Боец с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир

В свете реальных отношений между баронами, наместниками и князем, я долго пытался понять, чего же на самом деле хотел добиться барон Асталис, когда отправлял нас в кудусы. Нет, то, что он собирался прикончить чужими руками Салватоса — это было ясно и так, без долгих раздумий. Но вот с какой именно целью он это делал? Неужели только из личной неприязни?

Для прагматика это бессмысленно, для сноба-аристократа мелко.

Чтобы самому стать наместником?

Логично, но бесперспективно. Зачем ему кресло наместника? В князья оттуда не прыгнешь. Очередным князем может стать только ближайший родственник предыдущего. У нынешнего одних законных детей полтора десятка, не говоря уже о внебрачных и всяких там тётках-дядьках-племянниках.

Совершить государственный переворот и узурпировать власть? Так ведь не дадут же. У князя, как и у любого аристократа, есть свой кристалл власти, но к нему, как я выяснил из архива, привязано сразу шесть амулетов барьера и, соответственно, шесть репликаторов. И если они пропадут, аукнется во всём княжестве, во всех городах и весях, да так, что недополучившие доход граждане могут новоиспечённого властелина на вилы поднять, с них станется…

Единственное более-менее логичное объяснение мне вновь подсказала Паорэ. Правда, неявно, не напрямую. Просто я неожиданно вспомнил, что она говорила про то, как её феномен изучали в баронстве Асталиса. А ещё обнаружил в архиве не слишком приятную для планеты динамику населения. Количественно оно оставалось устойчивым, но что касается качества…

Согласно закрытой статистике, и средний, и медианный уровни барьерного сходства живущих на Флоре людей медленно понижался. Медленно, но неуклонно и через каких-то две сотни лет мог снизиться вообще до нуля. Чем это грозило местному обществу, я до конца не врубился, но то, что ничем хорошим — это, блин, стопудово. А господин Асталис, он мог казаться хоть негодяем, хоть праведником, но точно не дураком. Заделаться главным в песочнице, только чтобы вкусно поесть и сладко поспать, — это не про него. Этому, как я понял из данных в архиве характеристик на всех здешних баронов, требовалось нечто большее. Что именно? Да всё то же самое, что на любой планете и в любом социуме — стать спасителем мира.

Барону Асталису позарез нужны были люди с запредельно высоким индексом барьерного сходства. Женщины — для ускорения эволюции, чтобы, как говорится, улучшить породу (привет старой доброй евгенике). Мужчины — чтобы, во-первых, спариваться с этими женщинами (что мы с Паорэ с успехом и делали), во-вторых, чтобы убивать его конкурентов, и, наконец, в-третьих (самое главное, но пока не доказанное), чтобы проникнуть-таки за барьеры из огненного тумана и что-то там учинить. Такое, чтобы и вправду как-то спасти несчастную Флору от эволюционного вырождения…

Так это или нет, неизвестно. Более достоверных гипотез у меня не было…

** *

Загруженный по самую маковку изучением положения дел на Флоре, я временами попросту выпадал из реальности — настолько увлекательным оказалось это занятие: выяснять, что к чему. Плюс по электротехнической части начали появляться кое-какие подвижки.

Словом, всё шло настолько отлично, что к одиннадцатой неделе моего баронства (а это, ни много ни мало, целых сто дней, как у обречённого на Ватерлоо Наполеона) я попросту не заметил, как женщина, которую я считал безраздельно своей, стала от меня отдаляться. Пусть медленно, потихоньку, но всё равно — с какой-то пугающей неизбежностью.

Сначала мы бросили бегать по ночам к «Мавзолею». Потом Паорэ перестала оставаться в реакторной допоздна, а когда я задерживался на лишние час-полтора и потом возвращался в спальню, она уже почти засыпала и секс, если и был, то какой-то невнятный и торопливый, словно по принуждению. Когда же мы ложились спать вместе, то с каждой последующей ночью времени на любовь подруга отводила всё меньше и меньше, а затем и вообще, ссылаясь на усталость, начала через раз, через два просто отказываться от близости.

И хотя меня это раздражало, какой-то трагедии или далеко идущих выводов я из её отказов не делал. Наверное, потому что и сам уставал, да ещё и эта её беременность, она же ведь тоже на женскую психику отпечаток накладывает. Бабы, когда они в положении, чудят не по-детски. Правда, как говорят знатоки, чаще это бывает уже во второй половине, когда гормоны гуляют туда-сюда, словно пьяные, и будущая мамаша сама не знает, чего она хочет больше — чёрной икры или головой об стенку побиться, но результат, тем не менее, налицо: мужик идёт или лесом, или за свежими мандаринами, как повезёт.

Так что в начале третьего месяца, когда она просто поставила меня перед фактом, что, мол, теперь всё, никаких потрахушек, это прозвучало как гром среди ясного неба.

— Сегодня была у Сапхата. Он сказал, у меня будет девочка, — неожиданно сообщила Паорэ очередным вечером, после очередного эксперимента на репликаторе.

— А он не ошибся? — переспросил я, решив не обращать внимания на её «у меня» вместо более честного «нас».

— Нет, не ошибся, — покачала головой женщина. — На таком сроке ошибка определения пола исключена.

Она была абсолютна права. Сапхат, один из трёх подмастерьев Нарруза, специализировался, в основном, на женских болезнях, и насколько мне было известно, считался в этой области медицины лучшим не только у нас в баронстве, но и во всей провинции. Поэтому, если он заявил «Будет девочка», значит, девочка действительно будет, что бы там кто себе по этому поводу ни напридумывал.

— И что он ещё сказал? — с подозрением посмотрел я на Пао, уже догадываясь, что прямо сейчас на меня выльют целый ушат неприятностей.

— А ещё он дал мне совет… очень настойчиво посоветовал… — Паорэ внезапно замялась, но через секунду продолжила. — В общем, он посоветовал мне отказаться от всяких там связей, пока не рожу, вот.

Она развела руками и посмотрела на меня с виноватым видом.

Я почесал в затылке.

— Так это, значит, поэтому мы всё последнее время…

— Ну да, — не дослушав, кивнула «миледи». — Я просто пыталась всё это как-нибудь ограничивать, а то ведь у нас это каждый раз было так… так… напряжённо, что ли. Мы всегда так увлекались, а я не хотела… Ну, в смысле, боялась, что, в общем…

Паорэ опять развела руками и выглядела при этом такой удручённой, что я просто не мог на неё обижаться.

— Ладно. Я понял. Не страшно. Нет, так нет, переживу как-нибудь.

— Правда?

— Правда.

— Спасибо, Дир!

Она шагнула вперёд и порывисто обняла меня, прижавшись всем телом и положив свою голову мне на плечо. Как раньше, когда мы ещё не были связаны никакими условностями и предписаниями эскулапов. С трудом подавив возникшее тут же желание, я просто погладил её по спине и тихо вздохнул. То, что она сказала не всё, понял бы даже полный дурак. И это печалило…

В какую ловушку я угодил, стало понятно через пять дней. Целых три месяца, начиная со дня убийства Барзиния, моей партнёршей по сексу была только Паорэ, и меня это более чем устраивало. Я обеспечивал её на каждую ночь мужчиной, она меня женщиной, причём, без какого-либо ограничения по времени и количеству раз, хоть целые сутки трахайся, если энергии хватит. А энергии, как вскорости выяснилось, у нас хватало с избытком.

И вот теперь — бац! — халява закончилась. А привычка осталась. И что с этим делать — фиг знает. Был бы я сейчас в своём прежнем «гладиаторском» звании, проблемы бы не возникло. Прижал бы где-нибудь в уголочке служаночку, доставил бы барышне удовольствие, никто и слова бы не сказал, нормальная ситуация. Или, к примеру, в деревню сходил на танцы, девку бы там какую-нибудь закадрил — тоже дело. А ещё можно было в бордель заглянуть… Впрочем, борделей здесь нет, прогресс в эту глухомань ещё не дошёл. Но даже если бы и дошёл, всё равно: то, что можно простому «убийце», господину барону нельзя — подданные не оценят и не поймут. И в результате, куда ни кинь, всюду клин, хоть узелком завязывай, хоть в ледяной воде охлаждайся, нормальному мужику без бабы не жизнь.