Константин Хвостополосатов - Засланец

Вот какая-то многоножка, а если повернуть чуть вбок, то уже спрут. Я немного придвинулся к «фонтану наоборот», «спрут» стал больше и даже налился красками, освещение перестало носить характер желто-зеленых тонов. Еще полметра — и я почти коснулся «фонтана» головой. Картинка со спрутом обрела четкость, перестала таять фрагментами, появились детали дна какого-то водоема, даже пузырьки воздуха. Все было застывшим, как голограмма. Из интереса я стал маленькими шажками перемещаться вдоль периметра «водяного взрыва», тщательно избегая контакта с «киселем». Пейзаж с высоты птичьего полета, пустынные просторы с какой-то чахлой растительностью, еще один пейзаж с высоты, но уже над поверхностью воды, планета с двумя спутниками — вид с дальней орбиты.

— Откуда же тут берутся эти картинки? — подумал я, — ведь сначала ничего такого не было.

Я немного отодвинулся от «фонтана», картинка планеты тут же потеряла цвета, на периферии заклубился туман, изображение потекло и смялось. Я снова приблизился — вид безбрежной водной глади и каких-то созданий, плывущих на поверхности. Я немного поерзал и все же опять поймал картинку с планетой. Оказалось, что даже небольшой сдвиг точки наблюдения всего на градус меняет изображение, а вот передвижение вверх-вниз меняет ракурс обзора на саму картинку. Еще две картинки. Убогий пейзажей пустыни меня не обрадовал, а следующий осколок чужого мира заставил замереть. В нем явно отразились разумные существа. Отыскав лучший ракурс, я максимально приблизил лицо к «фонтану».

Большой ангар в оливково-коричневых тонах. Борт небольшой боевой машины с открытыми внутренностями, к которым подсоединены жгуты проводов, трубок, а может, световедущих линий. Рядом в воздухе висит большая панель, испещренная значками, а на полу ангара разбросаны какие-то инструменты. За машиной явно идет бой. Недалеко чуть в стороне от нее за искореженным корпусом маленького колесного тягача, врезавшегося в стойку ящиков, видны два бойца-гуманоида в легкой десантной броне КСС. Один из них лежит, практически свернувшись в калачик, видимо, он ранен, так как штурмовая винтовка выпала из руки. Второй боец то ли встает для выстрела, то ли приседает после него.

Это уже что-то собой представляло. Я поворочал картинку, стараясь поймать ракурс для большего обзора.

За корпусом машины, визуально в пяти-шести метрах от меня просматривался всполох небольшого взрыва и падающая фигура, практически полностью засвеченная вспышкой и закрытая обломками какой-то конструкции с пылью. Минут пять я выбирал положение у кромки «фонтана». И вот она фигура.

Скорее всего, гуманоид находился в падении спиной вперед, его тело замерло в каких-то сантиметрах от палубы ангара. Оливковый полный комбинезон с бежевыми и черными пятнами на локтях и коленях оказался весьма потерт. Руки «человека» были безвольно выброшены впереди тела и чуть разведены в стороны, голова запрокинута назад. Рядом с правой рукой застыл какой-то прибор, видимо, выпавший из нее и продолжавший сольный полет к палубе.

Я усердно напрягал зрение и аппаратуру брони, вглядываясь в фигуру. Проступили мелкие детали. Потертости и небольшая дырка на одном из шести пальцев перчатки, расстегнутая вакуумная застежка набедренного кармана, ворох каких-то тонких проводков, выбивающихся из этого кармана, три небольшие несимметрично расположенные рваные дырки на груди комбинезона. Картинка дрогнула, на миг передо мной появилась вспышка, накрывшая все вокруг и заставившая потемнеть забрало брони. Изображение вернулось, но что-то неуловимо изменилось. Я чуть отпрянул и осмотрел еще раз картинку. Боец вдалеке чуть больше высунулся из-за обломков, на палубе рядом с его укрытием появилось несколько фонтанчиков, выбитой керамики, а падающая фигура достигла палубы, стукнувшись головой и плечом.

— Ух ты! — выдохнул я удивленно, — оно двигается!

Я опять придвинулся к «фонтану». Скорее всего, бойцы КСС принадлежали к расе крайгов — я кое-что успел о них разузнать на «Эталоне-12», даже изучил кое-какие основы строения тела и первой помощи. Мне жутко захотелось увидеть лицо упавшего бойца или техника, и я опять начал двигать точку обзора, стараясь развернуть картинку. Хоть мне удалось увидеть всего-то часть лица, это определенно оказался не крайг. Лицо «человека» местами покрывала короткая густая шерстка светло-рыжего цвета, что издалека придавало ему смуглость, как от загара. Мое тело начало ныть, потому что удерживать неподвижно неудобную позу оказалось довольно утомительно.

— Ну еще чуть-чуть бы, хотя бы шаг внутрь этой панорамы, — подумал я, чуть качнувшись.

Картинка дернулась, я моргнул и опять напряг зрение в поисках деталей. Тут же всё вокруг меня снова залила вспышка, откуда-то послышался далекий удар, мир перевернулся раз-другой, я ощутил сильный толчок в плечо, потом в спину и голову. Пытаясь разлепить инстинктивно закрытые глаза, я вдруг почувствовал сильную боль в груди. А в открытых и почему-то слезящихся глазах мир пребывал в штормовом неистовстве.

4. Четыре

Мне давно не было так плохо. И самое главное — я не мог определить причину, да я вообще оказался полностью дезориентирован. Болело, кажется, все. Горло горело, и я не ругался нецензурной бранью только потому, что не мог этого сделать. Зато я мысленно костерил на все лады личный БМКП, почему-то решивший отлынивать от своих обязанностей. От боли я не решался даже пошевелиться. Не знаю, сколько прошло времени в этом кошмаре, сначала мне стало немного лучше, а потом все как-то рывком оказалось в пределах сносного. Боль осталась где-то на периферии, и я смог разлепить глаза. Тут же ко мне пришли и звуки. Вокруг раздавалась мрачная симфония боя. Что-то потрескивало, сгорая оранжевым пламенем рядом с моей головой, где-то шипели знакомые разряды плазмы штурмовых винтовок КСС, гулко прокатывались какие-то взрывы, палуба периодически сотрясалась. Перевернувшись на живот, я пополз в сторону большого темного пятна, пытаясь привести в порядок зрение. Все двоилось, троилось, а может, и четверилось, какие-то разноцветные разводы и пятна постоянно пересекали поле зрения.

Наконец что-то реальное. Моя рука ощутила ребристый корпус транспортного челнока, который почему-то показался мне очень родным, как будто я знал его чуть ли не с пеленок и мог с закрытыми глазами открыть все имеющиеся двери, люки и лючки этой машины. Зрение по-прежнему шалило, но кое-что стало проступать. Корпус челнока вздрогнул и задребезжал, как будто по нему проскакала стая огромных блох. Потом совсем близко послышались щелчки, и меня осыпало керамической крошкой. Чертыхаясь в душе, я стоял на коленях, прижавшись головой к машине, и пытался отплеваться от мелкой керамической пыли. Ноги опять беспомощно разъехались, и я снова рухнул на пыльную палубу. Корпус транспортника в очередной раз жалобно заскрипел, а рядом со мной кто-то плюхнулся.

— Тех, ты живая? — спросили рядом, — эй, тех!?

Кто-то бесцеремонно перевернул меня. Были бы силы, я бы возмутился, а так просто открыл глаза. Зрение почти встало на место. Надо мной склонился боец в потрепанной и запыленной легкой броне КСС. Шлем бойца находился в боевой трансформации и, матово поблескивая, закрывал все лицо. Поверхность забрала украшали пыль с грязными разводами, а на левой части ближе к виску угадывался большой скол с залатанной системой жизнеобеспечения трещиной.

— Тебе может вкатить стимулятор? — нагнулся боец ближе, — нужно отходить к центральной палубе. Нас тут сильно прижали и потрепали, но на подходе тройка и восьмерка, четверть цуна продержаться нужно всего.

— Меня контузило малость, — прошептал я, — куда эвакуироваться?

— Туда, — показал боец, — прячься за корпусами техники. Тебе точно не нужен стимулятор? Меня вот два раза чуть не вытрусило наизнанку, помогает пока.

Я покачал головой, кое-как встал и, согнувшись, поковылял к другому краю машины.

— Держи, — все же сунул военный мне что-то в руку, — хлопни, если совсем плохо будет, он как раз на вашу физиологию рассчитан, давно уже в аптечке для союзников пылится. Правда, он на здорового мужика рассчитан, но не думаю, что хуже будет помереть от недостатка сил.

Я автоматически положил стимулятор в один из кармашков комбинезона. В другой борт челнока что-то попало, раздался взрыв, и я снова обнаружил себя лежащим на куче керамической крошки. Рядом послышалось шипение плазмы, боец уверенно отрабатывал по кому-то серию выстрелов.

— Надо бы позицию сменить, — автоматически подумал я, — три, максимум пять выстрелов и валить.

Тут же в торце машины около десантника расцвел оранжевый цветок. Грохот взрыва, цокающие по корпусу машины поражающие элементы, клубок пыли. Опять приподнявшись из мусора, я увидел лежащего в двух шагах от меня бойца. Система жизнеобеспечения экстренно латала пробоины, заливая медицинским герметиком большую дырку на месте отсутствующей грудной пластины.