Константин Хвостополосатов - Засланец
— Она снова пришла в себя, — послышался мягкий голос рядом со мной, — с ней после этой переделки все как-то не так. Вот не повезло, так не повезло. Многие по паре контрактов успевают отработать и ни разу выстрела не услышать в прифронтовой полосе. А тут нападение на тыловую базу капитального ремонта кучкой диверсантов.
— Что они хотели-то? — спросил другой голос помоложе.
— Можно только догадываться. Угнали две «иглы», вывели из строя много аппаратуры и боевых единиц техники, — ответил первый голос, — Может, решили морально обновить свою штурмовую авиацию, может, просто диверсия. У фронтовой полосы все базы на готовности ноль, в крайнем случае, один. Просто так не подойдешь. А тут, в глубоком тылу, практически мирные порядки.
— Ушли? — спросил второй голос.
— Один сбили, второй ушел, — ответил первый, — это плохо, но операция очень серьезно готовилась. Диверсанты потеряли почти целый таблон пехоты при штурме и на отходе еще почти два звена штурмовиков, не считая половины транспортников. Чего там только не было: синтеты, боевые роботы, системы тяжелого огня, роботизированные машины поддержки…
— Ой, смотри, показатели уже на режим бодрствования вышли, — сказал молодой голос.
Оба голоса замолчали, послышались шорохи и тихое дыхание. Я совершенно не собирался «приходить в себя». Во-первых, и так стало ясно, что мой бредовый сон продолжается, а во-вторых, мне хотелось собраться с мыслями. Пару раз кого-то позвали по имени, не похоже, чтобы меня. Имя оказалось мягкое и певучее, похожее на «Луара», только с придыханием на первом слоге и растяжкой последнего.
— Не отзывается, — огорчился молодой голос, — может, опять какие-то погружения или всплытия сознания с уровня на уровень? Говорят, так часто бывает после сканирования у этих из Содружества.
— Не говори ерунды, — перебил первый голос, — не уподобляйся детворе, пересказывая страшилки. Есть проблема с адаптацией к их почти живой технике, а вот при сканировании проблем не бывает совсем.
— Почему ее не поместили в капсулу регенерации наших союзников, она же проходила сканирование? — спросил молодой голос, — там бы уже давно все пришло в порядок.
— Не знаю, может, после нападения там занято все сильно пострадавшими, а может, из-за того, что она участвует в программе перестройки психики для внедрения модуля управления Содружества, — ответил старший голос. — И вообще, не знаю я, нужно медиков наших спрашивать.
— Да ну их, злые они сейчас и уставшие, — отступился молодой голос, — думаю, и так все будет хорошо, лучшее медицинское оборудование столичного мира все-таки.
Голоса еще что-то обсуждали и о чем-то спорили, убаюкивая меня. Сон пришел незаметно, накрыв мягким пологом забытья. Мне снилось, что я попал в тело забавного гуманоида, отдаленно похожего на прямоходящую кошку. Темно-желтая вперемежку с рыжей короткая шерсть накрывала все тело, кое-где выделяясь более темным, практически темно-коричневым окрасом. Руки: шесть пальцев и один рудиментарный чуть выше почти на сгибе кисти. Ноги: нормальное расположение коленок, длинная, как у кошек ступня, пальцы есть, посчитать не успел. Грудь, правда, малость впалая, что создает впечатление сутулости, зато есть длинный и гибкий хвост. В теле этого существа мне почему-то ощущалось легко и уютно, невзирая на то, что в нем я фактически не был человеком. Существо находилось в кругу друзей, если сказать правильно — подруг. С ним постоянно общались, о нем заботились. В первое время кормили «с ложечки», затем помогали ходить, постоянно поддерживали морально. Это оказался странный во всех отношениях сон.
* * *Я проснулся ночью, и мне показалось, что нахожусь у Саныча на даче. В комнате жила плотная темнота, нагретый дневным светилом воздух слегка тек через открытые окна, принося густой запах трав, за окнами ночь полнилась множеством негромких звуков. Несмотря на открытые окна, никакого освещения наружный мир не давал. Я осторожно поискал ногой пол и встал. Оказалось, что моя «кровать» представляет собой мягкий матрас, лежащий прямо на полу. Тело испытывало легкость, боль и неприятные ощущения ушли. Я добрался до стены и по ней пошел в поисках выключателя. Сначала я наткнулся на окно, оно оказалось закрыто, но сквозь «стекло» пробивались нежные порывы ветерка, и чувствовался постоянный легкий ток воздуха. Проход, еще один проход, второе окно, проход, «кровать». Отсутствие намеков на выключатель меня, в общем-то, не смутило. Я уже привык к мысленному обращению к технике, только вот и мысленные призывы действия не возымели. Добравшись до ближайшего прохода, я переступил порог. Автоматически включилось неяркое освещение с преобладанием мягкого желтого цвета. В центре небольшого помещения находилась большая бирюзовая чаша. Это можно было бы назвать бассейном или фонтаном, только вот жидкости в ней совсем не наблюдалось. Вокруг чаши шел пандус шириной с метр, чуть в сторонах от входа имелись два больших кармана, а лучше сказать помещения-лепестка.
Сев на край пустой чаши, я посмотрел на свои руки. Шесть пальцев, увенчанных чуть более толстыми подушечками на концах и небольшими ноготками, короткая густая шерсть покрывала всю руку, делая поблажки лишь небольшим участкам на ладонях.
— Ясно, сон продолжается, — подумал я, — правда, всегда остается вариант, что я соскочил с катушек. Хотя, может, вот такой вот рай предлагает вера в божество по имени Вечность? Если я не до конца умер — это уже повод к радости.
Почему-то ни страха, ни какого-то навязчивого сильного беспокойства по поводу случившегося я не испытывал. Мной продолжало двигать любопытство. Помещения-лепестки имели овальную форму. В одном из них пол покрывало ворсистое покрытие, а одна из стен демонстрировала полуоткрытый раздвижной шкаф, в котором висели какие-то матерчатые полотнища. Я коснулся двери, и изнутри постепенно набрал яркость мягкий молочно белый свет с легким добавлением желтизны. Все вещи оказались преимущественно в белых, голубых и синих тонах. На полу следующего помещения гламурно валялось несколько подушек-пуфиков. Когда я ступил на мягкий, слегка пружинящий пол, комнату так же постепенно залил неяркий желтый свет, позволивший понять, что всю противоположную стену занимало зеркало.
На пороге помещения стояло странное создание, которое я видел во сне. Меня на секунду кольнуло чувство тревоги. У существа тут же несильно дернулся кончик хвоста.
— Прямо, как у земных кошек, — подумал я, почему-то сразу потеряв внутреннюю напряженность.
Теперь я смог рассмотреть его или скорее меня более внимательно. Немного вытянутое вперед лицо. Нос имел легкую горбинку и не очень походил на кошачьи «кнопки», хотя сами ноздри имели сходную с ними форму. Губы на лице, если и наблюдались, то совсем тоненькие. Я попытался улыбнуться. Это вполне можно было назвать улыбкой. Черные блестящие зубки смотрелись очень нестандартно, слегка выпирали двойные клыки. Я бы вообще назвал эти клыки спаренными, зуб казался сросшимся, передний чуть выше, задний — ниже. Я не зоолог, и мне трудно судить, насколько удобны такие клыки. Уши располагались заметно ближе к затылку с макушкой и были прижаты к голове. Я потрогал ухо. Мягкое, практически бархатистое на ощупь, оно, скорее всего, могло становиться торчком. Я попробовал — результат отсутствовал. Видимо, у меня-человека просто не нашлось навыков. В районе бровей и выше ко лбу шли длинные тонкие волосинки, а вот усы отсутствовали совершенно. Я провел рукой по кончикам волосков, ощущение оказалось необычно двояким. Изучение перешло к телу. Существо, на мой взгляд, имело метра полтора в высоту, может, чуть больше. Густая светло-рыжая с вкраплениями красной меди и антрацита шерсть покрывала все тело, где-то она была длиннее, где-то короче. Руки я хорошо рассмотрел раньше, на ногах отыскалось тех же шесть основных и один рудиментарный палец. Коленные чашечки ноги имели привычную форму, а вот ступня выглядела необычно длинной — сантиметров с тридцать. Я попробовал дернуть хвостом. Результат отсутствовал, как и при попытке подвигать ухом. Пришлось наклониться и взять хвост в руку. Почему-то эта часть тела у меня вызвала неописуемый восторг, где-то сродни зуду экстаза. Хвост оказался гибким, ощущение прикосновения к нему носили весьма необычный и исключительно приятный характер. Тело имело эту сигнальную систему в отличие от моего разума. На ощупь хвост походил на плотно набитый меховой валик, ближе к телу шерсть хвоста становилась чуть длиннее и гуще. Отпустив этот очаровательный предмет, я задумался, откуда такое любование хвостом. Может, у меня подсознательная тяга к нему?
Немного подумав, я попытался пройтись на четырех конечностях. Такое положение оказалось крайне неудобным, возможно, главную партию в этой увертюре снова играло мое человеческое сознание. Добравшись до подушки, я уселся на нее и, поворочавшись, все же принял полулежачее положение римского патриция. Теребя руками кончик хвоста, я в легкой расслабленной неге-полудреме продолжил осмотр помещения.
