Шервуд Смит - Крепче цепей
– На сцене... Ваше Высочество? – переспросила Роже. Эренарх засмеялся.
– Оркестр ждет, и инструменты настроены. Пора выходить и нам – давно пора.
19
– Итак, рассмотрим концепцию силы, – сказал Анарис, – а также ее производное – командование.
– Хорошо, – кивнул Панарх. – Как, по-твоему, связаны эти два понятия?
– Это две половинки ножниц. Без силы нельзя командовать, не командуя, нельзя применить силу.
– Значит, власть заключается в применении силы по команде? – Панарх говорил мягко, но Анарис уловил в его тоне легкий вызов.
– Да. Поэтому я и не понимаю ваших бесконечных правительственных ритуалов. Вы чересчур много времени тратите на символику.
Геласаар помолчал, как бы случайно задержав взгляд на дираж'у в руках Анариса. Анарис поборол искушение отложить шнурок и улыбнулся, поддавшись импульсу. Тогда Панарх сказал:
– Назови мне, Анарис, слово, противоположное по значению танцу.
– Бессмысленный вопрос, – нетерпеливо бросил Анарис. – У танца нет антонимов.
– Верно – а вот у команды есть.
Анарис медленно распрямил свой дираж 'у – смысл слов Панарха начал доходить до него.
– Искусство управления заключается в том, чтобы командовать как можно меньше, так как с командой всегда сопряжена возможность неповиновения. Но ритуалу нельзя не подчиниться – это не словесное действо и поэтому не допускает возражений.
– Но в конце-то концов команда должна быть отдана, чтобы разрешить неопределенность.
– Да-да. – В отрешенном взгляде Панарха промелькнула веселая искра. – Но когда ритуал завершается, мы очень часто обнаруживаем, что решение уже принято.
* * *– ...и они требуют принять их, адмирал.
По-прежнему глядя на экран с видом Колпака, Найберг сказал в коммуникатор:
– Хорошо. Я жду их.
– Есть, сэр. – Адъютант отключился, и адмирал развернулся на стуле лицом к начальнику службы безопасности.
– Теперь мы знаем, кто они, – сказал Фазо. – Харкацус, Цинциннат, Бойяр, Ториган, Шривашти. В общем, как мы и предполагали.
Найберг потер лоб кончиками пальцев.
– А где Эренарх, все еще неизвестно?
– Нет, сэр, – нахмурился Фазо. – Но есть сведения об отключении систем безопасности в Аркадском Анклаве – с помощью кода высшего уровня.
– Ну что ж, там будет видно. – Найберг выпрямился. – С этим я справлюсь один, коммандер.
– Сэр! – Профессионализм не позволил Фазо вложить в этот единственный слог больше, чем слабое эхо протеста.
Найберг улыбнулся. Усталость отзывалась позади глаз болью, которую еще усиливало выпитое за обедом у эль-Гессинав вино, – хотя он почти не пил.
– Насилия вряд ли следует опасаться, Антон, но мне будет спокойнее от сознания, что вы находитесь у себя в безопасности и в крайнем случае сможете закрыть Арес.
Фазо после секундного колебания встал и отдал честь.
– Есть, сэр. Я дам вам знать, как только Его Высочество найдется. – Он четко повернулся и вышел.
Найберг со вздохом посмотрел на экран. Вокруг «Грозного» уже не было огней, но на «Малаборе» все еще сверкали вспышки. Рядом висели два продолговатых эсминца, тоже в процессе ремонта.
Коммуникатор снова зазвонил.
– К вам гностор Омилов. Говорит, это срочно.
Найберг повернулся обратно к столу. Неужели и Омилов в этом участвует?
– Пусть войдет.
Он встал навстречу Омилову. Гностор крепко, взволнованно стиснул ему руку и сказал без всяких преамбул:
– Мы нашли его.
Это на мгновение изменило ход мыслей Найберга.
– Пожиратель Солнц? – Он жестом пригласил Омилова сесть и сел сам, но взбудораженный гностор остался на ногах.
– Да. Мы провели эксперимент, о котором я говорил вам.
– С должарианкой и инопланетянами?
– Кроме них в нем участвовал подросток с келлийским геномом и сами келли. Они составили нечто вроде полиментального сообщества и дали нам вектор. Через несколько минут район поиска будет уточнен. – Омилов прошелся по кабинету. – Если взять их в поисковую экспедицию, Пожиратель Солнц будет найден через несколько дней.
Зазвонил коммуникатор.
– Они здесь, адмирал.
– Хорошо, пусть подождут. Я занят. Превосходная новость, гностор. Что-нибудь еще?
Омилов остановился, и его восторженное состояние уступило место вежливости.
– Виноват, адмирал. Я вас задерживаю?
– Нет, Себастьян. Но хорошо бы задержали. Я стараюсь оттянуть неизбежное.
Омилов вежливо-вопросительно склонил голову набок.
– Там ждет группа, которая, как я полагаю, желает заявить о себе, как о новом Малом Совете. И первым делом они, вероятно, объявят Панарха мертвым.
Адмирал перечислил их. Глаза Омилова потемнели, и он рассеянно потер левое запястье.
Снова его втягивают в политику после десяти лет мирной жизни.
– Если хотите исчезнуть, тут есть другой выход. Вам не обязательно встречаться с ними.
– Да-да, – произнес Омилов и спросил: – А где Брен... Эренарх?
– Неизвестно.
– Тогда мне, пожалуй, действительно не стоит оставаться.
– Спасибо за службу, Себастьян. Можно сказать, что вы сделали для этой войны больше, чем кто-либо другой.
Перед глазами адмирала распустилась красная роза.
(Эренарх вернулся в анклав.) Волнение Фазо чувствовалось даже через ограниченный диапазон нейросвязи. (Ванн сопровождает его в ваш кабинет.)
(Спасибо, коммандер.)
И Найберг сказал в коммуникатор:
– Лейтенант, передайте прибывшим мои извинения и впустите их, как только появится Эренарх, – используйте обе приемные. Найдите также капитана Нг и попросите ее явиться сюда как можно скорее.
Видя выжидательную позу Омилова, Найберг кивнул:
– Кажется, он наконец определился со своим курсом.
Решимость преобразила лицо Омилова:
– Тогда я хотел бы остаться – хотя бы для моральной поддержки. – Он прошел к стулу сбоку от стола Найберга, около стенного пульта, заняв, согласно этикету Дулу, место второстепенного лица. – Но могу ли я спросить, какое отношение к этому имеет капитан Нг?
– Эренарх желает спасти своего отца, а она – капитан единственного пригодного для этой миссии корабля.
– А что, еще есть время? – осевшим от внезапной надежды голосом спросил Омилов.
– Время есть. – Адмирал посмотрел на портрет Геласаара III. – Но вот будет ли приказ?
* * *Дверь в кабинет открылась.
Ванн и Жаим, исполняющие теперь роли почетного эскорта, шаг в шаг следовали за Эренархом.
Ванн никогда еще не бывал в этом святилище. Из-за плеча Брендона он увидел панораму космоса и силуэты двух фигурок на ее фоне.
Когда они вошли в кабинет, освещение слегка изменилось, и он узнал Найберга и Себастьяна Омилова.
Соображать, почему гностор здесь, было некогда: отворилась противоположная дверь, и в нее вошла группа пышно разодетых, прямо с бала, Дулу.
«Это их доспехи», – подумал Ванн. Но напряженная атмосфера не способствовала юмору.
Брендон занял место прямо под портретом своего отца. Он переоделся в голубой, не привлекающий внимания камзол, и всякий, кто смотрел на него, невольно смотрел и на портрет. Сходство было поразительным.
Харкацус, мельком взглянув на Эренарха, поклонился и прошел дальше в комнату, а остальные за ним. Высокий, красивый, на пятом или шестом десятке, эгиос был одет в алый с золотом костюм, и в черных с золотыми прядками волосах сверкали рубины. Его осанка, угол головы при поклоне, положение рук – все излучало эйфорическую уверенность в собственной важности.
Позади него на заранее, видимо, отрепетированном расстоянии шел Штулафи Й'Талоб, Архон Торигана, агрессивно выпятив грудь и локти; за ним виднелось тонкое черное лицо Хришнамритуса, Архона Бойяра; Архонея Цинцинната держалась сбоку от Торигана.
Но тот, кто привлек все внимание Ванна, заставив его пропустить начальные фразы, был Тау Шривашти; золотистые глаза Архона, заметив Брендона, задержались на его подбитом лице, и Шривашти напрягся, как от удара. Голоса Дулу журчали, проделывая тысячелетний ритуал официальных приветствий. Харкацус явно затягивал с этим – быть может, он сознавал, что старинные формы создают видимость стабильности.
Шривашти, сознавал он это или нет, использовал движение других, чтобы отойти в задние ряды, став за спиной у Торигана. Ванн заметил, что напряжение немного отпустило его.
Да он босуэллирует. Но кому? Фелтону, конечно. Знает, что тот цел. Уж не с Фелтоном ли дрался Брендон?
– ...я имею честь и привилегию, – звучно, искренне и убедительно говорил Харкацус, – предложить нас в качестве совета, дабы помочь вам, как наследнику престола, служить тому, что осталось от нашей Панархии Тысячи Солнц.
Не успел Брендон ответить, слово взяла пожилая Архонея Цинцинната; возраст даровал ей не меньшее уважение, чем ему – титул.
– Мы сознаем, что вы, как преданный сын Геласаара, укажете нам, что у нас уже существует правительство, возглавляемое Панархом.
