взглядом, уперевшись в «зеркало». Потом растаяла от немудреной ласки и спровоцировала меня на шутку:

- А утверждала, что обнулила все представления о нормальном!

Увы, последствия беззлобной подначки меня не обрадовали – не успел я договорить последнее слово, как ау’Ромм перешла в режим расчетно-аналитического блока. И отчего-то напомнила Олли в день нашего вылета навстречу яхте «Тир’но’Ли[1]».

Методику «борьбы» с вывертами мировоззрения третьей супруги я разрабатывал достаточно долго, с душой и «проверял на прочность» не одну неделю. Так что быстренько придумал объяснение, которое должно было достучаться до разума Иви, и настроился на «работу». А через мгновение услышал вопрос, от которого можно было оттолкнуться:

- Я что-то упустила?

Я утвердительно кивнул:

- Да! Причем самое важное: я – эрратец. Соответственно, выбираю себе женщин, руководствуясь не разумом, а чувствами. А они позволяют смотреть на вас под другим углом. Возьмем, к примеру, ту же Аннеке. Она посвятила венценосной подруге абсолютно всю свою жизнь, и за три десятка лет «всесилия» даже не смогла себе позволить слетать к ближайшему океану, чтобы воплотить в реальность детскую мечту. Представляешь, насколько ей осточертело круглые сутки находиться рядом с королевой? Ничуть не лучше жилось и второй жертве гипертрофированного чувства долга: пятнадцать лет, проведенные в эмоциональной яме своих представлений о нормальном, превратили ее бездушный церемониальный стилет. В результате, вырвавшись на свободу, она захотела познать весь огромный, восхитительно-изменчивый и абсолютно незнакомый мир…

Да уж, скорости мышления Ивиэтты можно было позавидовать – ее зрачки начали расширяться уже на втором словосочетании, выделенном интонацией. А на слове «весь» достигли предельно возможного диаметра и полыхнули пониманием:

- Ты хочешь сказать, что оставил рядом с собой не какие-то там грани и ранги, а женщин, для которых существуешь только ты?!

Ее догадка звучала как-то уж очень пафосно и слащаво, но мотивы моих решений передавала более-менее неплохо. Поэтому я не стал ничего уточнять, а просто пожал плечами:

- Где-то так…

Тэххерка снова ушла в себя, а я… хм… засмотрелся. Сначала на густые слипшиеся ресницы и капельку воды, собирающуюся на кончике носа. Затем на невероятно яркую нижнюю губу, нещадно закушенную хозяйкой. А когда понял, что ожидание затягивается, скачал из корабельного архива трехмерную модель фигуры этой ау’Ромм и начал подбирать определения к ее красоте в том самом стиле, который не так давно продемонстрировала Олли.

Как ни странно, самым первым на ум пришло старо-росское слово «ладная»: да, Иви выглядела заметно менее аристократичной и величественной, чем Альери, не могла поспорить с мелкими очарованием юности, не «убивала» запредельной чувственностью и сексуальностью Богини Страсти, зато радовала душу всем, на что падал взгляд. Начиная с ямочек, появляющихся на щечках при малейшем намеке на улыбку, и заканчивая точеными ножками, на удивление точно соответствующим моим представлениям об идеальных пропорциях этой части женского тела. Определения «спокойная» и «теплая», придумавшиеся следом, подошли так же хорошо. А слово «женственная» после недолгих раздумий заменилось на «девичья»: да, формы Иви мало чем уступали формам Олли, но эта ау’Ромм выросла в семье врача, специализирующегося на омоложениях и продлении жизни, поэтому и выглядела, и ощущалась девушкой, еще не распрощавшейся с юностью.

Иви «отмерла» как раз в тот момент, когда я закончил восхищаться профессионализмом ее матери и с каким-то странным интересом уставилась мне в глаза:

- Ну да, теперь, когда я понимаю твою логику, все выглядит предельно просто! Ты ни разу не проверял мои возможности, так как видишь во мне не живой искин, владение которым повышает потенциальные возможности рода, а личность, попавшую в безвыходную ситуацию и попросившую помощи. Ты до сих пор не навязал мне вектор развития второй грани, так как считаешь, что твои женщины должны заниматься тем, что делает их счастливыми. Ты взял на себя ответственность за мою жизнь, значит, о военно-учетных специальностях, связанных с непосредственным риском, можно даже не мечтать, то есть, самое опасное место, на котором я могу оказаться в реальном бою, это кресло в резервной рубке «Веселого Роджера»! Что касается моей нужности, то получается, что в день приема в род я была нужна только Альери и Оллии: ты пошел им навстречу только после того, как разглядел во мне черты, которые тебе понравились. А сейчас, поглаживая мне спину, даешь понять, что уже переступил пропасть между равнодушием и уважением…

Выводы были верными. Но перед тем, как с ними согласиться, я порадовался тому, что говорю с тэххеркой. Ведь любая нормальная эрратка обязательно использовала бы фразу «я была нужна только Альери и Оллии» в качестве причины для смертельной обиды или многочасовой истерики. Кроме того, впоследствии добавила бы ее в арсенал средств, позволяющих загонять меня в чувство вины:

- Да, так и есть.

Иви заулыбалась, тут же разнесла вдребезги один из краеугольных камней своего мировоззрения и сделала совершенно сумасшедший шаг навстречу семье:

- Отлично! Значит, я сосредотачиваюсь на педиатрии – до рождения нашего первого ребенка осталось всего ничего, а в роду нет своего детского врача…