Сергей Вольнов - Точка невозвращения
– Да как вы можете?! – буквально задохнулась от гнева Ния. – Там же люди гибнут!
– И тут люди… и тоже погибнут, если в нужное время не доберутся до транзитного лагеря… – резонно возразили ей в ответ.
– Рэймз! Куда ,мы попали? – не унималась Ния. Она чувствовала, что сорвалась и ее понесло, но остановиться уже не могла. – Джастинни Омал! ЛойдиНивкон! Иттч! Бюд-жар! Вы слышали?! И это люди, на проблемы выживания которых мы кладем свои жизни?
Это те, из-за которых прозябаем в этом жутком космическом погребе?! Вы как хотите, а я пойду туда одна… Или кто-то еще желает поддержать нормальный человеческий порыв – спасти ближнего?!
– Ни-женщина! Ну что ты такое говоришь, – взял ее под руку верхней правой ладонью Рэймз, невесть откуда взявшийся. Чуть с опозданием возле них возникли еще четыре рослые фигуры, коллеги из Врачебной Миссии. Соплеменник ее, эрсер, двое найкфоресов и траббланец.
– А мы, значит, трусы, да? – Ведущий каравана Хоккуз выругался и посмотрел вокруг в поисках поддержки, но окружающие молчали, хмуро отводя взгляд. Сохранивших детородную функцию женщин в этом промерзшем мире было мало, и волей-неволей за несколько поколений мужчины научились хоть как-то уважать женскую половину своего человечества. Женщин берегли: они сидели в стойбищах, рожали детей (кто был способен) и никуда не ездили. У каждой, даже бесплодной, было как минимум двое мужей. До матриархата дело еще не дошло и лет сто не дойдет, но рано или поздно прапраправнуки этого четырехрукого дяди…
– Хоккуз! – выкрикнула Ния. – Ты, конечно, можешь нас не ждать, но заруби себе на носу, которого у тебя нет, – если мы доберемся до базы, то я обещаю создать тебе и твоим людям такую рекламу среди персонала местного отделения эМВээМ, что тебя до последних дней не возьмется обслужить даже самый захудалый лаборант! Счастливого пути! Снежинки вам в спины!
Коллеги не перечили единственной женщине группы, Проводнику некуда было деваться, он связан контрактом. Посовещавшись минуту о возможном состоянии льда, они развернули свои шесть упряжек и, не теряя время, поехали в ту сторону, где десяток минут назад упал космолет. Уже отъехав на приличное расстояние, Ния все же невольно обернулась и с облегчением увидела, что вереница повозок так и осталась на месте. Полозья не сдвинулись ни на метр. Конвой ПОДОЖДЕТ.
Даже в Снежном Аду люди иногда вспоминали, что они ЛЮДИ. В гуманном смысле этого слова.
И что еще в этом мире появилось хорошего после официальной смерти, так это то, что здесь совершенно не делили людей по расовому признаку. Главным критерием статуса была сила, физическая и духовная, а не строение тела или количество конечностей. Поэтому ведуну наверняка даже не пришло в голову, что нечего держать конвой «из-за какой-то земляшки». Он мог невзлюбить лично ее и навредить лично ей, но какого она роду-племени, ему было наплевать.
– Ну, что ж, Хоккуз… приятно ошибиться в человеке по-хорошему… – пряча улыбку в летящих навстречу обжигающих снежинках, прошептала Ния сама себе.
…Темный металлический силуэт корабля, наполовину утонувший в месиве из снега и ледяных торосов, не подавал никаких внешних признаков жизни, напоминая непривычную для этой местности черную гору. К счастью, опасения караванщиков относительно возможного взрыва АА-тарана пока ничем не подтверждались. Никаких видимых признаков огня и даже дыма не наблюдалось, как не наблюдалось и какого-нибудь подобия присутствия экипажа.
Лишь обойдя корабль, шустрый, для быстроты частенько падающий «на все шесть» Рэймз криком известил врачей о находке. Удар страшной силы превысил уровень прочности защитной обшивки корпуса, и она не просто дала трещину, а буквально надорвалась с левого бока. Проникнув внутрь и тщательно, со всеми необходимыми предосторожностями обследовав помещения корабля, спасатели пришли к обескураживающему выводу: экипажа и вообще кого-либо, в каком-либо виде – живого ли, мертвого ли – на борту НЕ НАШЛОСЬ! Этого не могло быть: ведь корабль кто-то пилотировал?! Но это было именно так. Ошеломленные миссионеры стояли в ходовой рубке, самом большом внутреннем помещении рейдера, молча, переваривая эту новость, когда снова послышался призывный крик профессионально наблюдательного проводника…
Рэймз стоял на «шестереньках» у неглубокой, уводящей прочь от корпуса корабля колеи, в которой наличествовали отчетливые продольные трассы, характерные для волочения некоего тяжелого предмета, а также местами попадались обледеневшие комочки крови. Ние потребовалось определенное время, чтобы осознать: это действительно следы волочения, с той только разницей, что тяжелый предмет волок сам себя. То есть ПОЛЗ. Сомнений не осталось – здесь перемещался какой-то раненый человек.
Они отыскали его метрах в ста пятидесяти от космолета. Поднимался ветер, мела поземка, и ему очень повезло, что спарклазурянин заметил след. Но вообще он не казался везунчиком. Заиндевелый. Окровавленный. Хрипящий из последних сил. От рваной раны на его груди, проглядывающей сквозь разорванный комбинезон космического образца, хотелось отвести взгляд даже бывалому врачу. Ния, хотя номинально и была старшей группы, не относила себя к бывалым, посему даже испытала от этой картины реальную физическую боль. Но не отвернулась. Лишь, закусив губу, поклялась сама себе, что сделает все, чтобы поставить единственного пилота на ноги, чего бы ей это ни стоило.
И для начала она отважилась на экстренный вызов гра-викатера…
А Хоккуз был королевски вознагражден за то, что держал конвой. Все права на находку достались ему. НияТавелиди умела быть благодарной. Починить и поднять боевой корабль в космос не удастся, конечно, однако новое стойбище основать на его основе – почему нет? Одно из самых тяжеловооруженных поселений в мире.
…Лагерь врачей-миссионеров напоминал обороняющийся от всех и вся табор, находящийся в состоянии постоянной готовности к самому худшему варианту развития событий. К нему относились не только природные напасти, но и… не лучшие качества человеческой натуры обитателей планеты. Выживает сильнейший!.. Компактно расположенные по окружности мобильные жилища миссионеров, куполки и полуцилиндры классов «Скит», «Пилигрим» и «Схрон», оборудованные всем необходимым, включая систему коллективной обороны, являли собой своеобразную защитную стену практически круглой крепости. Внутри же, в круге, находились служебные помещения передвижного госпиталя, ангары и склады.
Ние повезло. Ей как женщине, а скорее все-таки как всеобщей любимице в свое время достался более комфортабельный и просторный «Схрон». Один из двух имевшихся. В другом обитал начальник Миссии – известнейший кардиолог АнриШош. Соплеменник. Если уж эрсер выбивался в люди, его уважали ВСЕ.
Она настояла на том, что лечить спасенного пилота будет она, только она, и, конечно же, собственноручно, и находиться он будет не где-либо, а в ее «Схроне», оборудованном, помимо прочего, и всем необходимым для содержания больных, требующих неустанного квалифицированного наблюдения. Ей даже пришлось из-за этого поссориться с начальником хирургического отделения ЭдСунквом, и породить нелепый слух, что, дескать, наша прелестная Ния запала на безымянного, свалившегося с неба звездолетчика, что свои мужики ей побоку… что…
Только потом, часами глядя на суровые черты лица спасенного, впитывая силу, идущую даже от неподвижно лежащего и неровно дышащего, касаясь во время необходимых процедур и перевязок его мощного тела, она с удивлением почувствовала, что ее действительно влечет к этому человеку. К этому МУЖЧИНЕ. И, почувствовав это, Ния перессорилась с половиной врачей, неадекватно реагируя на всяческое упоминание о личности раненого в связи с ней, или же наоборот. Однажды (шли уже третьи сутки «знакомства») она, снова и снова мысленно споря со своими коллегами, убеждая в первую очередь себя, что все это чушь, умывала ему лицо тампоном, откровенно любуясь. И вдруг наклонилась, и поцеловала его в губы. И тотчас же шарахнулась в сторону, воровато оглянувшись на какой-то померещившийся ей шорох. Однако в «Схроне» никого, кроме них двоих, не было, да и быть не могло, ведь входные мембраны были заперты. Когда же ее взгляд вернулся к его лицу… по сердцу царапнуло мягкой, но когтистой лапой. ОН СМОТРЕЛ НА НЕЕ! Словно пришел в себя от поцелуя…
Мужчина лежал с открытыми глазами, вряд ли различая, кто или что находится перед ним. Шевельнул губами, не издав ни звука. Шевельнул еще, исторгнув лишь хриплый шепот, в котором Ния скорее почувствовала, чем услышала вопрос:
«Где-е я-а…»
– Лежи, миленький, лежи… Тебе еще нельзя разговаривать… Ты в госпитале… Все будет хорошо… Как хоть зовут-то тебя?
– Ва-аня… – прозвучало ненамного громче.
На губах его проступило подобие улыбки. Возможно, оттого, что голос, ответивший ему, был женским. И глаза захлопнулись, не в силах удерживать поднятыми свинцовые веки.
