Владимир Лещенко - Звездные флибустьеры
И тогда он решился.
Антон, съежившись, отполз в тень. Ночь пеленой скрыла то, что творили люди.
Он был как никогда спокоен и собран, и знал что будет делать. Он все понимал и знал, знал – чем все кончится, но твердо верил в то что по другому не может. Но перед этим он еще обратился к Тому, в кого верил, хотя сам иногда об этом забывал.
"Господи, Творец, Владыка наш небесный! Я редко молился тебе и плохо верил в тебя! Я часто забывал тебя, и наверное почти забыл! Но если ты меня слышишь – дай мне совершить то что я должен, а потом – да будет воля Твоя!"
Помолившись, Антон осторожно встал. Никто не видел, как он проскользнул вдоль забора и нырнул в ворота, украшенные черепами. У клеток, где держали рабов, часовых не было. Антон с помощью кинжала открыл дверцы и принялся резать веревки на пленниках. Рейси глядели на него как дети, испуганные и не понимающие, что происходит. Антон вывел несколько человек в узкий проход между клетками и подтолкнул, показав на джунгли, до которых было не более трех десятков метров.
– Уходите! Бегите! – твердил он.
Низкорослые тени быстро растворились в темноте.
Антону потребовалось около получаса, чтобы освободить всех пленных. По прежнему никто не поднял тревоги, и он даже подумал с оттенком мелькнувшего превосходства, что для полного разгрома этой базы набитой головорезами хватило бы одной роты планетарных сил иштарианской национальной гвардии. Когда узилища опустели, Антон устремился за последними из беглецов. Ему было все равно – даже если в джунглях они прикончат его, думая что оказывают ему честь, отправляя к своим племенным богам.
Однако он почти сразу потерял освобожденных рабов из виду – те словно растворились в джунглях. Он устремился вперед, сунулся вправо-влево – и заблудился окончательно.
В свете лун деревья принимали самые невероятные формы. На замысловатых, изломанных ветвях держались пучки листьев, и из этих пучков торчали другие ветви, переходящие в листья необычной формы. Отдельными силуэтами на фоне леса выделялись длинные копьеобразные растения. Обвитые лианами так густо, что казалось лиан было больше чем листьев и ветвей.
Он услышал шорох и замер. Что-то медленно двигалось в джунглях. Он нашел узкую тропинку по которой можно было идти нормальным шагом. С тревогой он обнаружил двухфутовой высоты создание на дюжине тонких лапок идущее ему навстречу, – но увидев Скирова оно ринулось в кусты.
После часа бессмысленных блужданий, он, совершенно измученный, сел, опершись спиной на ствол пальмы. Небо видимое сквозь переплетение ветвей, по-прежнему оставалось черным, но звезды потеряли блеск, а красная Талла зашла за горизонт, уступая место бледно голубой Фенно. Близился рассвет.
Он прикрыл глаза, и перед тем как провалится в тяжелый сон, подумал, что если ему суждено быть сожранным каким-то местным хищником, то пусть неведомая тварь сделает это быстро и без мучений, чтобы он не успел пробудиться.
…Невесть откуда прилетел серебряный паукрыл, слепя лунными бликами на зеркальных перепонках.
Антон достал пистолет из кобуры, проверил затвор, хотя создание не проявляло угрозы.
– Они идут, – сообщил вдруг паукрыл писклявым голоском. Они идут и с ними – Королева.
Он открыл глаза и трудом поднялся на ноги.
И обнаружил что всю ночь провел на окраине леса, почти рядом с базой, чья серая ограда была хорошо видна отсюда.
Над хребтами занимался нежно-розовый рассвет. Прямо над головой бледной тенью стояла Коатти – самая маленькая из здешних лун.
А потом он обнаружил, что прямо на него идет толпа вооруженных людей.
Антон прищурился, окончательно проснулся и увидел во главе толпы Фойриппо, за которым семенил пьяненький капитан Идрис. Айнур неотступно следовала за ними, за Айнур вышагивал Хальдриг, имевший вид отставного герцога среди оборванцев.
Они были примерно в двадцати метрах. Антон посмотрел через плечо, как бы прося у паукрыла из сна совета, но того не было – видимо улетел в мир снов по каким-то своим паукрыльим делам.
Как только что во сне, Скиров вытащил "Намбу" из кобуры, проверил затвор... Толпа подошла к пустым клеткам и остановилась. Антон уловил недоумение и злость в гуле голосов. Идрис сначала побледнел, потом покраснел и даже заорал на алуфина – оставшегося, надо сказать, единственным в толпе, кто сохранял поразительное – если не сказать – подозрительное – благодушие.
Антона как будто не замечали, хотя он стоял с оружием наизготовку. Он был на редкость спокоен, ощутив вдруг усталость от ожидания неизбежного. Сейчас Антону захотелось, чтобы свершилась наконец судьба, которая, видимо, была уготована ему с того самого времени, когда он появился на свет.
И он весело крикнул:
– Эй! Доброе утро, приятели! Вы никак, что-то потеряли?
Сначала реакции не последовало. Потом все торопливо и как-то растерянно двинулись прямо на него.
Вперед выскочила Айнур. Антон посмотрел ей в лицо, в поблекшие опухшие глаза, кинул взгляд на кое как застегнутую кофточку.
– Ну как? Хорошо повеселились? Вам покушать не предлагали?
– Антон, что происходит? – полушепотом осведомилась Айнур. – Где наши рейси?
– Извините, почтенный гость, – с приторной вежливостью произнес Фойриппо, – не видели ли вы наших рабов? Почти восемь сотен рейси – семьсот тридцать пять, чтобы быть точным. Никак не можем их найти.
Он улыбнулся. Антон, хотя и бы как натянутая струна, все же встревожился, – алуфин совсем не выглядел злым или даже разочарованным. Что бы это могло значить?
– Я освободил их, – ответил Антон. – Вот так взял и освободил – не ждали такой подлянки?
– Антон... Ты шутишь? – вмешалась в разговор Айнур, с явным испугом. – Ты ведь шутишь?
– Я не шучу, Айнур, – бросил Антон. И улыбнулся в лицо своим убийцам. Идрис издал нечленораздельный звук и принялся шарить по бедру в поисках оружия. Но его не было – наверное потерял или оставил где-то.
– Очень интересно! И что же вы намерены делать дальше, уважаемый гость? – деловито спросил алуфин, и его темно-красное лицо украсила высокомерная ухмылка.
– Для начала – прикончить кое-кого!
Правая рука Антона продолжала сжимать рукоять пистолета, но зато левая скользнула за пояс, перехватила кинжал, и отправила его в полет, конечной целью которого была шея ухмыляющегося головореза.
Антон не мог промахнуться, хотя последний раз в найф-дартс он играл с год тому назад.
Но промахнулся...
Ни единый мускул не дрогнул на лице торике, он не пошевелился – но кинжал каким-то чудом пролетел почти вплотную от бычьей шеи и Антон мог поклясться, что какая-то неведомая сила чуть-чуть изменила его полет, избавив негодяя от заслуженной смерти.
А в следующий миг ему стало не до вопросов – ибо его кинжал, миновав горло вождя, угодил прямиком в глазницу стоявшего прямо за ним капитана Хинка, с чмокнувшим звуком уйдя в мозг почти по рукоять. Тот рухнул на тропу, расслаблено растянувшись.
Айнур посмотрела на своего мертвого отца, на ручеек крови, потекший из глазницы. Лицо не покраснело в гневе, и даже не побледнело от ужаса – оно как-то по неживому позеленело. Потом она рухнула на колени и по-волчьи завыла.
– Дерьмо! – воскликнул Хальдриг, с которого вмиг слетела вся его невозмутимость – Ну все свинья! П...ц тебе!
Вскинув бластер, Антон прицелился между глаз Фойриппо.
– Никому не двигаться! – приказал Антон. – Кто дернется – испеку мозги прямо в голове: даже тому, у кого их нет!
Люди Фойриппо замерли. Антон слышал их тяжелое частое дыхание – они были совсем рядом. Сейчас повторялась сцена из приключенческого фильма из жизни древних рыцарей (или самураев).
И он даже понимал о чем думают его враги – не о том сколько раз он успеет выстрелить, а о том, что любой их выстрелов может достаться именно ему.
Но длилось это недолго – Фойриппо жутко улыбнувшись, шагнул вперед. Антон невольно отшатнулся. Торике с той же сатанинской улыбкой медленно приближались к нему.
"Жаль, жизнь можно сказать толком и не начиналась…"
Скиров зажмурился и нажал на спусковой крючок.
Выстрел прозвучал так, будто рядом взорвался хороший заряд гронтита. Кто-то заверещал высоким фальцетом. Правая рука словно онемела, а потом пришла боль. Он открыл глаза. Бластер валялся в грязи, из развороченной разрядной каморы валил пахнущий горелым металлом синий дымок. Рука была обожжена и кажется, пара пальцев сломана. Фойриппо посмотрел на беспомощно обвисшую длань Антона, на дымящийся "Намбу" и мерзко хихикнул. Секунду спустя смех остальных воинов взорвал тишину утра.
Антон почувствовал, что вот-вот потеряет сознание от накатившей боли.
Обреченно он взглянул на коленопреклоненную Айнур, сидевшую у недвижного тела отца. И почувствовал запоздалое сожаление. Их взгляды встретились… Лучше бы ему не видеть её глаз.
Она шепнула одними губами:
